Это все нереально! (сборник) - Григорий Неделько

— Малышка, куда ты намылилась? Я лишь хочу пореветь в твою офигенную жилеточку о своей судьбинушке.

А ещё у Децербера был персональный язык. Ни один переводчик всё равно бы не справился с его переводом на язык нормальный, поэтому разумный пёс никогда не пользовался услугами переводчиков. Ни живых, ни электронных.

— Эта работа меня доконала… То есть ещё не доконала, но доконает.

— Я наю, что тебе нужно.

— Да? — вроде бы удивился Дец.

— Да-да. И…

— Да-да?

— Что да-да?

— Внимательно слушаю.

Алли не смогла бы объяснить, как рука пса оказалась на её спине, ведь секунду назад он стоял в нескольких ярдах. Кажется.

— Это лишь предлог…

— Ну и что?

Рот Алли округлился, но из него не доносилось ни звука… простите, ни колебания.

«Впроочем… — Децербер задумался и ещё раз окинул ладное тельце Алли заинтересованным взглядом. — Ставлю самое дорогое — свои почки… ладно, второе по ценности… что мне удастся извлечь из её прелестного ротика пару-другую звуков».

Он, видимо, владел секретом телепортации, поскольку ладонь необъяснимым образом переместилась на прелестный хвостик русалки, близко к пояснице (но глаза Алли перемещения не уловили!). Вторая рука взяла Алли под локоток.

— По поводу работы, я думаю, тебе лучше поговорить… — Алли упёрлась в стенку.

— Да, мне лучше поговорить. И мне бы очень хотелось поговорить. С тобой. Ты же не откажешься поговорить?

— Децербер! — твёрдо сказала Алли, прежде чем потемнело в глазах: пёс наклонился и запечатлел у неё на губах страстный поцелуй…

… — Децербер! — грозно произнесла Алли.

— Я! — откликнулся лежащий здесь же пёс.

— Ты несносен! Если узнают, чем мы занимаемся во время обеденного перерыва…

— Обеденный перерыв — это перерыв. Это наше время, и мы можем распоряжаться им, как хотим.

— В плане обеда!

— А что обед? Я, вот, совсем не прочь тобой подзакусить. Хы. Хы. — Децербер обворожительно улыбнулся, обнажив все свои белоснежные клыки.

— Да ну тебя!

Алли встала и застегнула платье.

— И как я могла попасться на такую банальную уловку, как неприятности на работе?

— За твоё постоянство я тебе и л у блу. — Децербер послал Алли воздушный поцелуй.

Русалка громко хмыкнула и демонстративно отвернулась.

Децербер не обратил на это внимания.

— С тобой, дорогая, всегда можно быть уверенным в одном.

— В чём же?

— В том самом. Ты, кстати, была, как обычно…

— Ой, Децербер, ради Повелителя[16], замолчи.

Пёс пожевал губу и выпустил в потолок сначала струйку, а потом целый поток дыма. Источником того служила одна из трёх нескончаемых сигар, с которыми Децербер ни при каких обстоятельствах не расставался.

— Насчёт твоего совета… — сказал он.

— Тебе не хватило?! — Русалка обернулась, но её лицо не выглядело рассерженным. Усталым, только по-прежнему заинтересованным — так следовало бы сказать.

— Малютка, ну, ты обо мне совсем какого-то такого мнения, от которого мне даже неуютно делается.

— А-я-яй, мой маленький стесняшка.

Алли наклонилась и поцеловала Децербера. Одна голова ответила на поцелуй, но отчего-то меланхолично. Остальные две задумчиво глядели в потолок.

— Что это с тобой? — несильно, однако встревожилась Алли.

Пассивность, даже небольшая, обычно не была свойственна горячему парню Децерберу.

— Я о работе… У меня серьёзно с ней нелады — серьёзные нелады.

— Что, начальник застукал с уборщицей?

— Да неэт, — отмахнулся Децербер. — Наш начальник меня не беспокоит: он сам спокойный парень. Работает, конечно, но это порок всего современного поколения.

— А ты свободен от пороков, милый мой Децерберушка.

Пёс, как он поступал в подобных случаях, пропустил колкость мимо ушей. Мимо каждого из шести в отдельности и мимо всех вместе взятых.

— Но вот наша работа… она настораживает.

— Ты о чём? — Теперь насторожилась Алли.

— И маленький, незаметный босс, который эту работу разруливает, совершенно с ней не вяжется.

— Да о чём ты…

Децербер протянул лапищу и нежно прикрыл переводчик Алли. Слова русалки превратились в невнятный бубнёж.

— Тише, сладкая. Мы в кладовке, но на работе.

Пёс убрал руку.

Алли в удивлении округлила и без того большие и круглые, как телескопические линзы, глаза.

Децербер принялся ей объяснять и, поскольку был прирождённым рассказчиком, делал это, безусловно, заговорщицким шёпотом:

— Оглянись вокруг: отовсюду прёт странность…

Алли послушно оглянулась. Задняя стенка, уставленная от пола до потолка зелёным горошком, не показалась ей странной, ведь они с Децербером находились на складе. Горошек, правда, был трансформирующийся и в любой момент мог во что-нибудь превратиться. Скажем, в арбуз у вас в животе. Но всю ответственность брал на себя покупатель: продавец и производитель освобождали себя от каких-либо обязательств, назначая за меняющуюся еду самую низкую цену среди продуктов питания. Дешевле баночного трансформирующегося горошка была только спонтанно-взрывающаяся-или-не-взрывающаяся-как-повезёт фасоль.

— Не вижу ничего странного, — сказала Алли, не отрывая пристального взгляда от Децербера, — не считая одного пса с криминальными наклонностями, почему-то работающего в самой престижной фирме…

— Видишь! Вот и странность номер раз!

— …в самой престижной фирме по производству ракушек.

— Ещё одна странность. — Децербер прищёлкнул пальцами. — Кому нужны эти долбаные ракушки?

— Они не долбаные — они очень хорошие, качественные…

— Они ужасные и по большей части бракованные. Но наша фирма единственная, которая их производит…

— …а потому, — закончила Алли, — они лучшие. Не так ли?

— Где ты научилась мужской логике и куда ты девала свою женскую?

— А будешь грубить… — Алли поджала губки.

— Да ладно, не буду, не буду. — Децербер примиряюще похлопал её по попке. — А то ещё поссоримся. Хотя мириться я люблю.

— Деце…!

— Но ракушки и моё назначение — это мелочи. Посмотри лучше на нашего шефа, Алька.

— Алька?

— Нет, ты посмотри. Вот, гляди.

Децербер уступил ей место перед дверью.

Алли подошла, нагнулась к замочной скважине и увидела неторопливо вышагивавшую по коридору фигуру. Фигура была октаногом, поэтому выхаживала не только неторопливо, но и неуклюже. Октаног зачем-то носил шляпу — наверное, считал, что в ней выглядит солиднее.

«На самом деле, — подумал Децербер, — на фоне этой шляпы все остальные выглядят солиднее».