Жертвы Черного Октября, 1993 - Валерий Шевченко

По словам одного из офицеров-защитников, перешедшего утром 4 октября вместе с другими людьми из бункера в подвал Белого дома, «молодых парней и девушек хватали и уводили за угол в одну из ниш», затем «оттуда слышались короткие автоматные очереди»[106]. Мичман Вячеслав Александрович Кондрашкин стал свидетелем того, как десантники забили до смерти казака в двадцатом подъезде.

Надежда Александровна Брюзгина, помогавшая раненым в импровизированном «госпитале» на первом этаже в двадцатом подъезде, впоследствии рассказала Олегу Александровичу Лебедеву, что, когда ворвавшиеся военные принялись вытаскивать раненых в коридор, оттуда стали доноситься глухие звуки. Надежда Александровна, приоткрыв дверь туалета, увидела, что весь пол там был залит кровью. Там же горой лежали трупы только что застреленных людей[107]. Инженер Н. Мисин утром 4 октября укрылся от стрельбы вместе с другими безоружными людьми в подвале Дома Советов. Когда первый этаж 20-го подъезда захватили военные, людей вывели из подвала и положили в вестибюле. Раненых унесли на носилках в комнату дежурных охраны. Мисина через некоторое время отпустили в туалет, где он увидел следующую картину: «Там аккуратно, штабелем, лежали трупы в „гражданке“. Пригляделся: сверху те, кого мы вынесли из подвала. Крови по щиколотку… Через час трупы стали выносить»[108].

«Я была в двадцатом подъезде, — вспоминала защитница Верховного Совета. — Мы спустились с третьего этажа. Спецназовцы снизу кричали, просили спуститься. Уверяли, что не надо бояться — всех, мол, выпустят на улицу. И вот, когда человек 30 спустилось вниз, вдруг раздалась команда: „Кончай! Кончай, хлопцы!“… И автоматные очереди. Я не успела спуститься и обессиленная присела. И смотрела на это убийство»[109].

Приведем свидетельство инженера Татьяны Богородской о расстрелах в подвале здания парламента: «Непонятно было, что происходит на первом этаже… Тех, кто там находился, положили лицом на пол, руки за голову и стали сортировать. На беретке захватчиков было написано: „Витязь“. Всех, кто был в защитной форме, и казаков уводили в подвал. Оттуда слышались выстрелы. Гражданских они положили отдельно. Тех, кто был похож на военных, опять-таки уводили в подвал»[110]. Вспоминает Н. Митина: «Где-то в полутемных лабиринтах подвала частые выстрелы. По цепочке передают: добивают раненых. Колонна движется медленно, с остановками. Хлещет ледяная вода из пробитой пулей трубы. Как раз на этом месте пришлось стоять минут пять. Мокрая я до костей. „Витязь“ брезгливо заглядывает в сумку, лезет в карман, вытаскивает зажигалку… Сзади меня дядька лет сорока, колхозник с Урала. Приехал в Москву к Федорову на операцию, услышал по радио выступление президента и пришел защищать Советы.

Ночами мы с ним болтали у костра, поил меня чаем из трав. Хозяйственный: раздобыл где-то камуфляж, выпросил у баркашовца шеврон с богородичным крестом, булавкой приколол к рукаву. Когда колонна вышла на освещенное место, этот шеврон бросился в глаза „Витязю“ с короткоствольным автоматом. Как раз напротив нас приоткрыта дверь в подсобку. „Витязь“ втолкнул туда нашего кострового, пристрелил, даже не закрыв дверь. Тот не успел опустить рук, сцепленных над головой… Из их раций без конца несутся команды: „Живых не выпускать!“»[111]

Опубликовано: газета «Русское сопротивление», 1994 г., Ленинград

Вот что рассказал Юрий Афанасьевич Давыдов: «Вылезла из санитарных машин группа в белых халатах, якобы санитаров. „Санитары“ вошли на первый этаж Дома Советов и подошли к подвалу. Весь подвал забит ранеными. Раненых было очень много, и мы сносили их в подвальное помещение. Прибывшие „санитары“ спросили: „А где раненые?“ Понятное дело, мы говорим: „Вот там“. Оказавшийся рядом со мной парень говорит: „Я в Афганистане воевал, сейчас они их всех добьют“. Где-то через 20 минут вышли те „санитары“ и заявили: „Раненых в здании не обнаружено“. А парень, который говорил, что раненых добьют, сказал: „Пропали парни“»[112]. О расстрелах в подвалах Белого дома очевидцы говорили и В. И. Алкснису.

