Женщины с прошлым - Димитр Димов

Нина. Вам следовало бы знать, что Мэри далеко не глупа и совсем не безобидна.

Крыстанов. Она меня больше не интересует. Я предоставил ее вашему милейшему супругу.

Пауза. Крыстанов спокойно курит. Нина растерянно смотрит на него.

Нина (ледяным шепотом). Как… вы смеете?!

Крыстанов. А!.. Вы ничего не знаете?… Все министерство говорит о связи Бориса и Мэри!

Нина (сдавленным голосом). Вы… вы клевещете!

Крыстанов. К моему сожалению, это правда. Роман, начатый в Баварских Альпах, идет к концу в Софии, у подножия Витоши.

Нина (кричит). Замолчите!

Крыстанов. О, пожалуйста, я ничего не имею против!.. Значит, вы решили притвориться глупенькой? Похвально! Так поступает большинство умных жен.

Нина (берет себя в руки). Нет, быть не может, чтобы Мэри стала любовницей Бориса.

Крыстанов. Вот тебе на! Почему же быть не может?… Вы думаете, Борис остался обедать в столовой министерства, а он сидит себе с Мэри в ресторане «Крым» на улице Добруджа!

Нина (настороженно). Кто вам сказал?

Крыстанов. Я сам их там видел не раз.

Нина. Но вы… вы… лжете… Вы… подлый человек!..

Крыстанов. Час от часу не легче!.. (Обиженно пожимает плечами.) Тогда позвоните в ресторан – и убедитесь. Семь ноль один тридцать один. Они, наверное, еще там!

Нина смотрит на часы, потом на Крыстанова и на телефон. После короткого колебания берет трубку и яростно набирает номер.

Нина (глухо). Ресторан «Крым»? Попросите, пожалуйста, товарища Бориса Петрова! С кем?… Вот как… Спасибо!

Пораженная ответом, Нина беспомощно прислоняется к стене.

Крыстанов. Только что вышел с какой-то дамой, не так ли? (Смеется.) Швейцар отвечает сдержанно, но всегда точно.

Нина (с трудом). Значит… Борис мне лжет!

Крыстанов. Неужели для вас не столь важно, что он вам изменяет?

Нина (будто про себя). Но они… может быть, не зашли так далеко.

Крыстанов (трагически). О-о-о-о! Разве это достойно вас! Вы все еще восхищаетесь своим мужем и пытаетесь утешить себя самообманом и терпимостью!

Нина (с презрением, вполголоса). Вы омерзительны!

Крыстанов. Всякий, кто осмелится указать воплощенной добродетели неприглядную истину, кажется омерзительным. (Громко, с пафосом.) Вы до сих пор не догадываетесь о заговоре вашей свекрови и мужа против вас. Неужели вы позволите втянуть себя в борьбу с филистерами, которые затеяли выжить вас из дому? Неужели у вас нет таланта, профессии, будущего, Нина?!

Нина. Зачем вы все это говорите мне? Я еще ни в чем не уверена.

Крыстанов. Бы должны увериться, Нина! И чем скорее, тем лучше!

Нина (вспылив). Тем лучше? Вам хочется поскорее заполучить безропотную любовницу – разведенную артистку, женщину, затравленную сплетниками. (Нервно, почти истерически смеется.) О, я прекрасно понимаю, где истоки вашего доброжелательства!

Крыстанов (тихо и смиренно). В моей любви, Нина!.. Я хочу вырвать вас из этого мещанского брака! Я хочу, чтобы вы зажили в очищенной от предрассудков атмосфере искусства, чтобы вас подхватила волна новых чувств, чтобы вы вдохновились для бессмертных ролен… Я хочу, чтобы мы соединили наши жизни в неуязвимом союзе творческого единомыслия. (Подходит к ней.)

Нина. Не прикасайтесь ко мне! Вы забываете, что я вас слишком хорошо знаю.

Крыстанов. Да, я действительно похож на животное, которое барахтается в грязи… Но именно поэтому я острее чувствую вашу физическую и душевную красоту. Именно поэтому я люблю вас больше всего на свете… (Берет Нину за плечи и привлекает к себе.)

Нина. Нет!.. Нет!.. Пустите меня! (Вырывается из его объятий.) Вам присуще осквернять и разрушать все, что вам недоступно.

Пауза. Крыстанов несколько мгновений смотрит на Нину, а затем разражается холодным смехом.

Крыстанов. Как вы намереваетесь поступить… в данных обстоятельствах?

Нина. Буду ногтями и зубами отстаивать свое право оставаться порядочной женщиной и требовать порядочности от других!

Крыстанов. И представляете себе эту борьбу как пьесу с великодушными положительными героями? (Снова смеется.)

Нина. Я не рассчитываю ни на чье великодушие. Я надеюсь только на собственные силы.

