Попадать, так с музыкой! - Михаил Гуткин

— Ладно, с этим понятно. Еще вопрос про мои данные. Шахматова — да, а почему Петровна, а не Игоревна или Николаевна?

Тут лейтенант немного замялся, а потом выпалил:

— По Пушкину. Помните, как звали Керн, которой он посвятил стихи «Я помню чудное мгновенье…»? Анна Петровна. Вот по ассоциации так и получилось с отчеством.

Тут я вспомнила старую шутку, которую слышала по телевизору.

— А я читала версию, что он посвятил ей совсем другие стихи.

— Какие же? — заинтересовался лейтенант Вася.

— Люблю тебя, Петра творенье!

Лейтенант несколько секунд сидел, вытаращив глаза, но потом до него дошло. На его ржанье (смехом это было назвать нельзя) выглянула даже наша Марфа Ивановна.

— У вас все в порядке, Васенька?

— Отвечать «Васенька» не мог, только замахал руками, что все, мол, в порядке.

Отдышавшись, он налил из графина воды, выпил полный стакан и уже более осмысленно посмотрел на меня.

— Скажите Аня, а что ваша память говорит насчет вашего мужа?

Вот это прямо в точку! Он ведь все про мое состояние знает — доктор рассказал — поэтому, учитывая реалии этого времени, когда сексуальной революцией еще и не пахнет, вопрос вполне к месту. И как прикажете на него отвечать?

— Видите ли, товарищ лейтенант, мне кажется, что мужа у меня нет и не было. Иначе, по моему возрасту, зарегистрироваться мы могли совсем недавно, а вряд ли новоиспеченный муж так просто отпустил бы меня одну в эту поездку. Но этот вопрос вызывает у меня еще какие-то неприятные подсознательные ассоциации (легкий намек на насилие — может поймет), поэтому, если не возражаете, уйдем от этой темы.

— Да, конечно. Если вам неприятно, то не будем. Да, уже поздно, а завтра рано вставать. Спокойной ночи.

— Подождите, товарищ лейтенант! У меня нет будильника.

— Не волнуйтесь, Марфа Ивановна разбудит. Она как раз в это время возвращается с утренней дойки. Еще раз, спокойной ночи.

8

Кому спокойной, а кому и нет. Надо бы немного пораскинуть мозгами. Навскидку вдруг проявились два вопроса. Почему я вызвала у лейтенанта Васи ассоциацию с «чудным мгновением»? И почему вдруг именно в этом контексте возник вопрос о моем возможном замужестве? А, может быть, я все усложняю? Запишем пока все это в непонятки и отложим на потом, потому как мозги уже перекипели и действительно поздно, и пора спать.

Что-то будет завтра?

— Анечка, пора вставать.

Это голос Марфы Ивановны. А вставать совсем не хочется. За окном хмурое мартовско-апрельское утро и холодно. Но мужественно слезаю с кровати и влезаю в свою одежду. Выползаю на улицу, посещаю все удобства и, умытая, возвращаюсь в дом. В общей комнате, кажется, раньше такие комнаты называли горницами, впрочем, точно не помню, на столе стоит стакан молока, накрытый куском хлеба. Выпиваю — молоко кажется каким-то странным — чуть теплое, чуть розоватое и чуть сладкое. А, сообразила! Это же парное! В мое время такого почти нигде не осталось. Во всяком случае, в Москве его точно нигде нельзя было достать — разве что завести корову в своей квартире. Представив корову в нашей лоджии, и маму, решившую ее утречком подоить, я хихикнула. Но хватит о грустном.

После такого, казалось бы очень легкого, завтрака чувство голода практически исчезло. Это хорошо! Легче будет включаться в работу. Осмотрелась и увидела, что около двери в мою комнату лежит какая-то одежда и стоят ботинки. Ясно, это лейтенант Вася позаботился о спортивной форме — отдал свою. Схватила и побежала в комнату переодеваться. Действительно, рост у нас почти одинаковый, так что его шаровары пришлись мне впору, а с талии им не позволяла соскальзывать добротная резинка. Гимнастерка чуть свободна, зато скрадывает мой третий номер. Заправила ее в штаны — теперь точно не спадут. Вот ботинки великоваты. Попрошу в роте, может что подберут. Народ ведь в первой половине двадцатого века был некрупный, значит, и небольшие размеры имеются. А пока одену свои туфли.

Прихватила плащ, который лежал на том же стуле, и выскочила на улицу. Как раз вовремя. Буквально через минуту подъехала машина, хотя, на мой взгляд человека из двадцать первого века, назвать эту колымагу на четырех колесах машиной как-то странно. Эх, сюда бы наш Ниссан-Пэтрол! Запрыгнула в кабину к водителю, и пепелац[6] двинулся в сторону роты. По дороге вспомнилась поговорка: «Лучше плохо ехать, чем хорошо идти». Неправильная поговорка! Насчет плохо ехать — это в точку, а идти, точнее, бежать, если без дождя, будет намного лучше и полезнее. Приду в норму — точно буду на работу бегать, а не растрясать внутренности.

