Приключение Эллери Квина - Эллери Квин

Второй пришедший установил стремянку, взобрался наверх, к болтающемуся телу, и осмотрел узлы за ухом женщины и на трубе. Доктор Праути придерживал труп за ноги.

Вздохнув, Эллери начал бродить по комнате. Никто не обращал на него внимания — все следили за двумя экспертами.

Эллери что-то беспокоило, но он никак не мог понять, что именно. Возможно, сама аура напряжения, исходившая от безмолвной женщины в трико.

В верхнем ящике туалетного столика убитой Эллери обнаружил заряженный револьвер 22-го калибра — маленькую блестящую игрушку с инициалами «М.Б.» на инкрустированной перламутром рукоятке. Прищурившись, он посмотрел на отца. Инспектор кивнул. Эллери двинулся дальше и внезапно остановился. Его серые глаза стали настороженными.

На шатком деревянном стуле в центре комнаты среди разного хлама лежал длинный никелированный нож для вскрывания конвертов. Эллери осторожно подобрал его и обследовал на свету сверкающее лезвие. Нигде не было следов крови.

Положив нож, Эллери продолжил осмотр, остановившись возле дешевой газовой горелки на полу в другом конце комнаты. Ее трубка была плотно вставлена в выходное газовое отверстие в стене, но кран был выключен. Он прикоснулся к горелке — она была холодной.

Со странным ощущением неизбежности Эллери направился к кладовой. За открытой дверью стоял деревянный ящик с инструментами, сверху лежал тяжелый стальной молоток. На полу рядом с ящиком валялись стружки. Край двери не был покрашен, очевидно, над ним недавно поработали рубанком.

Взгляд Эллери стал напряженным.

— Револьвер принадлежал убитой? — спросил он, быстро подойдя к инспектору.

— Да.

— Недавнее приобретение?

— Нет. Бринкерхоф купил его ей вскоре после женитьбы. Он говорит, что для защиты.

— Защита так себе, — пожал плечами Эллери, глядя на двух экспертов.

Широкоплечий краснолицый мужчина только что спустился со стремянки с удивленным выражением лица. Возвратившийся сержант Вели поднимался по стремянке с перочинным ножом в руке. Доктор Праути ждал внизу. Сержант начал перерезать веревку, привязанную к трубе.

— Зачем в кладовой ящик с инструментами? — продолжал Эллери, не сводя глаз с мертвой женщины.

— Вчера какой-то плотник чинил дверь — кажется, она покосилась. У профсоюза строгие правила насчет времени, поэтому он оставил работу неоконченной. А что тут необычного?

— Все, — ответил Эллери.

Великий Горди спокойно наблюдал за ним, но Эллери, казалось, не обращал на него внимания. Маленький комик Сэм съежился в углу, посматривая на сержанта. Техасец курил без всякого удовольствия, не смотря ни на кого и ни на что.

— Все очень просто. Это одно из самых замечательных дел, с которым я когда-либо сталкивался.

Инспектор выглядел ошеломленным.

— Ради бога, Эл, что тут замечательного? Не понимаю…

— Это понятно и ребенку, — раздраженно прервал Эллери. — И все же это удивительно. В комнате имеются четыре первоклассных орудия убийства: заряженный револьвер, нож для вскрывания конвертов, газовая горелка и молоток. Однако убийца связывает жертву полотенцами, выходит из комнаты, идет через сцену в бутафорскую, берет из сундука, брошенного там много лет назад каким-то безымянным артистом, старую веревку, приносит ее сюда вместе со стремянкой, стоящей у распределительного щита, лезет на стремянку, привязывает веревку к трубе и подвешивает на ней женщину!

— Да, но…

— Да, но почему?! — воскликнул Эллери. — Почему убийца пренебрег четырьмя простыми и легкими способами — выстрелом из револьвера, ударом ножом, удушением газом и ударом молотком по голове — и пошел на лишние хлопоты, чтобы повесить ее?

Доктор Праути стоял на коленях рядом с мертвой женщиной, которую сержант уложил на грязный пол.

— Это меня доконало, инспектор, — заявил краснолицый мужчина.

— Что именно? — огрызнулся инспектор Квин.

— Узел. — Толстые грязные пальцы держали завязанную узлом веревку. — Тот, что у нее за ухом, — обычный, даже слишком неуклюжий для того, чтобы сломать ей шею. Но тот, что на трубе… Ну, сэр, это меня достало.

— Незнакомый узел? — осведомился Эллери, разглядывая сложные сплетения.

— Для меня — совершенно незнакомый, мистер Квин. Я уже много лет работаю в полицейском департаменте экспертом по узлам, но никогда не видел ничего подобного. Могу только сказать, что это не морской узел и не ковбойский.