Крыстанов (после короткой паузы). Желаю вам успеха! (Кланяется и уходит.)

Звонок. Входит Колева.

Нина. Катя!

Колева (с глубоким волнением). Я ужасно расстроена!

Нина (тревожно). В чем дело? Что случилось?

Бросаются навстречу друг другу и некоторое время стоят обнявшись.

Колева. Я сейчас с похорон. Мой товарищ по партизанскому отряду… Хотела идти домой, но в такие минуты для меня одиночество невыносимо.

Нина. Садись.

Колева. Гремели залпы почетного эскорта, а я вспоминала, как мы в отряде хоронили погибших!.. Тогда не было прощальных залпов! Только холмик земли, немного цветов и тишина!.. Немая тишина гор!.. (Подавляя рыдание.) Так мы хоронили и его!..

Нина. Кого?

Колева. Человека, о котором я тебе никогда не рассказывала. (Опускает голову, закрывает лицо руками и тихо плачет.)

Пауза. Нина пододвигает кресло, садится рядом с Колевой и ласково гладит ее по голове.

(Поднимает голову и вытирает глаза платком,) Наш командир отряда… сельский учитель… Между нами ничего не было, абсолютно ничего!.. Я получала от него только короткие, четкие приказания. Он мало говорил и почти никогда не улыбался. Но когда я подходила к нему доложить о выполнении задания, в его суровых зеленоватых глазах вспыхивал такой огонек, от которого у меня захватывало дыхание!.. Сколько раз говорила я себе, что меня влечет лишь его физическая красота. Но затем я поняла, что меня влечет и его острый, живой ум, мужество и несгибаемая воля!.. Я поняла, что люблю его!.. Но ничего не изменилось между нами. И я по-прежнему волновалась, когда получала приказания или докладывала, а глаза его словно светились.

Нина. А потом?

Колева (тихо). Его убили! (Пауза. Сдавленным голосом.) Он был ранен в грудь, когда мы вели бой за одну станцию. Умирал у меня на руках… Тогда я забыла все и целовала его как безумная!.. Жизнь быстро оставляла его. Он уже не мог говорить, но в глазах на миг блеснул знакомый, такой дорогой для меня огонек!.. Они уже не были суровыми – нежные, полные любви, страдания, прощальной тоски… Это длилось всего несколько мгновений, которые показались мне долгими, как вечность, и короткими, как свист пуль вокруг нас!

Пауза.

Нина (тихо). Ты одинока и все-таки счастлива…

Колева (преодолевая волнение). Может быть… Всю жизнь память об этом человеке заставляет меня быть беспощадной к людской глупости, малодушию и подлости.

Пауза.

Нина (внезапно закрывает лицо руками). Какая ты чистая, чистая перед собой и перед людьми!

Колева. А ты разве не такая?

Нина. Человеку случается иногда падать.

Колева. О чем ты говоришь?

Нина. Вообще… о жизни.

Колева. Может быть, ты и права… Есть люди, которые показывают пример, как надо умирать, а другие – как жить!.. И те и другие возвышают человека, придают ему силы бороться с подлостью!.. Товарищ, которого мы хоронили сегодня, был прекрасным, сильным человеком. В трудные, кровавые времена он потерял жену, но не дрогнул, выполняя свой долг перед партией… Вера в правоту нашего дела придавала ему твердость, и он презирал ограниченные и мелочные душонки, которые набрасывались на него с критикой за ошибки в личной жизни…

Нина. И у него были ошибки в личной жизни?

Колева. Кое-какие!.. Но, даже делая ошибки, он оставался человеком необыкновенным! Он говорил, что, если мы не в силах установить или почувствовать истину, мы должны по меньшей мере сохранять человеческое достоинство. Ошибка честного человека перед партией извинительна, но проступок карьериста и подлеца – никогда!

Нина (шепотом). Сохранять человеческое достоинство!..

Входит Деспина.

Деспина. О-о-о!.. Товарищ Колева!.. Добро пожаловать!.. Какими судьбами?

Колева. Зашла вот навестить Нину.

Деспина. Только Нину?… А Бориса и меня?

Колева. С Борисом я вижусь каждый день в министерстве, а сейчас я иду с похорон.

Деспина. С похорон?… Кого же хоронили?

Колева. Одного товарища.

Деспина. От чего он умер?

Колева (поспешно, Нине). Нина, мне надо идти!

Нина. Останься, прошу тебя! Сейчас нам надо быть вместе.

Колева. Нет, нет, Нина. Я приду завтра, послезавтра, когда ты будешь одна, а сейчас я пойду.

Деспина. Почему вы так спешите? Останьтесь, пообедаете с нами. Борис рассердится, если узнает, что вы были и не подождали его.