Ребус старого пирата - Борис Бабкин

– Значит, коммунисты решили вступить в войну с Японией. Железнодорожник и инвалид должны умереть. И чем быстрее, тем лучше.

– Все пропало! – раздраженно воскликнул Генрих, невысокий лысый пожилой мужчина. – Этот Краузе, черт бы его подрал, ничего не смог выяснить, барон просто ушел от него. Видимо, решил не делиться. Где он сейчас? – Генрих бросил взгляд на карту мира. – Возможно, погиб. Мы ничего о нем не знаем. Он сумел вырваться из Берлина в апреле со своим верным оруженосцем Фридрихом Штольцем. У него не хватало одной части. В этом есть и наша вина, – повернулся он к полному седому собеседнику, – мы ведь ему не поверили…

– Генрих, – сказал тот, – согласись, что об этом говорилось быстро и в неподходящей обстановке. Русские были уже под Берлином. А мы надеялась на то, что американцы первыми войдут в Берлин.

– Вы правы, Отто, – вздохнул Генрих. – Надеюсь, вы помните свою реакцию на слова Краузе? Этот головорез читать толком не умел, но вдруг делает сенсационное заявление…

– Он просто услышал об этом от барона, когда тот пытался договориться с американцами в сорок четвертом. Барон встречался с ними в Мексике. Но переговоры ни к чему не привели.

– Извините, генерал, – сказал седой, – наши ни с кем не пытались договариваться. Конечно, многие, и я в том числе, предпочитали попасть к американцам, но…

– В этом будет разбираться история, – мягко вмешался загорелый подтянутый мужчина. – Сейчас меня интересует, где находится барон. У него ниточка к сокровищам.

– А как мы это выясним? – вздохнул Генрих. – Господа, вы ведь помните, что мы уже пытались сделать это. В апреле он неожиданно исчез, а неделей раньше пропали его жена и сын. Нам удалось вырваться. Правда, почти все, кто был со мной, погибли. Я сумел добраться до американцев. Сначала обращались со мной грубо. Особенно по-скотски вел себя сержант-негр. Я всегда думал, что положение негров в США напоминает рабство.

– Следовало лучше изучать противника, – заметил От-то. – Мне кажется, теперь мы ничего не сумеем найти. Но у барона есть сын, и у нас тоже имеются семьи. Будем надеяться, господа, что мы оставим своим потомкам это в наследство. Я не уверен, что тысячелетний рейх возродится, и скорее всего стоит перед нашими наследниками нелегкая задача. Но если не они, то наши внуки сумеют это найти.

– Значит, о Мирославском ничего не известно, – недовольно проговорил оберштурмбанфюрер. – Это точно? – Он пристально посмотрел на Фридриха.

– Абсолютно точно, барон. Вы можете поговорить с Максом, он был там.

– Я уже говорил с ним. Ну что ж, выходит, судьба распорядилась так, что все это должно остаться потомству. И дай Бог, чтоб им удалось то, что не получилось у меня. – «Сам виноват», – подумал барон. – К сожалению, мой сын еще мал, а я не доживу до того дня, когда он сможет все понять. И остается надеяться на тебя. – Он уставился немигающим взглядом на Фридриха. – Если обманешь… – Он закашлялся. – Ты веришь в рай и ад?

– Да, генерал, – ответил Фридрих.

– В рай никто из нас не попадет. А вот в аду я тебя устрою в самое неприятное место. Я сумею договориться с Вельзевулом.

– Я сделаю все, что положено.

– На сей раз я не приказываю, а прошу. Опасайся генерала Штайна и полковника Мольтке. Они знают почти все и, я уверен, постараются найти мою семью и тебя тоже.

– Извините, барон, – вмешался до того молчавший лысый мужчина, – я не думаю, что теперь это возможно. Сейчас везде разыскивают так называемых военных преступников. Советский Союз со дня на день вступит в войну с Японией. Поэтому несколько лет высовываться из своих нор небезопасно. К тому же я уверен, что вы поверили в легенду и гоняетесь за призраком.

– Гарри, – спросил барон, – неужели я похож на мечтателя и фантазера? Когда я узнал о существовании…

– Барон, – ответил американец, – давайте оставим эту тему. У нас имеется множество других насущных вопросов. Союз в одиночку выиграл войну. И сейчас главное – не допустить распространения по Европе коммунистической заразы. Союз вот-вот объявит войну Японии не столько в силу союзнических обязательств, а сколько из-за того, чтобы покончить с угрозой на Востоке и дать свободу Китаю и Корее. И здесь нам требуется ваша помощь. У вас ведь прекрасная агентура.

– Хорошо, – сказал барон, – давайте работать.

Трижды прогремели револьверные выстрелы. Дюпелье криво улыбнулся и глотнул из горлышка виски. В комнату вбежал мускулистый мулат с пистолетом в руке. Увидел три трупа и взглянул на француза:

– Ты что, Жак, головой тронулся или…

– Они пытаются найти семью Мирославского. А я не могу этого допустить. Он дважды меня спасал. Постарайся понять, Боб.

– Да тут и понимать особенно нечего, – усмехнулся мулат. – Но мне что-то странно, неужели из-за того…

– Именно из-за этого. Если Евгений жив, он в лагере. Хотя он не раз говорил, что не станет пленным на родине. Впрочем, жив он или мертв, допустить, чтобы его семье угрожала опасность, я не могу. А ты знаешь, на что способны эти… – Жак снова отпил из бутылки.

– Мой маленький герой, – с улыбкой произнес фон Бергер, – надеюсь, у тебя все получится. Я верю, что великая Германия возродится. Надеюсь на вас, подрастающее поколение! – Он коснулся губами лба лежащего в коляске малыша. – Мой старший сын погиб, а тебя, Генрих, нам послал Господь. Ты сохранишь традиции рода фон Бергеров. – Стоявший у двери Штольц усмехнулся. Словно почувствовав его усмешку, барон обернулся и пристально посмотрел на него. – Надеюсь, ты доживешь до того, когда Густав сможет понять мое послание. И не пытайся обмануть меня…

«К сожалению, судьбе угодно, чтобы я доверился тебе», – подумал он. – Выбора у меня нет. Мирославский погиб, а с ним исчезло и все, что могло бы дать ответ. Но я верю, что мой сын доведет это дело до конца».

– Господин оберштурмбанфюрер, – послышался мужской голос, – несколько дней назад американцы сбросили на Хиросиму атомную бомбу, а сегодня на Нагасаки. СССР вступил в войну с Японией!

– Самураи, – пробормотал барон, – почему вы не поддержали нас? И Дальний Восток был бы ваш, а мы правили бы Европой… Принесите мне все свежие газеты.

– Послушайте, Давид Моисеевич, – сказал худой пожилой мужчина, – я считаю, что вы зря тратите свое время на такую, извините, ерунду.

– А теперь выслушайте меня, уважаемый Яков Лазаревич, – вздохнул полный мужчина примерно того же возраста. – Я, откровенно говоря, и сам, когда узнал об исчезновении капитана ван Бадензе, отнесся к этому спокойно. В сороковых годах пропадало множество кораблей. Но в девяносто седьмом в Лондонской библиотеке я увидел в какой-то газете заметку о судебном процессе над бандой Француза.