Княгиня Имеретии - Арина Теплова

В следующий миг образ изменника-мужеложника Серго окрасился в темные неприглядные тона, и она, устремив на Амира взволнованный трепетный взор, пролепетала:

– Я хочу быть твоей, Амир…

Не в силах оторвать завороженного взгляда от ее нежного бледного лица, Амир увидел, как печален ее чудесный яркий взор, который проникал в самую его душу и вновь молил о ласке и защите. Чувствуя, как звук ее мелодичного голоса, а более страстный трепетный смысл ее фразы, как клин, ударил его в самое сердце, Асатиани безумно притиснул девушку к себе и впился алчным поцелуем в ее губы. Быстро подняв Софью над землей, он проворно последовал к большой поляне, раскинувшейся у темного леса. Луна, которая уже высоко сияла бледным пятном в небе, едва освещала это место. Осторожно поставив девушку на ноги, Амир одним движением стянул с нее темный плащ и стремительно раскинул его на мягкой траве. Тут же сильной рукой обхватив девушку за талию, он неумолимо потянул ее вниз, укладывая на плотную ткань и вновь захватывая в плен ее губы.

Через некоторое время ласки Асатиани стали еще более неистовыми и дерзкими. И он, накрыв ее тело своим и стараясь как можно меньше давить на нее, уже осыпал пламенными поцелуями ее нежную кожу на шее и лицо, в то же время разминая и лаская ее тело ладонями.

Она не сопротивлялась ему и, подчиняясь яростному порыву, так же целовала в ответ, гладила руками его широкие плечи и шею, запуская тонкие пальцы в густые темно-русые волосы. В какой-то момент, чувствуя, что более не в силах сдерживать свое жгучее желание, Амир начал быстро расстегивать ее одежду, и уже спустя пару минут девушка оказалась полуобнаженной. На ее теле остались лишь шелковые белые чулки и короткая полупрозрачная рубашечка на тонких бретельках. В нетерпении мужчина лишь задрал вверх эту тонкую вещицу, обнажая полную упругую грудь и подставляя ее своим нетерпеливым губам, которые тут же начали осыпать нежные полушария пылкими поцелуями. Он с трепетом и наслаждением приподнимал тонкий стан девушки над плащом, сильнее притягивая ее тело к своему лицу. Его жгучие поцелуи перемешивались с ласковыми грузинскими словами, которые шепотом срывались с его уст.

Софья через слово понимала ласковый любовный смысл его фраз, и ей нравился страстный напор Амира, умелые ласки его мускулистых рук, и она, опьяненная его неистовым желанием, которое сквозило во всех движениях мужчины, отвечала на его страсть. Прикрыв глаза и прогибаясь всем телом навстречу, она нежно ласкала его плечи и шею, настойчиво проходясь по ним дрожащими пальцами. В какой-то миг Амир что-то глухо пробормотал, неумолимо раздвигая ее ноги.

Все произошло быстро и стремительно. Резкая сильная боль пронзила промежность Софьи в один миг, и она, испуганно распахнув глаза, замерла, вперив в напряженное лицо мужчины недоуменный взор. Амир, приподнявшись над нею на руках и загораживая своими широкими плечами звездное небо, в упор смотрел поглощающим затуманенным взором в ее яркие испуганные глаза. Он приподнимался и опускался над ее телом, сильной ладонью сжимая бедро девушки и неумолимо направляя ее тело навстречу себе. Через его приоткрытый рот вырывалось глухое горячее дыхание. Софья ощутила, как от его стремительных движений ее лоно пронзает острая жгучая боль, которая была неведома ей ранее. Инстинктивно она напряглась и попыталась отстраниться от Асатиани.

Вмиг считав ее испуг и изменившееся поведение, Амир быстро наклонил голову и впился требовательным и нежным поцелуем в ее губы, пытаясь заглушить немой протест. Он переместил руку чуть выше и властно сжал ягодицы девушки, словно заключая их в ловушку, продолжая неумолимые мощные движения бедрами, которые то поднимались, то опускались между ее ног. Свободной рукой обхватив ее затылок, он утопил пальцы в густом ворохе волос, прижимая лицо Софьи к своим нетерпеливым ласкающим губам. Властно подчиняя ее изящное податливое тело себе, он даже на секунду не давал девушке возможности отстраниться, продолжая свое неистовое яростное действо.

Софья, находясь в капкане его ласкающих губ и сильных неумолимых рук, была вынуждена подчиниться его страсти. Словно в каком-то бреду она пыталась осознать, что происходит, и не могла понять, отчего мужчина, который только что казался ей таким ласковым, превратился в некоего неумолимого тирана, который хотел подчинить ее своей воле, даже несмотря на ее недовольство. Боль в промежности через несколько минут чуть утихла, но девушка, чувствуя, что ей неприятно, все равно пыталась высвободиться, раздосадованная всем происходящим.

Глава III. Просьба

Все продолжалось не более четверти часа. В какой-то миг Амир замер, в последний раз вклинившись в податливое нежное лоно девушки, и глухо застонал. Он уткнулся горячим лбом в ее шею и, стиснув ее в своих руках, исступленно прижал обнаженное тело Софьи к себе.

Через некоторое время девушка ощутила, что все закончилось, и нервно посмотрела на Асатиани. Мужчина так и был облачен в свою черную черкеску. Это показалось девушке диким и невозможно вызывающим по сравнению с ее обнаженным телом. В следующий миг Амир осторожно поднялся с нее. Не произнеся ни слова, он оправил свою одежду и сел рядом с нею на колени.

Софья же так и лежала на плаще, раскинув руки, расслабленная и опустошенная, с открытыми глазами, лишь переместив взор на ночное небо, устланное мириадами звезд. Ошарашенная, испуганная, трепещущая, она пыталась вернуться в реальность.

– Софико? – в ее сознание врезался тихий настойчивый баритон Амира.

Она вздрогнула, когда ощутила, как его теплая ладонь прошлась по ее обнаженному животу, лаская вверх к груди. Тут же придя в себя, она наконец осознала, что произошло. Ибо последний час она была явно не в себе и творила такое, о чем сейчас даже боялась думать.

Сначала она долго переживала и нервничала от того, что Серго не идет в спальню, потом это жутковатое видение соития Серго и Тито, потрясшее ее до глубины души, а затем ласковое покровительственное отношение Амира, который успокоил ее, сказав, что защитит от всего зла. Тогда она так растрогалась от его слов, что все ее существо просто устремилось навстречу к нему. Она словно попала в какой-то трагично-сладостный сон, в котором был только Георгий Асатиани, его душевное участие, сладостная близость и такая необходимая ей защита.