Вчера, когда я ехала с лейтенантом на мотоцикле, нас сразу пропустили, заранее подняв шлагбаум. В этот раз машина остановилась, часовой внимательно смотрел ее снаружи, заглянул в кузов под тент, потом даже не поленился наклониться и осмотреть ее снизу — а вдруг там прячется диверсант. Потом предложил мне остаться у шлагбаума, а шоферу сделал отмашку.

— Подождите, товарищ Шахматова, сейчас за вами придут.

Понятно. Он меня запомнил в лицо, но порядок есть порядок. Жду. Через пару минут возник вчерашний старший лейтенант.

— Здравия желаю, товарищ Шахматова. Идемте со мной.

Пришли, как я поняла, в его кабинет с двумя портретами на стене. Один — ясно Сталина. Похожий я видела в фильмах. А вот на втором был изображен какой-то мужик средних лет в гимнастерке, с залысинами и в тонких очках — кажется, такие очки называются пенсне. Этот мне незнаком. Надо будет втихую косвенными намеками выяснить кто это. Понятно, что из правительства, и что, скорее всего, начальник всего НКВД, только вот как его зовут? Эх, плохо я учила историю. И рассказы отца и деда слушала невнимательно, прерывая их непочтительным: «Не надо меня грузить!» Теперь может аукнуться.

9

Тем временем старлей предложил мне стул, сам сел за стол и уставился на меня.

— Товарищ Шахматова. Прежде всего, не возражаете, если мы перейдем на ты? Меня зовут Сергей.

— Хорошо. А меня, как вы знаете, Аня.

— Вот и отлично.

Он откинулся на спинку стула и продолжил.

— Мне Василий вкратце рассказал твою историю. Только сначала хочу предложить сменить твою одежду, происхождение которой мне понятно, на что-то более подходящее для проведения занятий.

Он высунулся в окно и крикнул: «Старшину ко мне!» Возник старшина.

— Товарищ Полищук. Ставлю задачу — подобрать для товарища Шахматовой форму, в которой она будет проводить занятия. И сапоги не забудь.

— Понял товарищу старший лейтенант. Для такой гарной дивчины обязательно усе подберу по першому разряду.

— Для тебя она товарищ Шахматова, инструктор по физподготовке.

— Да понял я, тильки все равно она гарна дивчина.

— Иди, — не удержался от улыбки старлей. Я тоже хихикнула.

— Ну вот, пока будет решаться вопрос с формой и есть еще время до завтрака, а он у нас в 8–00, давай выясним, что ты можешь? Рассказывай.

— Сначала скажу, что точно не могу. Не знаю штыковой бой — этому меня не учили.

— Понятно. А что, все-таки ты можешь?

— Практически любые гимнастические упражнения.

Тут я села на шпагат, потом встала, прогнулась назад в мостик и через руки снова встала в стойку. Затем сделала шпагат в стойке.

— Хорошо, с гимнастикой все в порядке, хотя шпагаты и мостики мы не требуем. А как насчет рукопашного боя.

— Спортивное самбо, боевое самбо — защиты от ножа и любых предметов, болевые приемы в стойке и лежа, бой в ограниченном пространстве, спецудары.

— Что за спецудары? Что-то кроме бокса?

— Ну, бокс я вообще не знаю, а один из таких ударов сейчас покажу. Дайте листок бумаги, чистый, исписанный — любой.

Он заинтересованно взял со стола тетрадку, оторвал листок и протянул мне.

— Годится?

— Вполне.

Я подбросила листок, и пока он плавно падал, проткнула его указательным пальцем сбоку, а потом догнала и проткнула средним пальцем сверху вниз. Победно посмотрела на Сергея и выпала в осадок! Он буквально посерел.

— Ну, Василий, ну змей! Так мне удружить!

Потом взглянул на меня и буквально прошипел:

— Запомни! Никогда и никому из бойцов не показывай эти удары. А обучать им будешь только командиров, причем не всех, а по списку, утвержденному командиром нашего отряда.

Затем, несколько успокоившись и приглушив голос, начал говорить.

— У меня есть друг, который работает в нашем Наркомате в…, ну не важно. Важно, что работает. Пару лет назад он, участвуя в работе очередного заседания Коминтерна, познакомился с одним японским товарищем. И вот тот показал ему такой удар. А когда приятель попросил его научить этому удару, японец быстро увял, начал бормотать, что под угрозой смерти не может этого сделать, и что даже, если бы и стал, то нужно будет учиться много-много лет. Потом наши спецы искали методики, но нашли или нет — мой друг так и не узнал. А тут, неизвестно откуда появляется, извини, малолетка, которая мимоходом показывает этот удар, причем даже два подряд. Кстати, а Василий про это знает?