Гладиатор - Илья Деревянко

— Таня, — представилась она, жадно поедая глазами водку и закуску, принесенные пятнадцатью минутами раньше. Алексей с удивлением узнал в ней ту самую девушку, которая в пыточной камере умоляла его согласиться на требования «хозяев». — Выпьем?! — полувопросительно-полуутвердительно сказала Таня.

Рюмин согласно кивнул. Он никогда не отличался пристрастием к спиртному, но теперь, после пережитого ужаса, Алексею хотелось напиться до одурения.

Когда первая бутылка опустела, «приз для победителя» деловито разделась.

— Приступим, — с профессиональной улыбкой предложила она…

Прошло три часа.

— И-ик, бухла мало! — Лицо девушки выражало пьяное раздражение. Мокрое от пота тело лоснилось. Рюмин посмотрел на нее с жалостью и легким отвращением.

— Чего устави-л-лся, и-ик? — перехватив его взгляд, обиделась «приз для победителя». — Не-е н-нравлюсь?

— Да нет, почему же, — смутился Алексей.

— В-врешь, а между прочим, ты мне жизн-нею об-бязан!

Возмущенный Рюмин привстал на лежанке.

— Знаешь, Татьяна, это уже слишком. Я только ради тебя согласился стать «гладиатором», спас от медленной мучительной смерти!

Девица разразилась громким смехом:

— Ой, уморил, наивная душа! Б-бывают же на свете дурачки! Ха-ха-ха! И-ик.

— Рехнулась, шалава?! — взбесился Алексей, багровея от гнева.

Рюмину безумно захотелось надавать Тане пощечин. Та, казалось, почувствовала его настроение, притихла, всхлипнула.

— Не бей, пож-жалуйста, я правду говорю!

— Та-а-ак, — зловеще процедил Алексей, выслушав подлинную историю своей вербовки. — Сука!

— Ты ничего не понимаешь, — покосившись на дверь, шепнула девушка. Они действительно на все способны, и стоило мне отказаться…

Танино лицо исказилось, приобрело испуганное выражение.

— А «приз для победителя» они запросто могли новый найти, мало ли сейчас бездомных.

— Женская логика, — хмыкнул Рюмин. — То жизнь спасла, то я дурак, то отказаться не могла…

— Очень просто, — криво улыбнулась Таня. — Если бы ты не согласился, тебя бы отправили в «аттракцион» для садистов, но меня скорее бы всего не тронули, ведь я добросовестно сыграла роль. Однако стоило мне не выполнить приказ «хозяев»…

Алексей надолго задумался. И правда, поступки новоявленных рабовладельцев вполне логичны, и девка не врет. Как же вырваться отсюда?

Оставшееся время Рюмин не столько занимался сексом, сколько осторожно расспрашивал «приз» о заведении, в которое угодил. Знала Таня немного, однако даже мелкие подробности могли пригодиться. «Фирма» располагалась где-то за городом (Филиппыч спьяну проболтался, вольнонаемные использовали «приз» когда заблагорассудится). Камеры, тренировочный зал и прочие атрибуты повседневного быта «гладиаторов» находились под землей, а арена на поверхности. Немногочисленные попытки бегства неизменно завершались провалом и безжалостной расправой. «Странно, что никто из бомжар до сих пор не догадался пойти на прорыв», — как-то обронил палач, однако объяснять значение своих слов не стал, а Таня, разумеется, не посмела задавать вопросы.

О Красном Тигре, частенько забавлявшемся с «призом», девушка отзывалась с нескрываемой ненавистью:

— Сволочь! Скот!.. Выродок!.. Садист проклятый!

Потом девушку увели. Запирая дверь, конвоир сально подмигнул Алексею. «Несчастная баба, — подумал гладиатор. — Впрочем, как все мы здесь! Белые рабы! Ненавижу!»

Оставшись в одиночестве, Рюмин долго размышлял об услышанном. Не давала покоя одна фраза: «Странно, что никто из бомжар до сих пор не догадался пойти на прорыв». Стало быть, «хозяева» не исключают возможности удачного бегства? Где же она? Где? И внезапно Алексея осенило. Арена ведь на поверхности! Значит… Вряд ли получится… Однако попробовать стоит! Терять ему нечего!.. Засыпающий «гладиатор» довольно улыбался. «Из-за девки», — решил охранник, ради порядка заглянувший в камеру.

— Ну-с, как себя чувствует наш подопечный? — благодушно спросил господин Завадовский.

— Вы сами видели, — ответил инструктор. — Уложил противника с одного удара, а потом прямо-таки ошалел от счастья!

— Неплохо, неплохо, — улыбнулся Василий Андреевич и внезапно помрачнел, нахмурился: — Все же что-то мне в нем не нравится.

— Что именно? — удивился Валентин Степанович.

