Византиец. Смоленское направление - Алексей Борисов

      - Ты сможешь держать их в ежовых рукавицах? - Спросил я у сотника.

      - Если принесут присягу, то да. - Савелий уже знал, что понимают под рукавицами из шкуры ёжика.

      - Старшим над ними поставим Свиртила, он будет подчиняться тебе, но не забудь, они нужны только для ополчения.

      - Алексий, давай сначала Свиртил поговорит с литвинами, узнает их настроение, расскажет им, зачем их выкупают. Понимаешь, лгать людям и использовать их втёмную - это не по-нашему. Если мне с ними идти в бой, то я должен им доверять, а они - мне, иначе не получается.

      - Савелий, только честно, ты хочешь иметь свою дружину, или тебе нужны наёмники, как ты недавно предлагал.

      - Хочется иметь дружину, но без тебя, Алексий, это невозможно. - Сотник с грустью в голосе проговорил последние слова.

      Спустя неделю после моего разговора с Савелием из Смоленска вернулся Свиртил. Перенёсший недавнее ранение с особой стойкостью он буквально полыхал здоровьем. Сложные переговоры, длившиеся два дня, завершились более чем успешно. Поспособствовали этому не только богатые дары, якобы от родичей пленных литвинов, и яростный торг за каждую гривну. Сторону покупателя поддерживал авторитетный посредник. То обстоятельство, что гарантом обмена выступал бывший приближённый Мстислава Старого, сыграло решающую роль. Старик-воевода доживал свой век и после битвы под Усвятом из своего удела носа не показывал, однако слава и репутация ни куда не делась. Коробейник представился его доверенным лицом, показал перстень с печаткой и пергамент, где было написано, что людям верить можно. Единственной загвоздкой был момент, связанный с недавней оккупацией и с последующими возможными волнениями, при котором произвести обмен в самом городе люди Ярослава категорически отказывались, что нам было только на руку. Понятно, что Свиртил не стал заострять на этом внимание, согласившись с небольшими отступными на транспорт. А когда Рыжий предложил нейтральную территорию для обмена, то стороны пришли к взаимному согласию. Пообщавшись с чиновниками, литвин получил возможность переговорить с пленниками. За время плена дружинники Эрдвила разругались со своим князем, вспоминая неудачный поход и гибель большинства людей. Сам же Эрдвил повёл себя недостойно, противопоставив свой гений великого полководца бездарно обученным дармоедам, которые не смогли ничего сделать. Кто-то из охраны слышал это своими ушами и счёл подобное сравнение оскорбительным, учитывая, что в дружину записывались больше по призванию, чем за деньги. Кто-то поделился полученной информацией с сидельцами, а учитывая, что подобное можно было ожидать от вспыльчивого князя, все, кому надо поверили. После того, как в разговоре с земляками Свиртил пообещал, что будет возможность известить родных о судьбе попавших в плен дружинниках, а если кто пожелает, то и перевезти свои семьи в Смоленск, согласие на службу было получено почти единогласно. Лишь двенадцать человек отказались, это были зажиточные воины, уверенные, что родственники смогут собрать выкуп или обменять на других пленных. В принципе, и без отказников народу набиралось не мало, а спустя девять дней мы отправились к точке рандеву.

      Всё происходило в тайне. На поляне, в восемнадцати верстах от Смоленска, рядом с Ковшаровым городищем, где недавно размещался походный лагерь Ярослава, произошёл обмен. Наблюдая из кустов, у меня сложилось впечатление, что в этом деянии принимают участие совершенно посторонние люди. Представители Ярослава куда-то всё время торопились, нервничали и после взвешивания гривен, погрузив сундуки с 'серебром' на ладью, спешно уплыли. Или боялись, что охрана из пятнадцати воинов недостаточна, или мы столкнулись с самыми настоящими мошенниками. По легенде, бывшие пленные отправлялись назад, однако в столице княжества об этом обмене никто и слыхом не слыхивал. Увели полон, и Бог с ним, меньше людей кормить надо. В итоге всех перипетий фальшивые гривны укатились в Суздаль, где их история потерялась. Кто-то говорил, что они сгорели при пожаре, кто-то говорил, что их никогда и не было, но никто не обмолвился о подлоге.

