ЧАПАЕВ — ЧАПАЕВ - Виктор Тихомиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одно изображение на четырнадцатой странице сильно заинтересовало капитана и даже заставило вынуть из кармана круглое зеркальце, в котором он долго изучал все отдельные черты своего лица, для наиболее мягкой оценки общей картины.
«Морда никуда не годится, — подумал он тоскливо, — и дух, небось, злой от меня. Приличная баба и не поглядит и не подсядет. И денег хорошие-то бабы не возьмут, а от прочих тошнит, потому что дуры, а вместо ума одна хитрость. Любоваться на них или лапать можно только сильно выпив, чтоб не замечать их непрозрачных, как пуговицы, глаз и вечно нестриженых ногтей».
Надо бросать пить, заняться физкультурой или велоспортом и хорошо бы покинуть органы к хренам. Другую постараться найти нормальную работу. Тогда не придется видеть изо дня в день эти уголовные рожи. Бьешь их бьешь, бьешь их бьешь, бьешь их бьешь, бьешь их бьешь, а все одно правды не узнать, и языку иному они не внемлют.
«Нет, сам я из этого болота уж не выберусь, — развивал мысль капитан, — не отпустят, да кому я нужен в другом месте? Никакой профессии не обучен, шоферить разве. Надо хоть Пашке Перцу внушить, чтоб рвал когти отсюда, пока молод. Парень нормальный вроде, добрый. Шел бы там в учителя или монтеры, пока не свихнулся».
На этой мысли в кабинет Корытина влетел вот именно, собственной персоной Паша Перец. При этом за дверьми лязгнул железом и резиной упавший его велосипед.
— Товарищ капитан, извиняюсь, но срочное дело! — воскликнул он горячо, утирая вспотевший лоб, — я не в форме…
— О, пионэрвожатый наш пришедши! — неподдельно обрадовался Корытин, суетливо пряча зеркальце и захлопывая книгу, — Тебя какая нелегкая занесла? Ты ж был на дачах с детьми. Можешь сесть. В ногах правды нет, даже у такого молодого поросенка, як ты! Киселю не хошь ли? Стюдню вот, жена завернула, — соврал он, вынимая из тумбы стола угрожающего размера газетный сверток, похожий более на ком, в котором легко было заподозрить не только студень, но и всю свиную голову. — Детки шо, не огорчают?
— Товарищ капитан! Не до киселей тут! Я одной ногой только здесь. Детки-то, пионеры-герои настоящие, до такого докопались! — понизил голос вожатый, потому что показалось ему, что дверь скрипнула и прошуршало что-то там вдоль милицейского коридора, и даже звонок велосипедный будто прозвучал.
Корытин тоже повернул голову к дверям и нахмурил лоб. Затем мотнул головой сержанту, чтобы тот продолжал.
Павел скоренько поведал начальнику суть дела и показал свеженайденные рубли. Затем он изложил Корытину свой план действий, включающий засаду, облаву и штурм дома Раисы силами их милицейского отделения. Он вскочил, развел по сторонам руки, как крылья, и даже ими взмахнул. Глаза его сверкали, как у двуглавого орла (так Корытину показалось), и будто отблеск сияющей правительственной награды в перспективе кабинета проплыл.
— Ты шо, смерти моей хочешь! — осадил его на полуслове начальник, — Погибели?! Ничего не надо делать! И не делай! Забудь ты эту птицу Феникс, как ее и не бывало!
— Но вы ж не в курсе дела?!
— Я у курсе! Ты другое себе запомни: дети наше будущее! Оне! А не другие там всякие. С теми лучше ты не связывайся. Там без тебя знают и разберут, верь слову! С детьми работай, упражняйся, разучивай что-либо! — надсадно кричал капитан, и лицо его сделалось красным, как кирпич.
— А как же..? — заикнулся было сержант растерянно.
— А никак! Не твоего ума дело. Там, — указал Корытин на потолок, — усе знают! Марш в лагерь! Это приказ и точка! — просипел Корытин в последнюю секунду перед тем, как лицо его должно было бы лопнуть и разорваться на куски от напряжения.
На улице громыхнуло так, что оба собеседника присели, а в следующий миг треснуло, будто вселенную разломил о колено великан и дождь хлынул сплошным потоком, как из огромного, диаметром с небо, ведра.
Сослуживцы одновременно глянули на потолок, подивившись крепости его.
Павел, не знал, что. Что еще можно сказать, только недоуменно пожал плечами, затем козырнул и вышел в коридор, чтобы поднять свой брошенный велосипед, который каким-то чудом оказался перевернут. Паша покинул его рулем к выходу, а теперь он лежал к выходу седлом.
— Ты на рыбаловку чаще пацанов води, не то после некогда будет всю жизнь. Только мечтать будут, да вспоминать о рыбаловке. Лучше ее ничего нету! — слышал сержант себе вслед пожелание из неприкрытой двери и устремился к выходу, на свежий воздух, навстречу потокам воды.
— Грыбы ишшо..! — донеслось до него уже издали.
60
Раиса поджидала гостей. Ворон удалился в дальнюю комнату, чтобы появиться только в нужный момент и, что называется, не тратить по пустякам лицо. Дядя носился, как угорелый, с порученьями. Мамаша заметала в углы мусор и пыль, за что получила строгий нагоняй от дочери, в очередной раз велевшей ей выметать, вот именно, наоборот, из углов на видное место, да выносить мусор вон из комнат.
— Конечно, мать дура, — ворчала та про себя, — ничего не поделаешь, когда все умные вокруг. Я институтов не кончала, я их и не заканчивала, — шаркала метелкой женщина, то и дело промахиваясь мимо свежих окурков, во множестве оброненных Вороном.
Артист находил возможным и даже изящным ронять окурки, когда его озаряла какая-либо творческая идея, касательно создаваемого образа, в русле сценарного хода. Кисть руки тогда необходимо было приложить хоть на миг ко лбу, ведь именно там и размещался собственно талант. Тут дымящийся окурок и выпадал из расслабленных пальцев.
— Вы мне так пожару наделаете! — пробовала возмутиться Раиса, но натыкалась на взгляд столь надменный, что после второй попытки уж не решалась больше на замечания, как будто заглянув в некую ужасную пропасть.
Четвертый раз выглянув за ворота, хозяйка увидала, наконец, первую «Победу». Ворота будто сами-собой гостеприимно раскрылись, автомобиль заехал, и тут же их примчалась целая стая, в основном «Запорожцев», да какая-то устаревшая модель иномарки затесалась, как будто с безработным негром внутри. Следом и «Волга», всех затмившая, мягко подкатила, выставив далеко впереди себя никелированного оленя, летящего во весь опор прямо в светлое будущее, которое, кажется, можно было бы рассмотреть в виде отражения на боках сохатого.
Из машин не спеша выбрались различного сорта товарищи. Из «Волги» высажен был сам профессор Виноградов с супругой, столь юных лет, что, пожалуй, она была выбрана им не из числа учащихся на профессорской кафедре студенток, а прямо уж из абитуриенток, еще только желающих учиться, то есть со школьной скамьи. Впрочем, девушка довольно преданно заглядывала мужу в глаза и мигом освоила жесты, замедленные, как у остальных важных персон.