Сквозь тусклое стекло - Михаил Март

В комнату вошел медэксперт:

— Кровь я взял. Отравление налицо. Я сделал что мог. С ней можно поговорить. Не долго.

— Вы позволите? — спросил полковник. — Несколько вопросов наедине. Три-пять минут.

Банкир кивнул. Кулешов быстро прошел в спальню хозяйки.

Женщина лежала на огромной кровати с черным атласным бельем, хорошо подчеркивающим ее белую бархатистую кожу. Ее взгляд ничего не выражал, был холоден, как у лягушки.

— Еще раз здравствуйте. Я на минутку. Надо помочь вашему мужу выбраться из этой неприятности.

— Извините, я плохо соображаю.

— Пара простых вопросов. Кто вам подарил золотую фляжку? При вашем муже я не стал бы задавать этого вопроса.

— Мне ее никто не дарил, я купила ее в бутике «Олимп» весной. Кажется, в мае. Какая-то женщина разглядывала ее у прилавка. Я загорелась. Их оказалось всего две, так что купила и я, и она. Магазин остался доволен, они и за год столько не зарабатывают.

Полковник достал из кармана фляжку, показал гравировку, сделанную на задней стороне:

— Похоже на подарок.

Девушка покачала головой:

— Это не моя. Такая же, но не моя. На моей не было надписи. Я бы такую не принесла в дом, муж ревнив и любит копаться в моих вещах.

— Оттого и виски прячете в обувной коробке?

— Разумеется. Найдите мою фляжку.

— Постараемся. Мы с этой уже сняли отпечатки, остается их сравнить. Уже шаг вперед.

— Сравнить с чем? Или с чьими?

— Использованные бокалы от шампанского не успели вымыть, мы помешали. Зайдя в туалет, вы положили сумочку у раковины перед зеркалом?

— Возможно. Доставала помаду.

— Возле вас кто-то стоял?

— Было оживленно. Не помню.

— Вы сразу нашли кабинку или какие-то были заняты?

— Я не дергала за ручки, пошла в ту, где дверка была приоткрытой. Дальше вы знаете.

— А теперь по секрету. Откуда вы знаете Вадима?

— Заезжала как-то в банк к мужу. Ловила такси — в этот день я ездила по городу без машины. Меня окликнул охранник и предложил подвезти до дома, он знал, кто я. По пути познакомились, но больше я его не видела до сегодняшнего дня.

— Вы знали, что вам придется надеть сегодня?

— Нет. Но гарнитур этот я видела в каталоге полгода назад. Подруга показывала. Называла его сенсацией века.

— И вы знали владельца?

— Нет. Имен в каталогах не пишут. «Око света» — такая была подпись под фотографией.

— Где можно найти этот каталог?

— Их привозят из-за границы. Я не видела обложку, названия не знаю.

— А к подруге как он попал?

— Не знаю. Мы сидели на сушке в салоне красоты, она листала журнал. Она мне даже не подруга. Встречаемся иногда в парикмахерской. Помню, что зовут ее Анной, как и меня.

— На фляжке тоже выгравировано имя Анны.

— Не вижу связи. В магазине фляжку покупала немолодая женщина. Лет сорока пяти, полноватая, а эта — моя ровесница или на год старше.

— Вы видели на вечере Юлию Баскакову?

— Видела. Мы общаемся только на вечеринках, в кругу мужей. Муж покупал картины у Баскакова для банка. Они там так и висят. Но я в живописи ничего не понимаю, как и в алмазах, впрочем.

— Извините за беспокойство. Отдыхайте.

— Значит, вы ничего не нашли?

— Ищем. Я оптимист. Вопрос времени.

— Муж с ума сойдет. Мне стыдно, я не хотела ему навредить.

— Да, деньги нешуточные.

— Его позор пугает. Для банкира потерять доверие — страшнее всего. Сегодня он потерял бриллианты, а завтра ему не доверят деньги.

— Мы понимаем ситуацию. Спокойной ночи.

Задерживаться у банкира сыщики не стали. Информации много, а продвижения никакого, следствие стояло на мертвой точке, словно корабль, прикованный к месту якорем.

Внизу у подъезда их поджидал майор Панкратов.

— Что-то важное? — спросил полковник.

— Я пленки просмотрел. Из гаража выезжал темный фургон «Вольво». Продуктовый. По времени совпадает. Белых фургонов не было. Я спустился вниз. Сторожа на месте нет, шлагбаум открыт, заезжай, кто хочешь, выезжай… Без проблем. Связался с дежурным по городу. Недалеко от Бутово на отрезке дороги, ведущей от Вар-шавки к Расторгуево, произошло столкновение бензовоза и фургона «Вольво» темного цвета.

— Давно горят?

— Пожар уже потушили.

— Едем.

