История Византийской империи. Становление - Федор Успенский

Вслед за смертью Симеона последовали события, которые свидетельствуют о громадном его влиянии. В Антиохии поднялся бунт, т. к. жители требовали, чтобы тело святого подвижника было погребено в их городе; при этом торжественное перенесение тела Симеона в Антиохию состоялось под наблюдением префекта претории Ардавурия и готского отряда, которым он командовал. О современном императоре Льве I также рассказывается, что он желал перенести тело Симеона в столицу и только под влиянием настойчивых просьб антиохийцев отказался от своего намерения.

История не дает, говорит Де Вогюэ [163], точной даты постройки Великой церкви, но она указывает довольно приблизительные границы, в которых следует поставить хронологию постройки. Историк Евагрий, посетивший этот храм, дает описание памятника, которое вполне подходит к сохранившимся еще и поныне развалинам. Евагрий сделал свое путешествие около 560 г., — значит, между этой эпохой и временем смерти св. Симеона нужно полагать постройку храма, т. е. ко второй половине V в. нужно относить постройку памятника в честь Симеона Стилита. «Церковь построена была в виде креста, которого четыре конечности украшены портиками. К этим портикам примыкают ряды каменных колонн, поддерживающих крышу. В середине — обширный открытый двор, на котором находилась и колонна — место подвигов св. Симеона. Толпы окрестных крестьян допускаемы были во двор вместе со своими вьючными животными и в день памяти Симеона водили хороводы вокруг столпа. Женщинам был запрещен вход не только в храм, но и во двор». Монастырь разделял судьбы христианства в Сирии. Арабское завоевание не лишило его значения и влияния. Хотя арабы несколько раз разоряли его, но можно думать, что он скоро оживал вновь и обогащался вследствие благотворений окрестного населения. Можно проследить судьбу его через все Средние века. В то время как окрестные области постепенно лишались населения, в то время как сирийские города и поселки приходили в обнищание и запустение, монастырь Симеона Стилита долго еще собирал в свои стены верных почитателей подвижника.

В то же самое время, как в Сирии создавался культ Симеона Столпника, на западной границе империи, в европейских провинциях ее, постепенно образовался громадный авторитет великомученика Димитрия, культ которого хотя и централизовался в Солуни, но обнимал весь Балканский полуостров. О происхождении и первоначальном виде повествований о св. Димитрии можно сказать мало определенного, но уже в начале V в. был построен великолепный храм и на день памяти его, 26 октября, в Солунь стекалась громадная масса богомольцев и торговых людей с Балканского полуострова и с побережий Средиземного моря. Великомученик Димитрий по своему влиянию и обширному театру деятельности далеко оставляет за собой сирийского подвижника. Роль его в истории средневекового византинизма также гораздо глубже и шире. Это легко понять уже из того, что св. Димитрий имеет театром своей деятельности богатый и торговый город, занимавший первое место после Константинополя, и что главнейшей частью своей покровительственной городу роли он входит непосредственно в историю славян, бывших соседями и врагами этого греческого города. Ввиду указанных обстоятельств находим уместным остановиться вниманием на выяснении культа св. Димитрия. В самое последнее время при переделках в древнем храме св. Димитрия открыты мозаики, почти современные происхождению храма и бросающие новый свет как на историю распространения культа св. Димитрия, так и на историческое значение житья его и сказаний о чудесах [164].

Изображение св. Димитрия на открытых в церкви мозаиках повторяется более 10 раз. Существенным и неизменным характером изображения является фигура во весь рост с лицом, обращенным прямо к зрителю (en face), ясный и блестящий взор, молодое безбородое лицо, длинная и широкая одежда с нашитым широким клавом и с фибулой того же цвета, что верхняя одежда. Этот образ св. великомученика вполне соответствует тому литературному воззрению, которое выразилось в самых древних, до нас дошедших сказаниях. Обнаруженные в храме св. Димитрия мозаики как по своему сюжету, так и по высоким качествам исполнения заслуживают особенного внимания. Сопоставленные с текстами житий, из коих, впрочем, ни одно не восходит далее VIII в., эти мозаики, в свою очередь, могут служить подтверждением для текстов…

…В сказании о страданиях св. Димитрия повествуется о Леонтии, что, исцелившись от своей болезни, он построил на месте небольшой часовни, где покоилось тело великомученика, великолепный храм, который существовал во время составителя сказания и который, как можно думать, в основных частях сохранился и по настоящее время.

