Кость Войны - Антон Корнилов

Вопли злобного торжества ударили ему в спину. Тропинка вела на голый утес, обрывавшийся глубокой пропастью, на дне которой неслышно плескалось широкое низинное озеро, – и Стражи, всю жизнь проведшие в этих скалах, не могли не знать об этом. Впрочем, и Берт об этом знал.

Ловец выбивался из сил. Подъем дался ему очень трудно, зато преследователям было все равно, ведет тропинка вверх или вниз, – они передвигались по вертикальной плоскости. Стражи настигали.

Скалы расступились, открыв фиолетовое небо, на котором уже налились крупные желтые звезды. Край обрыва чернел всего в сотне шагов. На нем, как громадные бородавки, громоздились несколько приземистых валунов.

– Самуэль!!! – закричал Берт.

Один из валунов шевельнулся.

Стражи начали спрыгивать со скал. Они видели свою жертву – совершенно беспомощный человек на открытом голом пространстве, прижатый к обрыву, за которым гудит ночным ветром неминуемая смерть. Все тринадцать, растянувшись полукругом, медленно приближались к Ловцу, волоча за собой длинные руки, утяжеленные когтистыми рукавицами. Железные когти скребли по камням, высекая короткие пронзительные взвизгиванья.

Но Берт почему-то не спешил обнажать меч.

– Самуэль! – крикнул он снова.

Темный валун на краю пропасти зашевелился, изменяя форму, переставая быть валуном. Вот он выпрямился, приняв вид человека, – но вдруг распахнул огромные крылья, сразу став похожим на чрезвычайно крупного нетопыря.

Стражи смыкали полукруг в гибельное кольцо.

Они заметили странное существо на краю пропасти и встревоженно загомонили, опасаясь найти в нем конкурента. И впрямь – нетопырь повел правым крылом, и от его силуэта отделился комок багрового света. Словно комета, неся за собой лохматый хвост пламени, комок прочертил в черном воздухе пылающую дугу и шлепнулся под ноги Берту, взорвавшись снопом ярчайших брызг.

Берт отскочил, полоща по ветру загоревшийся плащ.

– Самуэль! – в третий раз крикнул он.

Нетопырь опять махнул крылом. Следующий сгусток багрового пламени угодил в одного из Стражей. Лохмы его шкуряной куртки вспыхнули мгновенно. Заорав от боли и испуга, воин повалился на камни. Он бил себя руками, стараясь потушить пламя, но железные когти, видно, ранили его сильнее огня – Страж орал все тише, пока не затих совсем.

Цепь нападавших разбилась. Оставшиеся двенадцать заметались по площадке. Еще несколько сгустков пламени полетели в их сторону, но не достигли цели. Стражи ловко уворачивались.

И подходили все ближе.

Они оглушительно завопили, когда Берт кинулся прямо на нетопыря. Они рванулись к нему, но опоздали. Обхватив существо обеими руками, Ловец покачнулся и вместе с нетопырем рухнул вниз с обрыва.

Стражи сгрудились на краю пропасти. Некоторое время они смотрели, как два тела, плотно сцепившись друг с другом, кувыркаясь, летят вниз, к далекому озеру, над которым клубился молочный туман.

Поймав восходящий воздушный поток, Самуэль расправил кожаные крылья, зубами потянул рычаг, который зафиксировал крылья на одной плоскости. Берт, уже успевший втиснуть свое тело в прочную петлю под сложной конструкцией из деревянных планок, ремней и дубленой кожи, наконец, обрел дар речи.

– Я уже, признаться, прощался с жизнью, – откашлявшись, сообщил он.

– Почему, хозяин? – мелодично отозвался Самуэль, висящий на ремнях между Бертом и прочной деревянной рамой, на которую были натянуты кожаные крылья.

– Думал, если в ловушку не попаду, так эти бандюги прирежут, если бандюги не прирежут, сам Дикий Барон выпотрошит, чтобы вынуть душу… А если уж от Барона уйду, так Стражи настигнут. Ну, коли и Стражи остались с носом, так старый добрый Самуэль спалит своими адскими искрами.

Шум ветра не мешал им говорить. Воздушный поток нес их, они летели с той же скоростью, что и сам ветер, и поэтому не слышали ветра.

– Прости, хозяин, – Самуэль говорил тоном печальным и извиняющимся – обычным своим тоном; вкупе с такими интонациями нежный тембр его голоса напоминал пение одушевленной флейты, – прости, хозяин, я задремал. А спросонья не смог верно прицелиться. Вы достали то, за чем шли?

Берт промолчал на это. Он молчал до тех пор, пока они не перелетели озеро и не приземлились у болотистой впадины, где паслись их стреноженные кони.

ГЛАВА 2

По окраинной улочке Катама двигался человек в черной хламиде, с лицом, скрытым глубоким капюшоном. Следом за ним шлепали сапогами по жидкой грязи двое здоровенных воинов с двуручными мечами в заплечных перевязях. На одном поблескивала стальная кольчуга, другой был одет в длинную куртку из бизоньей шкуры. Заплетенные в толстые косицы светлые волосы и бороды выдавали в них уроженцев Северной Пустоши, а массивные золотые кольца с кровавыми каплями сердолика, покачивающиеся в ушах, говорили о том, что их обладатели – члены Дома Наемников. Северяне то и дело окидывали пустынную улочку подозрительными взглядами, а, когда приближался перекресток или крутой поворот – один из воинов забегал вперед черному человеку, чтобы убедиться в отсутствии засады. Такое рвение, очевидно, объяснялось тем, что воины были наняты всего на несколько часов или тем, что им очень неплохо заплатили. А может быть, и тем и другим вместе.

Деревянные глухие стуки сопровождали троицу. Близилось время ночи, и жители окрестных домов закрывали окна ставнями.

…Черный остановился возле одного из домов, над дверью которого поскрипывала на вечернем ветерке вырезанная в виде камбалы дощечка. Внимательно оглядевшись вокруг и поежившись, будто от холода, черный толкнул дверь и оказался в тесном полутемном помещении, провонявшем горькой чешуей, крепким рассолом и тухлым рыбьим жиром. Развешенные над изрезанным прилавком рыбины металлическим блеском напоминали диковинные широкие мечи. За прилавком стоял толстяк в замурзанном кожаном переднике. Нижняя половина его лица, погруженная в рыжую бородищу, походила на пышный кустарник, из которого торчал бутон пунцовых губ. Выпуклые серые глаза были неподвижны и мутны, будто толстяк спал стоя. Черный скинул с головы капюшон и негромко поздоровался.

– Желаю и тебе здравствовать, Сет, – раздельно и бесцветно выговорил толстяк.

Сет вздрогнул. В этой рыбной лавке он был впервые и толстяка раньше не видел никогда. Но именно потому, что незнакомец назвал его имя, Сет понял, что пришел по адресу. Впрочем, в этом еще предстояло удостовериться окончательно.

– Вечереет, – заметил Сет.

– Тьма наступает, – медленно произнес условленную фразу толстяк.

– Я принес то, что обещал.

Толстяк молчал, глядя куда-то мимо человека в черном. Лицо его нисколько не изменилось с того момента, как Сет вошел в лавку.