Согласно письменным показаниям бывшего сотрудника МВД, в восьмом и двадцатом подъездах с первого по третий этажи омоновцы устроили расправу над защитниками парламента: резали, добивали раненых, насиловали женщин[113]. Свидетельствует капитан 1-го ранга Виктор Константинович Кашинцев: «Примерно в 14 ч. 30 мин. к нам пробрался парень с третьего этажа, весь в крови, сквозь рыдания выдавил: „Там внизу вскрывают комнаты гранатами и всех расстреливают, уцелел, так как был без сознания, видно, приняли за мертвого“»[114]. О судьбе большей части раненых, оставленных в Белом доме, можно только догадываться. «Раненых почему-то тащили с нижних этажей на верхние», — вспоминал человек из окружения A. B. Руцкого[115]. Потом их могли просто добить.

Многих расстреляли или избили до смерти уже после того, как они вышли из здания парламента. Люди, выходившие «сдаваться» днем 4 октября из двадцатого подъезда, стали свидетелями того, как штурмовики добивали раненых[116]. На шедшего позади депутата Ю. К. Чапковского молодого человека в камуфляже набросились омоновцы, начали бить, топтать ногами, затем пристрелили[117]. Вот что рассказал Альберт Бештоев: «За мной шел омоновец, который перешел 3 октября на сторону защитников Белого дома. По погонам он — младший лейтенант, года 23. А тот солдат, что меня брал (он зверствовал больше всех) говорит: „Ментура поганая, ну, держись!“ — и его прикладом по голове. Милиционер свалился. Солдат приставил автомат к его голове и целую очередь выпустил. Солдаты встали в две шеренги — нас проводили сквозь строй. И каждый старался ударить ногой, дубинкой, автоматом. Последним шел старик, лет под 80. Он, видимо, испугался и побежал. Солдат в упор его расстрелял. Подошел уже к трупу, повернул его ногой и ударил»[118].

К 18 ч. на парадной лестнице Белого дома собралось несколько сотен уцелевших защитников Верховного совета. «Народ начал сосредотачиваться на парадной лестнице со стороны набережной, — вспоминал Войтех Лавичка. — Там было несколько сот человек — женщины с сумками, дети были, даже очень маленького возраста. Говорили даже, что есть двухлетний ребенок, но его не видел. Видел пятилетних, шестилетних… Я видел там слепого, который ходил с палочкой. Была огромная масса людей военного возраста, которые были не вооружены»[119].

Бейтаровец. Фото предоставлено редакцией газеты «Завтра»

Тех, кто выходил со стороны набережной, старались прогнать через двор и подъезды дома по переулку Глубокому. «В подъезде, куда нас заталкивали, — свидетельствует И. В. Савельева, — было полно народу. С верхних этажей раздавались крики. Каждого обыскивали, срывали куртки и пальто — искали военнослужащих и милиционеров (тех, кто был на стороне защитников Дома Советов), их сразу куда-то уводили… При нас выстрелом был ранен милиционер — защитник Дома Советов. По омоновской рации кто-то кричал: „В подъездах не стрелять! Кто будет убирать трупы?!“ На улице не прекращалась стрельба»[120].

Свидетельствует другой очевидец: «Нас обыскали и перевели в следующий подъезд. ОМОН стоял двумя рядами и истязал нас… В полутемном коридоре внизу я рассмотрел полураздетых людей в кровоподтеках. Ругань, вопли избиваемых, перегар. Раздается хруст ломаемых костей»[121]. Подполковник милиции Михаил Владимирович Руцкой видел, как из подъезда вытащили троих раздетых по пояс людей и тут же у стены расстреляли. Он также слышал крики насилуемой женщины[122].

Особенно лютовали омоновцы в одном из подъездов этого дома. Вспоминает очевидец, чудом оставшийся в живых: «Меня вводят в парадное. Там свет, и на полу трупы, голые по пояс. Почему-то голые и почему-то по пояс»[123]. Как установил Ю. П. Власов, всех, кто попал в первый подъезд после пыток убили, женщин раздевали донага и насиловали всем скопом, после пристреливали[124].

Депутата И. Е. Галушко вместе с некоторыми другими задержанными омоновцы прислонили к гаражу. Мужчину, который стоял через два человека от Ивана Емельяновича, повалили на землю и расстреляли[125]. Группу вышедших из Белого дома после 19 часов гражданских численностью 60–70 человек омоновцы провели по набережной до улицы Николаева и, заведя во дворы, зверски избили, а затем добили автоматными очередями. Четверым удалось забежать в подъезд одного из домов, где они и скрывались около суток[126]. Подполковника Александра Николаевича Романова в группе пленных привели во двор. Там он увидел большую кучу «тряпья». Присмотрелся — трупы расстрелянных. Во дворе усилилась стрельба, и конвой отвлекся. Александр Николаевич успел добежать до арки и покинуть двор. Виктор Кузнецов с группой людей, прятавшихся под аркой, перебежал простреливаемую плотным огнем улицу. Трое остались лежать неподвижно на простреливаемом пространстве[127].