5

Две покореженные обгорелые машины, перегородившие дорогу, все еще дымились. Зрелище не из приятных. Пожарные уже уехали, осталась милиция и две кареты «скорой помощи». На земле лежали два трупа, накрытые брезентом. На место происшествия приехал зам. начальника управления Ленинского района Подмосковья. Его никто не вызывал, он жил поблизости в одном из особняков Суханова и увидел зарево пожарища из окна. Тут в большей степени сработало любопытство, чем долг. Полковника Федорова уважали в министерстве — тридцать лет безупречной службы и колоссальный опыт работы за спиной.

Кулешов не удивился, увидев Федорова. Они знали друг друга много лет, Кулешов даже бывал у него на даче, праздновали юбилей.

— Нам здесь только министра не хватает, — пожимая Кулешову руку, сказал полковник. — Раз ты сюда приехал, значит, авария не случайность. Такая версия не исключена.

Он покосился на Скуратова, беглого взгляда хватило для оценки.

— Приятель?

— Нужный человек.

— Лады.

— Думаешь, подстава? — спросил Кулешов.

— Шофер бензовоза смылся. Он бил его левым бортом через разворот, не кабиной в лоб, а цистерной. Фургону деваться было некуда. На него плашмя шла колбасина, полная бензина. Кабина бензовоза не пострадала. Трюк не требует большого мастерства, все дело в расчете. Киношные каскадеры это знают. А тебя, как я догадываюсь, интересует фургон?

— Ты как всегда прав, Федя. Фургон ушел из Москвы чисто. Ребята все предусмотрели, кроме того, что им готовят ловушку.

— Значит, шестерки. Исполнители, которых можно похоронить. Затейник-то остался невредим.

— Теперь я это понимаю, — кивнул Кулешов.

— О машинах я тебе расскажу завтра, Леня. О трупах кое-что можно сказать. Опознать их невозможно. Шофер превратился в жареную котлету, его из сплющенной кабины скребком не выковырнешь. Те, что сидели в железном ящике, сварились, а потом поджарились, но в карманах остались металлические вещи, а в рюкзачке уцелели лоскуты тряпок.

Федотов подозвал к себе капитана и взял у него два целлофановых пакета.

— Часы были на обоих. Целы. Швейцарские, не дешевка. На одном «Ролекс», на другом «Фрэнк Мюллер». Ключи у того и другого и перстень. Золото с изумрудом. Внутри гравировка из двух букв «В.Д.».

— Всеволод Дербенев?

— Кольцо носил на правой руке.

— Да, черт возьми, знаю, — Кулешов скривил физиономию. — Упустили. Я за Дербеневым три года хожу. Мастер своего дела. Брать его можно только с поличным. Я получил сигнал из надежных рук. Двадцатого Дербенев должен идти на дело, и я не стал его трогать. Решил подождать, а ему только этого и надо. Сработал сегодня, тринадцатого.

— Значит, двадцатое было уткой. Время оттянул.

— Конечно. Он знал, что ему осталось недолго гулять. Сам слух пустил о двадцатом, я и клюнул. Дело верное, просчитано идеально. И получилось бы. Я поверил.

Федоров прищурился и, склонив голову набок, спросил:

— Твой Дербенев — ушлый малый, как я понял?

— Не то слово, Федя. Виртуоз.

— И попался на такой туфте? Его, как мальчика, обвели?

— Или он доверял напарнику на все сто, а тот его поджарил.

— Такие люди себе не каждый день доверяют. Брось, Леня.

— Доверял. Вы не нашли алмазов? Сегодня они сняли с одной куклы мешок бриллиантов. Где они? Отдали. С собой везти не рискнули.

— Кому отдали, тот и бензовоз на них направил.

— По логике вещей так. Дербень облажался, но верить в это мне не хочется. И еще меня мучает один вопрос. Зачем Дербеню бриллианты? Не его профиль. Он работает с наличностью, с живыми деньгами. Ну снял камешки, а дальше что? Большого труда ему это не стоило. А в чем идея?

Тут в разговор вмешался Веня Скуратов:

— Идея в том, чтобы вернуть бриллианты банкиру. Гурьев оставил залог ювелиру в пять миллионов. Он за гарнитур отвечает не только деньгами, но и своим именем. Дербенев возвращает гарнитур банкиру за пять миллионов. Гурьев отдает его ювелиру, тот рвет расписку. Все довольны, все смеются. Банкир в любом случае теряет деньги. А так он свое имя не марает.

Федоров смотрел на репортера с некоторым удивлением. Кулешов ничему не удивился, он знал этого пройдоху много лет.

— Мысль стоящая. Как ни крути, но за все беды отвечать будет банкир. Он крайний в нашем случае. Твоя версия стоит внимания, Веня. Пришло время поговорить с ювелиром.

— Эта мысль уже давно вертится у меня в голове, — согласился репортер.