Стая - Джанин Фрост

— Я умру, но у меня найдутся последователи. Я всего лишь пытался восстановить справедливость, в которой нам отказано. Мне не стыдно за то, что я охотился на тех, кто нас убивает.

Он не успел договорить, как раздался выстрел. Я вздрогнула от неожиданности. На груди Габриэля расплывалось ярко-красное пятно. Глаза закатились, он два раза трудно, хрипло вздохнул и упал.

Кто-то всхлипнул. Джошуа хмуро опустил дымящийся ствол.

— Мы охотимся только для того, чтобы добыть себе еду. И никогда не уподобимся им, — произнес он.

Оказывается, огнестрельная рана выглядит совсем не так, как показывают в кино. Даже не возьмусь описать, как это страшно.

— Кому — им? — спросила я у Даниэля невыразительным от только что пережитого потрясения голосом.

Он ответил, не сводя глаз с окровавленного, скрюченного тела Габриэля:

— Людям.

Я не стала смотреть, как пятерых прогоняли сквозь строй. За последние дни и без того слишком многое намертво въелось в мою память — не вытравишь. Даниэль отвел меня обратно в дом, молча сварил кофе и передал чашку. Судя по вкусу, он добавил в кофе спиртное, за что я была ему благодарна. Изредка до нас доносились крики с улицы: прогон сквозь строй — занятие шумное.

— Джошуа сказал, что у одного из членов Стаи убили жену, — сказала я, помолчав несколько минут. — Речь шла о жене Габриэля, да? Ее… ее убили охотники?

Даниэль сидел напротив меня, поставив локти на стол, и пил свой кофе. В тусклом освещении кухни цвет его волос казался еще более насыщенным.

— Да, — ответил он.

— Но почему он напал на меня? Я всего лишь туристка и не охотилась на волков!

Даниэль глубоко вздохнул:

— Если бы Габриэль в тот момент был способен рассуждать… И остальные тоже. Стая переживает трудные времена с тех пор, как изменили законы.

— Какие законы? Никто даже не подозревает о существовании вервольфов. Никто не открывал сезон охоты на них!

— Несколько месяцев назад серых волков исключили из списка видов, находящихся под угрозой вымирания, — мрачно сообщил Даниэль. — Принимая этот закон, правительство знало, что за этим последует. Еще чернила не успели просохнуть, а уже было убито много волков. Габриэль поступил неправильно, но я понимаю, что заставило его так поступить. Вы не знаете, что это такое — сознавать, что люди хотят стереть всех вам подобных с лица земли.

В его голосе звучала горечь. Я со стуком поставила чашку на стол:

— Я еврейка. Мне не нужно об этом рассказывать.

Даниэль опустил голову, и несколько минут мы сидели молча. Как ни странно, это молчание не было напряженным. Мы заключили перемирие и обошлись без всяких слов.

— Итак, — наконец продолжила я, потихоньку привыкая к странному смешению реального и фантастического, — жену Габриэля убили, когда она была в волчьем обличье. А как охотники догадались выстрелить серебряной пулей? Может быть, вас все-таки рассекретили?

Даниэль усмехнулся:

— Не обязательно стрелять серебряными пулями. Есть много обычных способов нас убить, Марли. Но если в рану не попадет серебро, мы обычно можем ее залечить.

Снова донесся шум с улицы. На этот раз радостные возгласы.

Даниэль кивнул на окно:

— Кажется, они закончили.

Какие грубые, жестокие нравы! Казни. Экзекуции. Способность менять обличье. Куда я попала!

— Вы понимаете, что скоро моя семья начнет меня искать? — сказала я. — Я не вернусь вовремя из отпуска, и родители это заметят, не говоря уже о начальстве, которое непременно поинтересуется, почему я не выхожу на работу.

Он покачал головой:

— О чем вы только думали, когда бродили по лесу одна?

Его вопрос так напоминал упрек, что я напряглась и ощетинилась:

— Я была не одна! Со мной были мои друзья, но потом Бренди подвернула ногу, так что им с Томом пришлось уйти. Я тоже собиралась, но…

Договорить фразу значило бы слишком много открыть ему. А звучала бы она так: «Я тоже собиралась, но мне осточертело бесконечно откладывать свои мечты на потом и ждать подходящего момента!»

Сколько всего отложено на потом! Ведь сначала надо устроить свою жизнь «как полагается». И вот: работаю, по сути дела, клерком, вместо того чтобы закончить образование и стать юристом (как же, мне надо выбрать специализацию, прежде чем сделать решающий шаг!). Долго не могла позволить себе отпуск (сперва надо выплатить страховку за машину, а потом уже тратиться на отдых!). Не переехала к Полу на Манхэттен, когда он меня звал. Нет-нет, сначала надо заниматься карьерой, а потом заводить серьезные отношения!

Глядя на распухшую лодыжку Бренди и понимая, что мне придется снова отложить свои планы в долгий ящик, я решила послать наконец все к черту. Обойду весь Йеллоустонский заповедник, даже если придется сделать это одной! И вот к чему привело это решение.

— Вы не поймете, — ответила я.

Он пристально посмотрел мне в глаза:

— Я думал, мы уже выяснили, что каждый из нас способен понять значительно больше, чем кажется другому.

Я раздраженно выпалила:

— Ладно, тогда как вам такой вариант: я не хочу говорить с вами об этом? Не понимаю, почему я вообще с вами разговариваю. Вы меня удерживаете здесь силой.

— Вы теперь принадлежите Стае, — ответил он тихо, но его негромкие слова словно впечатывались в мое сознание. — А я по своей должности обязан оберегать Стаю. Даже если опасность угрожает ей изнутри.

Мне не хотелось развивать эту тему. Я зевнула, надеясь, что Даниэль поймет намек.

Он понял. Встал, отодвинул стул и спросил:

— Если я приму душ, вы тем временем ничего не натворите?

— Я не брошу вам в ванну с водой включенный радиоприемник и вас не ударит током, если вы это имеете в виду.

Он улыбнулся:

— Приятно слышать, но я имел в виду другое: можно надеяться, что вы не попытаетесь бежать, пока я буду в душе? Не хотелось бы привязывать вас к стулу, но и перспектива бегать за вами в мыле меня тоже не прельщает.

— С места не двинусь. Но только потому, что, если бы двинулась, ты бы сразу услышал, — мысленно добавила я.

Даниэль отправился в ванную, а я села на кровать и уже подумывала, не забраться ли под одеяло — в комнате было холодновато, — но решила подождать. Пожалуй, когда Даниэль выйдет, я тоже приму душ. Придется снова взять одну из его рубашек. По крайней мере, моя скромность не пострадает — они все мне длинны.

Я с тоской посмотрела в окно и горестно вздохнула. Там свобода! Стоит попытаться сбежать, и Даниэль действительно бросится за мной, даже голый и намыленный, а когда поймает, действительно привяжет к стулу. Перспектива спать сидя, замотанной клейкой лентой, мне не улыбалась. Нет, придется подождать другого случая. Когда-то же он должен представиться.