Железный замок - Юрий Силоч

Пять. Да, кажется, в магазине Табаса осталось пять патронов. Рядом с ним стоит Ибар и с промежутком в две-три секунды спускает курок. Сухо щёлкает выстрел, и можно не сомневаться: наёмничья пуля нашла свою цель. Хладнокровию Ибара могли бы позавидовать многие рептилии. Чего не скажешь о Табасе — его сердце едва не разрывается. Очень не хочется умирать, и идея заработать лёгких денег на «сафари» уже не выглядит такой привлекательной.

— Выходите все! — кричит кто-то, и Табас удивлённо думает: неужели атака? Это же самоубийство!

Выстрел раздается практически над ухом.

— Выйти, я сказал! Именем Дома Адмет! Это приказ!

Табас вздрогнул и проснулся, едва не упав с лавки.

Солнце ещё не взошло, но уже было достаточно светло. Не очухавшийся после сна наёмник с удивлением осознал, что выстрелы и крики никуда не исчезли. Табас скатился на пол и увидел лежавшего рядом с ним Ибара, сжимавшего автомат и глядевшего через щель между старыми сухими досками на то, что происходит на улице. Последовав его примеру, Табас нашёл себе подходящий наблюдательный пункт, подполз к нему, чувствуя локтями и коленями каждую песчинку на полу, и выглянул наружу.

— Выйти! Всем выйти!.. — надрывался стоявший на небольшом пыльном пятачке земли верзила в форме Вольного Легиона. Неподалёку от него топтался ещё навскидку с десяток наёмников — вооружённых, озиравшихся по сторонам, нервных и готовых применить оружие по прямому назначению.

В домах заскрипели двери, но на площадь никто не выходил — народ отнёсся к нежданным гостям настороженно.

— Чего орёшь? Случилось что? — крикнул кто-то невидимый из соседнего двора. Верзила повернулся:

— Помощь нужна! Именем Дома Адмет!.. Все сюда!

Половица под Табасом прогнулась, и он, обернувшись, увидел хозяина дома, глядевшего то на тех наёмников, что залегли у него на веранде, то на тех, что созывали народ на площадь.

О чём он думал — было бы понятно даже самому не обременённому интеллектом человеку. За спиной хозяина из приоткрытой двери появилось испуганное женское лицо.

Ибар махнул рукой хозяину, мол, проходи, и приложил к губам указательный палец. Хозяин кивнул и, переступая через наёмников, спустился с крыльца. Выйдя со двора, он направился к кучке Вольных, к которым уже подтягивался народ: в основном, сонные и полуодетые мужики. Табас видел красную спину хозяина дома, валики жира на его боках, обрамлённый сединой затылок и напряжённо думал, сдаст он их или не сдаст. Впрочем, тут даже не стоило гадать. Он явно не рискнёт подставлять собственную семью из-за двух дезертиров.

Табасу стало ужасно тоскливо от осознания, что скоро их найдут.

Впрочем, иногда выждать и потянуть время — было даже полезно.

Ибар высматривал что-то, и юноша, заинтересовавшись, тоже пригляделся к Вольным и увидел, что всё не так просто, как казалось вначале. Отряд, который стоял на площади, был похож на дезертиров даже больше, чем Табас и Ибар. Чумазые, оборванные и раненые, некоторые без оружия — даже для Вольного Легиона подобное разгильдяйство было уже чересчур.

— Пошли, — шепнул Ибар, взял автомат за ремень и пополз к приоткрытым дверям. Табас последовал за ним, слыша, как верзила-наёмник на площади фальшиво причитает: «Ну вы же свои! Ну как же так?»

Добравшись до сеней и поднявшись на ноги, наёмники прошли внутрь, где сидела хозяйка дома, окружённая детьми и прижавшая их к себе, как наседка. Она смотрела на них с неприязнью, но молчала. Табас попробовал ей улыбнуться, но не смог: губы сами собой искривились в дурацкой усмешке, истолковать которую можно было как угодно. Они прошли в одну из комнат с противоположной стороны дома, заваленную всяким пыльным барахлом — тюками с одеждой, какими-то сундуками и инструментами.

Ибар подошёл к окну и выглянул наружу из глубины комнаты, стараясь оставаться в тени. Окна выходили в сад — тот самый, с беседкой и розовыми кустами. Вдруг напарник нырнул вниз и потянул Табаса за собой, ухватив за майку.

— Что там?

— Солдаты.

Табас тихонько выругался. К нему в мысли начало потихоньку просачиваться отчаяние. Не стоило считать Вольных идиотами — Табас сам бы первым делом распорядился окружить деревню.

— Что делать? — спросил он, надеясь, что Ибар знает правильный ответ на этот вопрос.

— Пошли назад.

Наёмники успели прямо к началу представления. Толпа на площади перед серым кубом администрации разрослась — теперь тут стояли не только мужики, но ещё и женщины, и даже хнычущие дети. Табас сперва удивился тому, что все они не поленились и вышли, но затем увидел, как двое солдат ведут, то и дело подгоняя в спины стволами автоматов постоянно причитавшую дородную бабу и трёх её детей — двух мальчишек и одну девочку лет тринадцати.

