Шатер из поцелуев - Светлана Демидова

Сергей улыбнулся:

– Это… так… Ерунда… Детство… Мне было лет четырнадцать, когда один парень выколол это чертежной тушью…

– Это было в детском лагере… ты тогда еще после этого долго болел… – с трудом ворочая языком, проговорила Ольга, пытаясь натянуть халат и никак не попадая правой рукой в рукав.

– Да-а-а… – удивленно протянул Николаев. – Температура тогда… поднялась под сорок… Какая-то инфекция попала… Прямо из лагеря в больницу отвезли…

Ольга наконец запахнула на груди халат и сказала:

– Сережа… Я Ольга М-Морозова… Дьякова – это по м-мужу… бывшему… Я поленилась после развода снова все документы менять…

– Не может быть… – прошептал Николаев. – Не может… Хотя… ведь ты… Ты же похожа! Оля! Неужели… Ну да… Те же глаза… А я все думаю, почему у меня такое впечатление, будто я любил тебя всю жизнь… А ты, когда писала, ты…

Он не договорил, но Ольга поняла, что он имеет в виду, и ответила:

– Нет. Я даже не подумала, что ты – это он… в смысле ты… Ведь Сергеев Николаевых в России очень много. Я после тебя была знакома чуть ли не с четырьмя… Во всяком случае, троих помню хорошо… Я не могла даже подумать…

– И что теперь? – с ужасом спросил он.

– Н-не знаю… – Ольга тяжело опустилась на табуретку, судорожно сжимая у горла полы халата.

…Ольге было около четырнадцати лет, когда мать последний раз взяла ей путевку в пионерский лагерь на Финском заливе. Лагерь в поселке Ушково назывался «Звездочка». Он был почти точной копией того, который так талантливо снял Элем Климов в своей комедии «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен». От ворот лагеря прямо к заливу вела асфальтированная дорожка, уставленная гипсовыми фигурками пионеров и пионерок с барабанами и горнами в руках, а также с раскрытыми книжками, моделями самолетов, с кроликами, с овощами и фруктами. Гипсовые пионеры чередовались с врытыми в землю белыми стендами, на которых краснели надписи типа: «Пионер – всем ребятам пример!» и «Пионер хорошо учится и помогает старшим!». Дачи были деревянными, барачного типа. А отряды несмешанные: девочки отдельно, мальчики отдельно. Конечно, мальчики и девочки встречались на всевозможных лагерных мероприятиях, но жили в разных дачах.

Ольга любила ездить в «Звездочку», и ей было жаль, что эта смена в ее жизни последняя, поскольку из пионерского возраста она уже выросла. В следующем учебном году собиралась, как и все, вступать в комсомол, а у комсомола свои лагеря – палаточные, трудовые.

В то лето она была в самом старшем, втором, девчачьем отряде. Первый отряд объединял старших мальчиков. Это сейчас Ольга несколько располнела, а тогда была очень тоненькой, с шапкой непослушных волнистых волос и яркими сочными губами. В нее были влюблены чуть ли не все мальчики первого отряда. Она имела возможность выбрать и выбрала самого лучшего – Марата Артеменко. Во-первых, за редкое имя, которое он получил от матери – особы каких-то восточных кровей. Во-вторых, за бездонные карие глаза. В-третьих, за то, что был он на первых ролях в лагере, а в своем отряде – председателем совета. В-четвертых, за то, что все девчонки старших отрядов были в него влюблены. В общем, причин влюбиться именно в Артеменко было предостаточно.

Ольга с Маратом танцевали вместе на всех дискотеках, которые тогда так и назывались – «танцы», ходили за ручку на залив, писали друг другу записки и даже однажды неумело поцеловались, спрятавшись под ветвями одуряюще пахнувшего шиповника, которые казались похожими на шатер. Они, возможно, поцеловались бы еще не раз и научились бы это делать как следует, если бы не Сережа Николаев, который был в одном отряде с Артеменко. Он застукал Ольгу с Маратом за шиповником, потому что следил. Сережа тоже был влюблен в Ольгу, тоже писал ей всяческие записочки с предложениями дружбы, когда они играли в почту, но, конечно, он не мог сравниться с Артеменко. Сережа был обыкновенным сероглазым шатеном, который по лагерной табели о рангах не смог дослужиться даже до командира звена. Был каким-то спортивным сектором. Спортивному ли сектору тягаться с председателем совета отряда!

– Еще раз дотронешься до нее – убью, – угрюмо сообщил Марату Николаев, выйдя к ним с Ольгой из-за кустов, за которыми они только что поцеловались.

– Да что ты сделаешь? – небрежно поведя плечом, ответил ему Артеменко.

– Увидишь.

Марат звонко поцеловал Ольгу в щеку и с вызовом спросил:

– Ну?

Дальше была драка, в которой Артеменко потерпел позорное поражение и даже запросил пощады. Все-таки спортивный сектор – это вам не фунт изюма! Ольга с трудом досмотрела побоище до конца и даже удержалась от визга, потому что очень надеялась на победу Марата. Когда Артеменко проиграл, она заплакала от унижения. Ее герой должен был победить, а он… Оставив витязей на поле боя, она сбежала на берег Финского залива, где и прорыдала вплоть до ужина. После ужина были танцы, на которые Марат не явился по причине фингалов под глазом и под челюстью, которые он безуспешно прикрывал растопыренной ладонью в столовой. Ольга пришла в танцевальный павильон с сизым носом и тоской во взгляде. Победитель с длинной царапиной поперек щеки попытался пригласить ее на танец. Она, глядя ему в глаза, четко и громко, чтобы слышало как можно больше народу, сказала:

– Я тебя ненавижу!

Она и пришла на танцы, чтобы именно это и заявить Николаеву во всеуслышание. Он не только разбил лицо Марату, он испортил красивую сказку первой Ольгиной любви.

– А я тебя люблю, – так же громко сказал ничуть не смутившийся Сергей, – и ты скоро удостоверишься, что твой Артеменко – всего лишь мыльный пузырь!

Ольга не хотела больше ничего знать и из танцевального павильона побежала к даче, опять размазывая по щекам слезы. У входа ее перехватил Артеменко. Он потянул ее за руку в глубь лагеря. За двухэтажным зданием столовой, за баками с отходами он наконец остановился и, задыхаясь от быстрого бега и стыда, спросил:

– Я тебе теперь не нравлюсь, да?

– Не знаю! – выкрикнула Ольга.

– А если бы он… Николаев… запросил пощады, то я нравился бы тебе, нравился бы?!

– Не знаю, не знаю, не знаю! – истерично повторяла она.

– Значит, вы… любите только тех, кто может кулаками, да?!

– Кто это «мы»?

– Вы – девчонки! Да твой Николаев только руками и может махать! На большее у него мозгов не хватает!

– Он не мой! Не мой! Не мой! – кричала Ольга.

– Все равно! Из-за него все! – не менее громко отзывался Марат.

– Ничего не из-за него!

– А из-за кого же ты убежала? Из-за чего не хочешь на меня смотреть?!