Этот счастливый токсичный мир - Диана Ибрагимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Точно не будешь? Дед очень старался ради тебя. Выпрашивал у поваров. Ему теперь придется за эти бутерброды посуду мыть.
– У меня нет аппетита, – повторил Финард, бездумно глядя на раскаленные оранжевые трубочки за каминной решеткой. – И он прекрасно знал, что я не стану есть. Он принес их вам, просто не захотел признаваться.
Я фыркнул.
– Такие проявления людизма не в его стиле… Тогда я съем твою долю? Не пропадать же.
Финард молча кивнул. Взгляд его стал напряженным.
– Чего такой хмурый? – спросил я его. – Сегодня мрачнее обычного. Поделишься?
Я сел на постель, пристроив дедовы бутерброды на тумбочке. Почему-то казалось ужасно вкусно, и я невольно вспомнил о кухонной контрабанде Полианны.
Финард заговорил, не поворачивая ко мне головы:
– Знаете, я бы хотел верить, что вас «подготовили», прежде чем отправить сюда. Гектор упомянул, что с теми, кого сюда отправляют, сначала работают психологи. Может, в том документе о неразглашении, который мы подписываем, заявлено, что нам имеют право прочистить мозги не только после эксперимента, но и до него?
– Что за бред ты несешь? – рыкнул я, а у самого по загривку проскакал табун мурашек от осознания, что у меня в последние дни постоянно болит голова и я веду себя, мягко говоря, не так, как обычно.
Нет, Болтушка бы такого не допустила. Я доверял ей, как себе самому.
Финард поднялся и начал ходить по комнате. Я отметил, что выглядит он куда бодрее, чем до того, как сходил в душ. А еще он перестал заикаться, хотя не пил успокоительное с утра. Все-таки сдался и принял его ближе к ночи?
– Пора бы уже, – пробормотал он, нервно глядя на часы.
– Что пора? – спросил я, проследив за его взглядом.
И тут меня резко начало клонить в сон. Я покачнулся, сидя на кровати, и осоловело уставился перед собой.
– Что за, – проговорил заплетающимся языком и запоздало понял – бутерброды!
Но как? Подозрительного запаха или вкуса не было. Топольски мылся в душе, он не мог ничего в еду подсыпать. Дед? Дед?! Твою чешую, но откуда у него снотворное? Финард ничего не выносил из лаборатории, и они ни разу не пересекались без моего ведома в последние дни. Да и Максий работал совсем в другой части здания – я за этим проследил – он не смог бы вскрыть дверь с биометрическим замком. Как они это провернули?
Я не успел додумать мысль, потому что сознание накрыла темнота. Сквозь нее я слышал звон наручников, которыми Финард пристегивал меня к металлической спинке кровати.
Глава 16
Максий. На полных парах
Отделенный мир,
Аморанов архипелаг, о-в Новый век,
18 кления 1025 г. эры гедонизма
Наш план строился на моей наблюдательности (правда, глаза уже подводили), богатом опыте работы (покрытом пылью двадцати пенсионных лет) и напарнике (который то и дело грохался в обморок), словом – на соплях. Поэтому я так дрожал от волнения, словно мой внутренний старческий песок решил потанцевать, и песчинки в процессе дикого буйства врезались в кожу изнутри, покрывая ее бугорками мурашек.
Полюшка в свое время часто откуда-нибудь сбегала. Она умела выбираться из любых передряг, а когда возвращалась и рассказывала о своих приключениях, я всегда слушал с раскрытым ртом, но ни разу не думал, что однажды сам окажусь на ее месте, и уж тем более, что сбегать мне придется с тюремных островов. Да еще и в том возрасте, в каком иные уже давно одеревенели.
В ожидании Финарда я подкреплялся холодным кофе из баночки, которую нашел в шкафу под раковиной, пока мыл посуду на кухне, – на вкус гадость редкостная, но мне сейчас нужен был прилив бодрости. За прошедшие ночи я почти не спал – изучал территорию и распорядок дня здешних обитателей.
– Доброй ночи, Степан, – поздоровался я с парнем в коричневой форме, попавшимся мне навстречу. – Патрулируешь?
– Доброй ночи, дедуль, а ты чего до сих пор со своей тарантайкой? Рабочий день-то давно закончился. У тебя вообще аккумулятор садится когда-нибудь?
– Да у меня бессонница, – отмахнулся я, спешно пряча банку из-под кофе между бутылями с моющими средствами в своей тележке. – Старческая, знаешь? Не лежать же мне всю ночь, пялясь в потолок. Лучше уж поработаю.
– А я б лежал, – честно признался охранник. – И с удовольствием.
– Эх, молодежь! – пожурил я его. – Ваше поколение совсем обленилось, а вот в наше время…
Это сработало моментально. Степан бросился наутек, подальше от моих рассуждений о том, что раньше было лучше. Подобные фразы отпугивали юнцов даже эффективнее, чем упоминание Теории пирожка в атлавском Квартале неудачников.
Я покатил тележку дальше, чувствуя, как ладони становятся липкими от пота. Птенец бы точно уже понял по запаху, что я нервничаю. Время подошло к половине четвертого утра, а Финард все не появлялся. Неужели у него не вышло избавиться от прицепа?
Надо сказать, в последние дни нам пришлось непросто. В коридорах мы пересекались только мельком, а за обедом Алик неустанно за нами следил, и я чувствовал себя героем настоящего детектива. Мы с Финардом договорились больше не встречаться в морге, чтобы не привлекать внимания, так что мне пришлось задействовать все свои способности, чтобы как можно скорее организовать нам новую переписку.
В те пару минут, пока птенец ходил за добавкой, мы с одуванчиком успевали обменяться парой-тройкой фраз, заранее где-нибудь записанных. Обычно это было название тетради или папки в лаборатории и страница, на которой ждало завуалированное послание – удобный, хоть и рискованный способ. Во всяком случае, лучший из тех, что пришли мне на ум. Говорят, если хочешь что-то спрятать, оставь его на видном месте.
Алик считал, что в лабораторию я доступа не имею, и формально он был прав. Я попал туда благодаря женщине, которая там убиралась – просто предложил ей помощь, и она с радостью ее приняла, потому что работать тут никто особо не рвался, и она уже знала обо мне от поваров, охранников и других лаборантов, среди коих я прослыл неугомонным старикашкой с востока, готовым подсобить в любом деле. Мне даже не пришлось притворяться для этого. Ваш покорный слуга просто-напросто был собой.
Так что мы с Финардом, тайком
