Исповедь обвиняемого - Олег Александрович Сабанов

Некоторое время мы лежали бок о бок, вслушиваясь в наступившую тишину и ощущая, как постепенно унимается дрожь вспотевших тел. После поочередного посещения ванной комнаты, мне захотелось реабилитироваться в глазах прекрасной гостьи и я, изрядно хлебнув вина, ненавязчиво дал ей понять, что она делила ложе не абы с кем, а самым настоящим писателем. Мои слова возымели чрезвычайно слабый эффект, поэтому в их доказательство я открыл перед ней ноутбук, щелкнул по вкладке браузера, однако вместо звуковых файлов моих историй появилась белая, словно лист, страница с кладбищенской надписью: «Страница устарела, была удалена или не существовала вовсе». Меня будто током ударило. Отчаянные попытки войти на загадочный сайт аудиокниг сначала через историю посещений, а потом воскресить его сохраненную копию с помощью кэша поисковиков закончились моим полным фиаско. Совершенно позабыв обо всем на свете, я нервно стучал пальцами по клавиатуре, в сотый раз повторяя одни и те же операции и очнулся лишь тогда, когда уже одевшаяся Оксана громко попрощалась со мной из прихожей. Выбежав к ней, я принялся, брызгая слюной, горячо и в красках живописать собравшейся уходить гостье подробности произошедшего со мной за последнее время, совсем не заботясь, насколько правдоподобно звучат мои слова и можно ли будет после них считать меня полностью нормальным. Стараясь казаться убедительным, я напрочь потерял чувство самосохранения и в запале поведал ей, за что и как убивал Сашка Гавриленко, сопроводив признание известными одному мне деталями. По всей видимости, столь жуткая байка вконец окосевшего от вина старого школьного приятеля переполнила чашу терпения Оксаны, так как она, едва меня дослушав, без лишних слов распахнула входную дверь и направилась вызывать лифт.

— Ну и проваливай, курица тупая! — заорал я вслед девушке своей мечты, взбешенный исказившей ее лицо гримасой презрительного недоверия. — Скоро поймешь, над кем насмехаешься!

С силой захлопнув металлическую преграду на входе в квартиру, я вернулся в свою комнату, допил из горлышка остающиеся капли вина и еще какое-то время терзал ноутбук, пока не швырнул его на столик, осознав бессилие найти изменивший мою жизнь интернет-ресурс. Из-за конфуза с Оксаной меня распирала злость на все и вся, хаотично ищущая выход в виде изощренной мести. И вскоре он был найден.

Рухнув на еще пахнущий испариной соития с нотками женского дезодоранта диван, я закрыл глаза, немного успокоился и принялся с бессмысленной жестокостью разрушать жизни главных героев созданных мною миров.

Родной город Гайя Гудьера в одну из ночей подвергся набегу неведомых злобных тварей, нечувствительных к его волшебной силе. Кровельщика пленили поутру прямо на пороге собственного дома, вымазали смолой, обваляли в гусиных перьях, после чего повезли в железной клетке по улицам для подавления воли к сопротивлению и устрашения надеющихся на него жителей.

Вышедший в море корабль Максимиана Лапласа напоролся на риф, вследствие чего команду судна охватила паника, переросшая в кровавую схватку за место в спасательных шлюпках. Пытавшийся образумить матросов капитан, изведал на себе их пудовые кулаки и под дикое улюлюканье казавшихся преданными людей был выброшен за борт на корм акулам.

После очередной вылазки Тита Хаггарда усадьбу знатного вельможи охватил пожар, в котором погибли реставрирующие ее каменщики и плотники, сам же деспотичный хозяин остался цел и невредим. Благородный разбойник потерял покой и сон, долго боролся с разъедавшим душу чувством вины, но в итоге принял решение удавиться на возвышающемся возле лесной просеки старом дубе.

Аптекаря Гелиоса Пуассона арестовали по навету могущественного фармацевтического конкурента и обвинили в шарлатанстве, причинившем непоправимый ущерб здоровью его клиентам. Старый же скиталец Асконий Пирс проклял себя за то, что дожил до глубокой старости, так как не мог смириться с прогрессирующим слабоумием своего любимого внука.

После массовой расправы, я прибрался в комнате, проветрил ее, вымыл бокалы, выбросил пустую бутылку в мусоропровод и вскоре встречал пришедшую с работы маму. Однако вопреки усилиям вернутся в обычную размеренную колею на душе с каждым часом делалось все гаже, а наступившей ночью, на которую я возлагал спасительные надежды, меня и вовсе одолела подстегнувшая бессонницу мигрень.

Следующим днем мне ничего другого не оставалось, как пропустить занятия в институте. Я бревном лежал на диване, ощущая болезненную слабость во всем теле, лишь изредка предпринимая вылазки из своей комнаты в туалет. Ближе к обеду меня вырвала из тяжелой, вязкой полудремы монотонная мелодия дверного замка. Оказавшись в прихожей, я, против обыкновения, не стал смотреть в глазок, а сразу громко поинтересовался, кому и зачем понадобилось так долго и упорно названивать. В ответ взволнованный мужской голос назвал себя сантехником и убедительно попросил разрешить ему срочно осмотреть трубы в туалете и ванной, так как соседей снизу буквально заливает, и вскоре вода затопит уже этаж под ними. Немного поколебавшись, я все же открыл дверь, как тут же ворвавшиеся сотрудники полиции вдавили мое лицо в стену, заломили за спину руки и защелкнули наручники на запястьях. Ну а что происходило дальше, вам известно не хуже меня.

Выкрашенные на две трети высоты зеленой масляной краской стены следственного кабинета сизо блестели в электрическом свете. Сидящий напротив Максима за бурым деревянным столом адвокат по назначению Борис Григорьевич устало потер переносицу указательным пальцем и размял затекшую шею вращательными движениями.

— Что ж, после вашего рассказа, Максим Сергеевич, я окончательно убедился в правильности выбранной линии защиты, — произнес он, косясь на тикающие у зарешеченного окна часы. — Только доказав вашу невменяемость, мы сможем избежать уголовного наказания по выдвинутым обвинениям в предумышленном убийстве Александра Витальевича Гавриленко и изнасиловании Оксаны Евгеньевны Белых. Мне уже удалось добиться постановления о проведении комплексной психолого-психиатрической экспертизы, которая вас ожидает на следующей неделе.

— Только Оксанку я не насиловал. Все было по обоюдному согласию, — потухшим голосом пробурчал заметно сникший после слов адвоката Максим.

— По материалам дела, гражданка Белых, вернувшись домой, объяснила не находящим себе места родителям в присутствии сожителя, что вы обманом заманили ее к себе в квартиру, чем-то опоили и, воспользовавшись беспомощностью, принудили к интимной близости, — равнодушно изрек Борис Григорьевич. — Она же рассказала вызванным сотрудникам полиции подробности убийства гражданина Гавриленко, которые узнала из ваших слов.

Никаких вопросов или просьб к пришедшему адвокату у Максима больше не было. Он прекрасно понимал, что реально помочь в сложившейся отчаянной ситуации ему может только сила большого нового мира, о котором он будет заботиться, словно родной отец. Благо бумага и ручка у