Вольные взяли в кольцо жителей деревни и держали оружие наготове. Судя по увеличившейся численности, сюда постепенно подтягивались остальные солдаты. От былого дружелюбия верзилы не осталось и следа: теперь он не пытался надавить на жалость, а что-то втолковывал народу, то и дело сплёвывая на землю. Однако, он всё ещё говорил, а не угрожал и не стрелял, так что пока ситуация не была взрывоопасной. Табас отдал бы правую руку за возможность услышать, что он там рассказывает.

— Ах так! — заорал вдруг здоровяк, и, отскочив, выхватил пистолет. — Значит так, да? Предатели, да? Да я вас сейчас всех тут, по закону военного времени! Не хотите по-хорошему, значит, устрою вам по плохому! — наёмник снова фальшивил, как тогда, когда пытался воззвать к совести деревенских, но в этот раз было похоже на то, что он сам себя раззадоривает, дабы напугать пейзан ещё больше.

Верзила наотмашь ударил кого-то рукояткой пистолета по морде. Человек, откинувшись и нелепо взмахнув руками, упал прямо в толпу, которая его удержала и недовольно загудела.

— Вы чой-то делаете, а? — заверещал тонкий старушечий голос.

Разговор вёлся на повышенных тонах, поэтому Табас мог слышать, о чём шла речь.

— Ма-алчать! — рявкнул здоровяк, наставляя пистолет на толпу. Вольные немного расступились, взяв оружие наизготовку. Один из них — худой и смуглый солдат с белой повязкой на глазу — передёрнул затвор. — Мы за вас там кровь проливаем! А вы что?!

— А нам самим что жрать потом, а? — раздался густой мужской бас, слишком громкий для простого ответа — мужик тоже накручивал себя, видимо, собираясь устроить драку. — Посохло же всё! Нет ничего! Пришли тут, тоже мне! Кровь они проливали!

— Молчать, крыса! — озверел здоровяк и поднял пистолет. — Кто сказал? Кто сказал, я спрашиваю?! Кто предатель?!

— А ты меня в предатели не записывай, понял? Тоже мне! — толпа загудела громче, похоже, басовитый мужик их вдохновил на сопротивление. — Пришли тут! Требуют им всё отдать! Из наших же домов баб и ребятишек, как скот, выгнали! Защитнички хреновы!

— Да я тебя! — здоровяк не успел договорить, потому что давешний бас раздался так громко, словно источник находился от Табаса на расстоянии вытянутой руки.

— Бей их!

И в ту же секунду всё завертелось.

Толпа выплеснулась из кольца наёмников, словно вода из упавшей на пол чашки, хлынула наружу с первобытным рёвом. Закипела драка, но выстрелов, к счастью, пока слышно не было: наёмники, застигнутые врасплох, отбивались прикладами.

— Шмотки! Пошли! — Ибар дёрнул за руку засмотревшегося Табаса и сбежал вниз по крыльцу. Они в два счёта сорвали форму с верёвки и повернулись для того, чтобы скрыться в ближайших кустах, но довести дело до конца им было не суждено.

— А ну стоять! — красноречивый щелчок затвора заставил Табаса внутренне сжаться и похолодеть. «Только этого не хватало», — подумал он, представляя, как будет оправдываться и ползать по земле, умоляя его не убивать. Он видел, как верзила мерзко ухмыляется и говорит что-то вроде: «Значит, пока мы там кровь проливали, они тут отдыхали? Нехорошо, сукины дети!»

К сожалению, план Ибара не сработал: не все наёмники были заняты дракой с местными.

— Вы откуда такие красивые, а? Ты глянь, вольные, — присвистнул наёмник, державший их на прицеле. — Ну-ка ребята, медленно оружие на зе… — невидимый Вольный начал произносить стандартные фразы — уверенный в том, что ему подчинятся. В этом он оказался почти прав: покорившийся Табас начал опускать руку с автоматом, но Ибар, похоже, был слеплен из другого теста. Издав звериный рык и каким-то невообразимым образом изогнувшись, он отпрыгнул в сторону и выпалил очередью прямо в падении.

Табас, едва услышав выстрелы, завалился на левый бок в сухую колючую траву и резко обернулся для того, чтобы увидеть, как падает следом за ним здоровяк с татуировками на лице и кровавым пунктиром в груди.

Драка на площади, которая до этого шла не в пользу местных, расцвела новыми красками. Да, на стороне деревенских было численное превосходство, но солдаты действовали слаженнее, да и окопный опыт, как ни крути, был полезнее пьяного мордобоя по воскресеньям. Многих мужиков уже опрокинули на землю и деловито пинали ногами, но выстрелы заставили Вольных отвлечься. Они уже увидели двух вооружённых мужиков в одном белье, поэтому Табас, понимая, что сейчас его превратят в решето, поспешно вскинул свой автомат и дал первую очередь — по головам, даже не задумываясь о том, что где-то позади наёмников могут быть деревенские.