История Похитителя Тел - Энн Райс

Меньше чем через пятнадцать минут состояние в двадцать миллионов долларов, переданных на хранение в банк, находящийся в центре города, перейдет к прежнему владельцу, Лестану Грегору, моей очередной ипостаси, а я брошен здесь, в этом теле, Рагланом Джеймсом, который, очевидно, не вернулся в этот дом до рассвета, чтобы осуществить обмен телами, что являлось частью нашей сделки, и теперь, отказавшись от огромного состояния, скорее всего, возвращаться не собирался вовсе.

– О Боже, помоги мне! – проговорил я вслух, в горле тут же поднялась мокрота, и кашель ножом ударил мне в грудь. – Так я и знал, – прошептал я. – Так и знал. – Что же я за дурак, что за невероятный дурак!

«Ах ты жалкий негодяй, – думал я, – презренный Похититель Тел, тебе это так просто не пройдет, будь ты проклят! Как ты посмел мне такое устроить? Как ты посмел?! И это тело! Тело, в котором ты меня бросил, – это единственное, что поможет мне тебя выследить, а оно по-настоящему, серьезно заболело.

Когда я, спотыкаясь, выбрел на тротуар, было ровно двенадцать дня. Но какая разница? Я не помнил ни названия банка, ни адреса. В любом случае я не видел смысла в том, чтобы туда идти. К чему требовать двадцать миллионов, которые через сорок пять секунд и так ко мне вернутся? И куда мне тащить эту дрожащую массу плоти?

В отель – забрать деньги и одежду?

В больницу за лекарством, в котором я отчаянно нуждался?

Или в Новый Орлеан, к Луи, к Луи, который должен мне помочь, к Луи, который, возможно, единственный, кто сможет помочь. И как мне найти этого жалкого саморазрушителя, Похитителя Тел, если Луи не придет мне на помощь? Да, но что сделает Луи, когда я обращусь к нему? Какое суждение он вынесет, узнав, что я натворил?

Я падал. Я терял равновесие. Я потянулся к железным перилам, но слишком поздно. Ко мне бежал какой-то мужчина. Я ударился головой о ступеньку, и затылок взорвался болью. Я закрыл глаза и стиснул зубы, чтобы не закричать. Потом снова открыл глаза и увидел над собой удивительно спокойное голубое небо.

– Вызовите «скорую», – сказал кому-то мужчина. Темные безликие силуэты на фоне сияющего неба, яркого безопасного неба.

– Нет! – пытался кричать я, но изо рта вырывался только хриплый шепот. – Мне нужно попасть в Новый Орлеан! – Я сбивчиво пытался рассказать об отеле, деньгах, одежде, пусть мне кто-нибудь поможет, пусть вызовет такси, мне безотлагательно нужно уезжать из Джорджтауна в Новый Орлеан.

А дальше я очень тихо лежал в снегу. И думал – какое прелестное небо, и бегущие по нему тонкие белые облака, и даже смутные тени, что окружили меня, – люди, которые так тихо, украдкой перешептывались между собой, что я их не слышал. А Моджо лаял, Моджо все лаял и лаял. Я пытался заговорить, но не смог, не смог даже сказать ему, что все будет в порядке, в полном порядке.

Подошла маленькая девочка. Я различил ее длинные волосы, ее взбитые рукава и развевающуюся по ветру ленту. Она смотрела на меня сверху вниз, как и все остальные, ее лицо оставалось в тени, но небо над ней вспыхнуло опасным пугающим светом.

– Боже мой, Клодия, это же солнце, уходи с солнца! – крикнул я.

– Лежите спокойно, мистер, сейчас за вами приедут.

– Полежи молча, приятель.

Где она? Куда она делась? Я закрыл глаза и прислушался к цоканью каблучков на мостовой. Неужели я услышал смех?

«Скорая помощь». Кислородная маска. Игла. И я все понял.