— Может быть, работа любителя? — пробормотал инспектор, пропуская веревку между пальцев. — Узел, получившийся случайно…

Эксперт покачал головой:

— Нет, сэр, это не случайность. Тот, кто завязывал узел, знал, что делает.

Брэдфорд отошел, а доктор Праути поднял голову.

— Здесь я больше ничего не могу сделать, — заявил он. — Заберу тело в морг и поработаю там. Ребята ждут снаружи.

— Когда она умерла, док? — нахмурившись, спросил инспектор.

— Около полуночи. Точнее сказать не могу. Умерла, разумеется, от удушья.

— Ну, представьте нам рапорт. Возможно, вскрытие ничего не даст, но вреда это не принесет. Томас, приведи сюда швейцара.

Доктор Праути и люди из морга удалились, а сержант Вели вернулся со старым Перком — швейцаром и сторожем.

— В котором часу вы вчера заперли здание, мистер? — проворчал инспектор.

Старый Перк явно нервничал.

— Клянусь Богом, инспектор, я ничего плохого не хотел. Мистер Келли уволит меня, если узнает… Мне так хотелось спать…

— О чем вы? — осведомился инспектор.

— Вчера вечером, после представления, Майра сказала мне, что она и Атлант собираются репетировать новый трюк. Я не хотел ждать их, а так как в театре больше никого не было, даже уборщицы ушли, то я запер все, кроме служебного входа, и сказал Майре и Атланту: «Когда будете уходить, ребята, заприте служебный вход». Потом я пошел домой.

— Черт! — выругался инспектор. — Теперь мы никогда не узнаем, кто мог сюда войти, а кто нет. Любой мог незаметно проскользнуть в здание или подождать где-нибудь, пока… — Он закусил губу и обратился к трем артистам: — Куда вы отправились вчера после представления?

Все трое одновременно вздрогнули. Первым заговорил Великий Горди — в его спокойном голосе теперь ощущалось напряжение.

— Я вернулся в пансион и лег спать.

— Вы живете там же, где Бринкерхоф? Кто-нибудь видел, как вы туда входили?

— Живу я там же, но меня никто не видел.

— А вы, Текс?

— Зашел куда-то выпить, — ответил ковбой.

— Куда?

— Не помню. Я хватил лишнего и проснулся утром у себя в комнате с головной болью.

— Вы в скверном положении, ребята, — саркастически усмехнулся инспектор. — Не можете даже установить свое алиби. Как насчет вас, мистер Комедиант?

— Я могу доказать, где я был, инспектор, — сразу же отозвался комик. — Двадцать человек подтвердят, что я торчал в соседней забегаловке.

— Когда именно?

— Около полуночи.

— Ладно, — буркнул инспектор. — Но будьте поблизости, ребята. Вы можете мне понадобиться. Уведи их, Томас, пока я не вышел из себя.

Давным-давно, когда, как уже говорилось, мегатерий бродил по лесу, тот же вислоухий импресарио, который сказал, что «акробат будет первым», выдал еще один афоризм: «Представление должно продолжаться». Могут происходить несчастные случаи, молодой артист может сбежать с укротительницей львов, инженю — напиться вдрызг, леди в пятом ряду — свалиться в эпилептическом припадке, гардеробная — загореться, но представление должно продолжаться. Даже убийство не в состоянии изменить этот священный декрет. Представление всегда продолжается, невзирая на землетрясение, наводнение, пьяного администратора по фамилии Келли и фантастическую историю с повешенной акробаткой.

Поэтому неудивительно, что, когда «Метрополь» начали заполнять первые посетители, не было никаких признаков того, что прошлой ночью в этих стенах убили женщину и что полицейские и детективы бродят за кулисами с настороженным и озадаченным видом.

Для шоу-бизнеса убийство — всего лишь инцидент, заслуживающий пару колонок в «Верайети».

Инспектор Ричард Квин нервничал, ерзая на твердом сиденье в пятнадцатом ряду, в то время как Эллери сидел рядом, погруженный в раздумья. Самым странным было то, что Эллери настоял на их присутствии на представлении. Им пришлось посмотреть художественный фильм, который инспектор к тому же видел ранее, кинохронику, мультипликацию…

Когда на экране появилась надпись, возвещающая о начале аттракционов, Эллери поднялся и сказал:

— Пошли за кулисы. Здесь кое-что… — Он не окончил фразу.

Обойдя пыльные ложи справа, они проследовали за кулисы через железную дверь, охраняемую полицейским в форме. Там царило непривычное молчание. Келли мрачно сидел на сломанном стуле возле распределительного щита и грыз ногти. Никого из артистов не было видно.