Следуя древнейшему житию, первоначальная небольшая часовня или церковь над гробом святого Димитрия была заменена уже в начале V в. большим храмом, построенным одним из усердных почитателей великомученика, упомянутым префектом Иллирика Леонтием. Итак, тот храм, который соответствовал широкой известности и славе св. Димитрия, был построен уже в начале V в., когда, по-видимому, начинали создаваться сказания об его чудесах. К сожалению, не сохранилось такого описания этого храма, по которому можно было бы определенно характеризовать его и отождествить. Точно так же и в первоначальных сказаниях о чудесах не находим никаких хронологических данных. Лишь одно важное для храма св. Димитрия обстоятельство можно заимствовать из древнейших житий, что этот храм имел в себе особенную святыню: серебряную раку под сенью, или так называемый киворий, находившийся, по преданию, над местом, где было погребено тело великомученика. Киворий считался самой главной святыней храма, сюда обыкновенно обращались верующие с горячими молитвами, и здесь сосредоточивались дорогие приношения, близ кивория получались исцеления от различных болезней.

В истории храма был случай, который сопровождался большим пожаром, растопившим означенный киворий. Этот случай стоял в связи с нападением славян на Солунь и, следовательно, должен относиться к самому концу VI в.

После пожара, имевшего место в конце VII в., храм св. Димитрия был исправлен и возобновлен путем пожертвований и частной благотворительности, как это определенно объяснено в чудесах и как легко заметить при некотором внимании к архитектурным особенностям нынешнего храма.

Но самым высоким значением пользовался палладий самой столицы — Богоматерь, которая своим всегдашним предстательством и заступлением неоднократно спасала город от крайней опасности. Участие Панагии в судьбах столицы засвидетельствовано многочисленными литературными памятниками и, между прочим, знаменитым акафистом «Взбранной воеводе», в котором нашли выражение самые тревожные исторические эпохи Константинополя и самые высокие порывы религиозного воодушевления и духовного подъема. К этому памятнику мы будем иметь случай не один раз возвращаться.

Глава XI

Лев I и Зинон. Следствия Халкидонского собора. Основание Остготского господства в Италии

Переходя к изложению ближайших после Халкидонского собора событий, заметим вместе с покойным Гельцером, что рассматриваемые с политической точки зрения постановления Халкидонского собора составляли большое бедствие для Византийской империи. В тот период, когда великая политическая идея восходила к церковному сознанию, антиэллинское национальное чувство сирийцев и египтян нашло себе спайку в протесте против Халкидонского собора [165]. Здесь разумеется не только ближайший результат — отделение Сирии и Египта и части Малой Азии от общения с господствующей Церковью и широкое развитие на Востоке монофизитства, но и более отдаленные следствия, обнаружившиеся в политическом разобщении египтян и сирийцев с империей, в успехе арабского завоевания и даже в последующих затем событиях.

В 457 г. со смертью Маркиана выступил династический вопрос, т. к. из поколения Феодосия Великого не оставалось представителей. Чаще всего как в предыдущее, так и в последующее время в подобном случае практиковался обычай кооптации или назначения преемника еще при жизни царствующего лица, но правовой порядок состоял в избрании императора сенатом и войском или народом. Как известно, отсутствие точного закона престолонаследия не раз ставило империю в крайне опасное положение, но нельзя отрицать, что это же обстоятельство часто открывало дорогу к власти самым способным государственным людям. В рассматриваемое время дело обошлось без потрясений, не оказалось необходимости ни в применении кооптации, ни в народном избрании. В гражданской и военной администрации было громадное множество иностранцев по преимуществу германского происхождения, целые отряды войск состояли из германцев, предводители коих имели важное политическое значение в империи. Готский род, во главе которого стояли Аспар и Ардавурий, целых три поколения владел могущественным влиянием на дела, назначая правителей и раздавая гражданские и военные должности. Не раз перед представителями этой фамилии открывался соблазн захватить императорскую власть, но они предпочитали править, а не царствовать. Есть мнение, будто существенным препятствием к этому было то, что Аспар и Ардавурий как ариане имели против себя духовенство. Таким образом, по смерти Маркиана Аспар вошел в соглашение с одним из подвластных ему военных чинов и, заручившись от него всякими гарантиями, употребил все свое влияние к возведению его на царство. Так вступил на престол Лев I, фракиец по происхождению, стоявший во главе империи от 457 по 474 г. Весьма любопытно отметить здесь, что вступление Льва на престол ознаменовано в первый раз употребленным в империи актом — церковным венчанием на царство и миропомазанием, совершенным патриархом Анатолием. С тех пор это венчание или коронование вошло в обязательный обычай для всех византийских царей, от которых усвоено было и другими христианскими владетелями. Лев I оказался, однако, далеко не таким удобным орудием, каким желал иметь его Аспар, вследствие чего между ними скоро возникли недоразумения, подготовившие мало-помалу падение временщика и всего его рода, как то мы видели выше.