Дом с неизвестными - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К середине октября 1941 года положение на фронтах сложилось скверное. Уже полмесяца шла битва за Москву, Красная армия оставила Калугу, под Брянском и Вязьмой в немецком плену оказались около семисот тысяч советских солдат и офицеров.
Пользуясь неразберихой, многие банды ринулись грабить и убивать. Не отставал и Паша Баринов, решив поживиться ценными деликатесами на одной из подмосковных продуктовых баз. Знал точно: по ночам ее охраняют три пожилых сторожа, вооруженные двумя винтовками и одним револьвером. Дельце не шибко сложное, ежели выгорит, то куш выйдет шикарный.
Не выгорело. Оказывается, незадолго до налета охрану базы усилили служебными собаками, а старенький револьвер заменили на «ППД»[14]. Так что проникнуть за забор без шума не получилось, отчего и порушился весь план. А там и героические старички не сплоховали – отстреливались до последнего. В общем, положили кодлу. Невредимыми унесли ноги только Барон, Лева да Ибрагим. Они прихватили с собой двух раненых: один нынче находился на излечении у бардачки в Люберцах, другой вскорости отдал богу душу. А трое так и остались истекать кровью под фонарями продуктового хранилища.
Барон после той неудачи приуныл, запил горькую. Ибрагим его всячески обхаживал, покуда Левка рыскал по блатным в поисках пополнения. Сыскать удалось только одного молодого паренька, укрывавшегося от призыва в армию и согласного на что угодно, лишь бы не становиться под ружье.
– Равель Петров, – назвался он, когда Лева привел его к главарю.
– Чего?.. Какой еще Равель? Ты из евреев, что ли? – Паша поднял на новичка мутный взгляд.
– Равель – мое имя. Родители так назвали, – смутился парень.
На вид ему было около двадцати. Чуть выше среднего роста, сильно худой, узкоплечий, с прямыми непослушными волосами. На белом лице двумя угольками блестели живые темные глаза. Парнишка показался каким-то неловким, сильно зажатым. «Пришибленный, – отметил про себя Паша. – Да еще Равель, мать его. Вот дура баба – нашла имечко. Видать, совсем дитя не любила…»
– Никаких «равелей». Забудь. С сегодняшнего дня будешь Петрухой, – отрезал он.
Паренек был не против.
– Не хочешь, значит, на фронт, в окопы?
– Не, – мотнул тот головой, рассыпав волосы по широкому лбу.
– Это правильно. Пусть краснопузые сами себя защищают. А чего в глаза не смотришь?
Новичок топтался на одном месте и не знал, что ответить.
– Никого не бойся. Смотри в глаза и улыбайся. Садись.
Петруха уселся за стол, заставленный бутылками и тарелками с простенькой закуской – селедкой, вареной картошкой, огурцами, чесноком и зеленым луком.
– Вино пьешь?
– Бывает.
Барон налил полный стакан портвейна и придвинул новичку:
– Пей, едрена рать. А потом поговорим…
Глава четвертая
Московская область, поселок Троицкое. Смоленск; август 1945 года
– …Мне сразу приглянулось это местечко. Вроде бы и Москва рядышком, и оживленное шоссе на Калугу под боком, а совершенно иной мир: ни шума, ни суеты. Чистый воздух, в саду все лето поют соловьи. Безопасно – на весь поселок один участковый, да и того не видать, – негромко вещал Аристархов, ведя свою гостью по центру Троицкого.
Мария зачарованно осматривала чистые улочки, старинные деревянные усадьбы, красивые каменные дома с балюстрадами и фронтонами. Центр поселка был ухожен и разительно отличался от рабочей окраины.
Она на верила своим глазам. Пару часов назад, когда они ехали по пыльной улице сквозь строй ужасных бараков и встретили толпу полупьяных оборванцев, ей подумалось, будто ее переместили в отвратительный мир маргиналов. Но нет, поселок оказался уютным и милым и скорее походил на маленький городок.
– А знаешь, кто у нас в соседях по дачно-строительному кооперативу? – улыбаясь, спросил Сергей.
– Кто?
Выдержав торжественную паузу, он перечислил:
– Режиссер Иван Пырьев, поэт Константин Симонов, писатель Александр Твардовский. И еще несколько известных на всю страну творческих личностей.
– Последнего не знаю, про Симонова что-то слышала.
– Ну как же! Стихотворение «Жди меня».
– Да-да, конечно, вспомнила. Его жена – Валентина Серова.
– Верно.
– А Пырьев… не он ли снял фильм «В шесть часов вечера после войны»?
– Точно. И проживает он, между прочим, на соседней улице. Из окон маленькой спальни, что на втором этаже, хорошо видна крыша его дачи.
– Ты говорил, будто не имеешь отношения к творчеству. Как же ты получил здесь участок? – удивлялась девушка.
– Участок с дачей достались мне недавно и по великому случаю.
– Расскажи.
– Как-нибудь в другой раз. Для меня история оказалась счастливой, а для бывшего владельца – грустной…
Так и бродили они за беспечными разговорами по поселку, любуясь берегом реки, старинными особняками, небольшим парком по соседству с тихим центром.
Размеры поселка Троицкий были скромными. В середине небольшая круглая площадь, от которой лучами расходился в разные стороны пяток прямых улиц. Вдоль излучины Десны на полкилометра растянулась заросшая ивами набережная, облюбованная горожанами и дачниками. В центре поселка помимо парка имелись магазинчики, базар, небольшой клуб с библиотекой и актовым залом, где по вечерам крутили кинофильмы. Ближе к реке располагались два летних ресторана с просторными верандами.
Любой приезжий, пройдясь по поселку утром или в дневное время, посчитал бы его пустым и сонным. Но если бы он задержался до вечера, то убедился бы в обратном. С наступлением сумерек в центре вспыхивали яркие желтые фонари, улочки и набережная наполнялись народом, звонкими голосами, музыкой из патефонов.
Побродив по центру, Сергей и Мария вернулись к речному берегу и устроились на веранде ресторации. Оба к этому часу проголодались. Испросив подоспевшего официанта о кухне и меню, заказали жареного карася под сметаной, белого вина, фруктов и с удовольствием принялись ужинать…
Теплый безветренный вечер показался восхитительным. Над головами висело мирное небо, усыпанное яркими звездами; люди вокруг веселились. Наполняя бокалы вином, Аристархов подумал: «Как же быстро мы привыкаем к хорошему! Всего три месяца назад шла тяжелая война, транспорта не хватало, в продуктовые магазины выстраивались длинные очереди, рестораны оставались открытыми только в крупных городах. И вот, поди ж ты, все исправили, навели порядок, открыли кинотеатры, магазины, рестораны. Народ вечерами после работы отдыхает, радуется…»
Да, это было так. Недавно в центре Троицкого валялся мусор, не горели фонари, все увеселительные заведения были закрыты с июня 1941 года, а на улице Текстильщиков чернели воронки от