Все очень просто: я умру в этом теле! Умру, как миллиард других смертных. Да, вот в чем причина, вот почему ко мне обратился Похититель Тел, Ангел Смерти, который дал мне тот способ, что я искал во лжи, гордыне и самообмане. Я умру.

Но я не хотел умирать!

– Господи, прошу тебя, только не так, только не в этом теле, – шептал я, закрыв глаза. – Не сейчас, подожди. О, прошу тебя, я не хочу! Я не хочу умирать. Не дай мне умереть. – Я плакал. Я был разбит, перепуган – и рыдал. Но это же высшая ступень, не так ли? Господи Боже, никогда еще мне не открывалась более совершенная модель – малодушный монстр, который ушел в пустыню Гоби не в поисках божественного огня, но из гордыни, гордыни и еще раз гордыни.

Я зажмурился. Я чувствовал, как по лицу текут слезы.

– Не дай мне умереть, пожалуйста! – продолжал шептать я. – Пожалуйста, не дай мне умереть! Только не сейчас, только не так, не в этом теле! Помоги мне!

До меня дотронулась маленькая ладошка, пытаясь взять меня за руку, и готово – она крепко прижалась ко мне, нежная и теплая. Какая теплая! Какая маленькая!

«И ты знаешь, чья это рука, знаешь, но слишком напуган, чтобы открыть глаза. Если она рядом, значит, ты действительно умираешь».

Я не могу открыть глаза. Мне страшно, как же мне страшно! Дрожа и всхлипывая, я так крепко сжал ее ручку, что наверняка раздавил ее, но глаз не открывал.

«Луи, она здесь! Она пришла за мной! Помоги мне, Луи, пожалуйста! Я не могу смотреть на нее! И не буду! Я не могу высвободить руку! Но где ты? Спишь, зарывшись в землю глубоко под своим диким, запущенным садом, где на цветы светит зимнее солнце, спишь, пока не наступит ночь».

«Мариус, помоги мне! Пандора, где бы ты ни была, помоги мне! Хайман, приди, помоги мне! Арман, мы больше не ненавидим друг друга! Ты нужен мне! Джесс, ты этого не допустишь!»

О, тихая жалобная молитва демона под аккомпанемент сирены! Не открывай глаза! Не смотри на нее! Если посмотришь, все будет кончено!

Звала ли ты на помощь в последние минуты, Клодия? Было ли тебе страшно? Видела ли ты, как солнце, словно адское пламя, заливает воздух, – или же великий и прекрасный свет наполнил мир любовью?

Теплым ароматным вечером мы вместе стояли на кладбище, по небу, сочившемуся мягким фиолетовым светом, рассыпались далекие звезды. Да, все цвета тьмы. Взгляни на ее сияющую кожу, на темный кровавый шрам ее губ, на сочный цвет ее глаз. В руках она держала желто-белый букет хризантем. Никогда мне не забыть тот аромат.

«Здесь похоронена моя мама?»

«Не знаю, petite chérie. Я даже не знал, как ее зовут. Когда я увидел ее, она разлагалась, по глазам ползали муравьи, забиравшиеся в открытый рот».

«Ты должен был выяснить, как ее звали. Должен, ради меня. Я хотела бы знать, где ее похоронили».

«Это было полвека назад, chérie. Ненавидь меня за что-нибудь поважнее. Ненавидь меня, если хочешь, за то, что не лежишь сейчас рядом с ней. Думаешь, она бы тебя согрела? А кровь греет, chérie. Пойдем со мной, пей кровь, как умеем только мы с тобой. Мы можем пить кровь до конца света».

«Ах, у тебя на все ответ найдется». – Какая холодная улыбка. В тени в ней почти видна была женщина, бросающая вызов вечной печати детской прелести, неизбежно манящей целовать ее, обнимать, любить.

«Мы есть смерть, ma chérie, смерть есть конечный ответ. – Я подхватил ее на руки, почувствовал, как она прижалась ко мне, и целовал, целовал ее вампирскую кожу. – После смерти вопросов нет».