      Сто два человека надо было разместить, накормить и экипировать. Но это была только вершина айсберга, всплывшая перед моим носом. Проблемы с новым отрядом начались на следующий день: использовать обученных конному бою людей в качестве пехоты было неразумно. Приобрести же одновременно сотню лошадей не представлялось возможным. Скакунов, которые оставались в Смоленском княжестве, Ярослав увел с собой, а половцы, занимавшие львиную долю этого рынка - ещё в прошлом году перекочевали в Венгрию. То есть сложился известный дефицит, когда в отдельно взятой области предложению просто неоткуда взяться. Конечно, пару десятков лошадок теоретически можно было купить, но не больше. К тому же если сотню людей не грех было спрятать в лесу, то пасти животных нужно было на открытой местности. По моим подсчётам, табун слопал бы всю траву в округе за три дня, без учёта зерновых, коих здесь не в достатке. Двадцать пять пудов овса в сутки ещё было возможно привезти, но с растительным кормом было явное фиаско. Второй проблемой стало вооружение. Литвины предпочитали клинковому оружию секиры и копья. Мечами пользоваться умели, но из-за их дороговизны, вооружались топорами и навыкам клинкового боя время не уделяли. Арбалеты не признавали, луки использовали, но по сравнению со степными аналогами, их оружие не шло ни в какое сравнение. Зачем в лесополосе тугой составной лук, если с головой хватает простого? Выходило, что в открытом столкновении лёгкая монгольская конница перебила бы всех литвинов за пару минут. В концепцию боя, которую мы с Савелием намеривались навязать передовому подразделению кочевников, новый отряд не вписывался. Создалась патовая ситуация, Савелий получал дружину, которую можно было экипировать, но нельзя было использовать против нашего основного противника. И пока я доказывал, что если основное внимание уделить защите, то и пешими эти воины будут отличным подспорьем - мне в ответ приводили убийственные контраргументы.

      - Без оружия дальнего боя - верная смерть. Если только использовать отряд как чело, а ополчение в качестве стрелков, то может получиться. - Савелий размышлял вслух, сидя на бережке недалеко от палаток нового лагеря. - В колчане помещается до двадцати пяти стрел, редкий лучник не имеет запасной колчан. Пять, может семь стрел срезени, остальные на бронь. В бою больше стрел не пустить, рука устаёт, меткости не будет. Представь, что будет, если сотня опустошит свой запас и каждая десятая кого-нибудь заденет? Это уже великое подспорье, а у противника почти каждый имеет лук. Теперь смотри: каски твои, конечно, лучше чем многие шеломы, которые я видел, но лицо и шею они не прикрывают, придумать бы что-нибудь. Обидно, если в бою парней положим из-за этого.

      К нам подошёл Свиртил, немного постоял и присел рядом с сотником. Литвин был мастером засад и всякой диверсионной деятельности. Не просто так он первым полез в нашу крепость через подземный ход. Так что и его мнение можно было выслушать.

      - Свиртил, нам с Савелием надо съездить, посмотреть одно место, точнее, болото в Долгомостье. Хочешь с нами? - Предложил литвину.

      - Поехать-то можно, но дружину завтра нужно кормить, а еды уже нет сейчас, нет даже паршивого лука, чтоб подстрелить утку или кабанчика в лесу. - Свиртил как-то обречённо вздохнул, смотря на Савелия.

      С поляны пришлось эвакуироваться, спустившись вниз по реке на плотах, брошенных воинами Ярослава, Савелий с отрядом пешком добрались до крепости. Я уже ждал на месте, воспользовавшись лодкой коробейника, который после того, как довёз меня, укатил по своим делам. Палатки поставили у стены, прямо возле деревьев, где недавно был бой. День ушёл на то, чтобы переписать и снять размеры с вновь прибывших, да три недели в моём времени для изготовления доспехов и вооружения. Исправительное учреждение продало мне полный комплект лесоруба: ватная куртка с брюками и шапка с рукавицами, для работы в местах с суровым климатом. И когда обмундирование стали выдавать литвинам, то с удивлением выяснил, что шапок ушанок на Руси не было. На зиму шили островерхие колпаки из шкур, пуская по краю мех ценного зверя. Кто попроще - носили заячьи, люди побогаче - изощрялись, кто как мог. Тем не менее, новая одежда пошла на ура. Из боевой амуниции каждый имел бриганту с кольчужной юбкой, каску с бармицей, наручи и поножи, боевой топор, меч, копьё, щит и пару сулиц. Двенадцать человек, как лучших стрелков, вооружили дополнительно луками. Позаботился и о зимней одежде, призвав в помощь скорняков средневекового Смоленска. Когда я взвесил один комплект, то пришёл в ужас. Общий вес всего обмундирования составил тридцать восемь килограмм на одного человека. Помимо этого, требовалось запасное оружие, на случай поломки, походная кузница, котелки, ложки, продовольствие и много всякой мелочи, такой как иголки с ниткой. В пересчёте на деньги XIII века, одеть, обуть, вооружить пешего воина - можно было за сорок пять гривен серебра. Напоить и накормить - за восемь гривен в год. Итого шестьдесят шесть пудов серебра на сто дружинников. Сумма астрономическая по тем временам, сопоставимая с короной герцога, где-нибудь в нищей Франции или Италии.