— Не знаю, просто кошки на сердце скребут, предчувствия нехорошие и сны паршивые снятся…

«Предчувствия… Сны… Псих суеверный», — мысленно ругнулся инструктор.

— Напрасно беспокоитесь, шеф! Все в полном порядке! — вслух сказал он.

Завадовский с сомнением покачал головой:

— Так-то оно так, но…

Валентин Степанович с трудом подавлял раздражение. «Вкалываешь тут из последних сил, из дерьма конфетку делаешь, а у старого дурака „предчувствия“, маразматик хренов!» Завадовский вдруг пристально уставился на инструктора. «Неужели мысли читать умеет?» — внутренне похолодел тот.

— «Супербой» в ближайшую субботу, — немного помолчав, изрек шеф. Надеюсь, он пройдет без эксцессов! Можешь идти! — Когда инструктор вышел, Завадовский снова прислушался к внутреннему голосу. Ни гугу. — Старею, проворчал себе под нос Василий Андреевич. — Сны, предчувствия… Чушь собачья!

Вечером того же дня Валентин Степанович имел приватную беседу с инструктором группы «красных» Чингизом Бахтияровым. Разговор происходил в одном из престижных ресторанов. Инструктор «черных» любил на досуге выпить. Чингиз, несмотря на мусульманское происхождение, тоже. В результате не прошло и часа, как оба были изрядно «под градусом».

— Тигр уникум! — многозначительно покачивая головой и слегка заплетаясь языком, разглагольствовал Чингиз. — Подлинная находка, прирожденный убийца!

— Как тебе удалось так его натаскать? — завистливо поинтересовался Валентин Степанович.

— Без проблем! — расцвел Бахтияров, наполняя до краев бокал. — Но ты, Валя, ни в жисть не догадаешься! Давай промочим глотки!

— А все-таки? — залпом проглотив коньяк, настаивал инструктор «черных». — Или жаль выдавать профессиональные секреты?

— Почему жаль?! — возмутился задетый за живое Бахтияров. — Обижаешь!

— Так расскажи, — подначил Валентин Степанович.

— Дело проще пареной репы! Тигру нравится быть «гладиатором», он любит убивать, наслаждаться агонией жертвы… Усек?!

— А если его самого кокнут?!

— Брось! — рассмеялся Чингиз. — Среди наших бомжар нет и не может быть равных Тигру, и он это отлично понимает! Наливай по пять капель!

«Чурбанская рожа совершенно права, — подумал инструктор „черных“. Скоро моему Льву конец! Впрочем, какая разница: зарплата ведь не уменьшится. А бомжары пусть сдыхают! Не велика потеря! И главное, никакого риска! Повезло мне в жизни». От ощущения того, что ему посчастливилось найти высокооплачиваемую безопасную и беспроигрышную работу, Валентин Степанович весело улыбнулся и потер ладони…

Когда Красному Тигру сообщили, что скоро состоится очередной бой, громила радостно оскалился. Бахтияров говорил правду. Тигр действительно любил убивать, ломать огромными ручищами тело противника, слышать хруст костей. Потом баба, водка. Кайф! Рабское положение «гладиатора» его нисколько не угнетало. Зачем ему, собственно, свобода? Там работать надо, а грохнешь кого, чтобы душу отвести, могут арестовать, поставить к стенке.

Хоть современная милиция работает хуже прежней, но у Тигра не хватит ума даже теперешних ментов провести. Здесь же полная благодать! Из числа бомжей «хозяевам» не подыскать более сильного бойца. Тигр единственный в своем роде, находка для «фирмы»… Он поиграл мышцами, затем поскреб ногтями выпуклую волосатую грудь. Скорей бы на арену!

ГЛАВА 8

Досконально продумав план бегства, Рюмин заметно воспрял духом. Алексей знал, что у него один шанс из ста, не более, да какая разница. Все равно тут не жизнь, а если удастся вырваться… На лице гладиатора появилось не свойственное ему прежде кровожадное выражение.

— Молодец, хорошо озверел, — похвалил подошедший инструктор. — Куси гада, куси.

Рюмин покосился на Валентина Степановича налитыми кровью, наполненными ненавистью глазами, но тот, мучимый головными болями и плохо соображающий после вчерашней попойки, ничего не заметил.

— Особо не напрягайся, — сказал инструктор. — Вечером бой!

Алексей встрепенулся.

— Боишься? — вяло осведомился Валентин Степанович.

— Нет.

— Умница, я тобой доволен.

Инструктор побрел на ватных ногах к деревянной скамейке в углу. «Чертово похмелье, — думал он. — Тошно, мочи нет! И подлечиться нельзя, Завадовский, падла, вздрючит. На работе, мол, пьешь! Безобразие!.. Выгоню!.. Охо-хо-хо-хо».