Фиалки в марте - Сара Джио

Я подняла камешек и изо всех сил кинула в воду. «Черт! Ну почему у нас все так закончилось?» Я подбирала камень за камнем и злобно швыряла в залив до тех пор, пока не устала и не села на выброшенную на берег корягу.

— Если так бросать, камень никогда не отскочит.

Я вздрогнула от неожиданности, услышав мужской голос. Ко мне неторопливо шел Генри. Неужели наблюдал, как я психую? Сколько времени он уже здесь?

— О, привет, — смущенно пробормотала я. — Просто я…

— Пускаете по воде «блинчики», — кивнул он. — Дорогуша, у вас ужасная техника.

Генри подобрал тонкий плоский камешек, поднес к глазам и внимательно изучил со всех сторон.

— Да, этот подойдет. — Он повернулся ко мне. — Держите камень вот так, потом плавно отводите руку и кидаете.

Камешек взлетел над берегом, коснулся воды и шесть раз отскочил от ее поверхности.

— Черт! Теряю форму. Позорище!

— Разве шесть мало?

— Вообще-то, да. Мой личный рекорд четырнадцать.

— Правда? Не может быть.

— Разрази меня гром, если я вру. — Генри перекрестил сердце как одиннадцатилетний мальчишка-скаут. — Когда-то я был чемпионом острова по пусканию блинчиков.

Я не смогла сдержать смех.

— Здесь есть такие соревнования?

— Конечно. А теперь ваша очередь.

Углядев на песке подходящую гальку, я подняла ее и приготовилась к броску.

— Ну, была не была!

Камень шлепнулся в воду и утонул.

— Видите? Я безнадежна.

— Ничего страшного, надо немного потренироваться, и все.

Я улыбнулась. Иссохшее морщинистое лицо Генри напоминало старую книгу в потертом кожаном переплете. Но вот глаза… они рассказали, что где-то под глубокими морщинами скрывается молодой человек.

— Не хотите ли выпить со мной чашечку кофе?

Сверкнув глазами, он показал на белый домик над береговой дамбой.

— С удовольствием.

Мы поднялись по бетонной лестнице к заросшей мхом дорожке из шести каменных плит, что привела нас к дому, под тень двух огромных старых кедров, которые словно стражники стояли у входа. Генри открыл дверь. Ее скрип почти заглушил чаек, когда те снялись с крыши и, неодобрительно крича, полетели к воде.

— Никак не соберусь починить эту дверь, — заметил Генри.

Он разулся на крыльце, я последовала его примеру. В гостиной пылал камин, и щеки сразу раскраснелись от тепла.

— Располагайтесь, я пока поставлю кофе.

Я кивнула и подошла поближе к огню. На каминной полке из красного дерева теснились ракушки, блестящие камешки и черно-белые фотографии в незатейливых рамках. Одна привлекла мое внимание. На ней была эффектная блондинка с модной в сороковых годах прической — завитые волосы плотно прилегают к голове. Девушка выглядела как модель или актриса и буквально источала шик и изящество. Морской бриз раздувал ее платье, обрисовывая грудь и тонкую талию. На заднем плане виднелся дом Генри, и я узнала оба кедра, хотя тогда они были намного ниже. Интересно, кто это? Его жена? На сестру не похожа, поза слишком игривая. В одном я не сомневалась — кем бы она ни была, Генри ее обожал.

Тут появился он сам с двумя большими кружками кофе. Я взяла фотографию, чтобы лучше рассмотреть, и села на диван.

— Какая красавица! Ваша жена?

Похоже, Генри удивился вопросу.

— Нет.

Он вручил мне кружку и задумчиво почесал подбородок — мужчины часто так делают, когда чем-то озадачены. Я торопливо поставила фотографию на место.

— Простите, наверное, я излишне любопытна.

— Нет, что вы, — неожиданно улыбнулся Генри. — Это я веду себя глупо. Прошло шестьдесят с лишним лет, казалось бы, можно говорить о ней свободно.

— О ней?

— Она была моей невестой. Мы хотели пожениться, но… не случилось. — Словно спохватившись, он замолчал. — Наверное, не стоило…

Кто-то постучал, и мы оба посмотрели на дверь. Раздался мужской голос:

— Генри, ты дома?

— А, это Джек, — сообщил Генри таким тоном, словно мы с Джеком знали друг друга.

Из гостиной я видела, как он открыл дверь и поздоровался с молодым человеком примерно моего возраста. Очень высоким, ему даже пришлось слегка наклонить голову при входе в дом. Одет он был в джинсы, серый шерстяной свитер и, судя по легкой тени щетины на подбородке, не успел побриться или принять душ, хотя утро стояло довольно позднее. Наши глаза встретились.

— Привет, — смущенно произнес незнакомец. — Я Джек.

За меня ответил Генри:

— Эмили. Племянница Би Ларсон.

Джек посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Генри.

— Племянница Би?

— Да. Приехала на месяц.

— Добро пожаловать, — улыбнулся Джек, одернув манжет свитера. — Извините, что помешал. Я готовил — и вдруг понял, что дома закончились яйца. Не одолжишь парочку?

— Конечно, — кивнул Генри, направляясь на кухню.

Пока его не было, мы с Джеком вновь встретились взглядами. Я торопливо отвела глаза. Он потер лоб, я теребила молнию джемпера. В комнате повисло молчание, тяжелое и вязкое, как песок на морском берегу.

За окном раздался громкий всплеск, я вздрогнула, задев ногой столик со стопкой книг, отчего стоявшая сверху белая вазочка упала и раскололась. Я ойкнула и беспомощно уставилась на четыре неровных осколка. Мда, я не только разбила одну из бесценных реликвий Генри, но и опозорилась перед Джеком. Что тут скажешь?

— Давайте я помогу спрятать улики, — с улыбкой предложил Джек.

Нет, он определенно мне нравится!

— Я самая неуклюжая женщина в мире, — сказала я, пряча лицо в ладони.

— Замечательно. А я самый неуклюжий мужчина.

Он закатал рукав свитера и показал свежий сине-черный синяк, потом вытащил из кармана полиэтиленовый пакет и аккуратно собрал обломки.

— Позже вместе склеим.

Я ухмыльнулась. Вернулся Генри с картонкой яиц и вручил ее Джеку.

— Извини, пришлось идти к холодильнику в гараже.

— Спасибо, Генри. Я твой должник.

— Останешься?

— Не могу, нужно домой, но все равно спасибо, — ответил Джек, бросив на меня заговорщический взгляд. — Приятно было познакомиться, Эмили.

— Мне тоже, — сказала я, искренне жалея, что он уходит.

Пока Джек брел к берегу, мы с Генри наблюдали за ним из окна.

— Чудак человек, — заметил Генри. — У меня в гостях самая красивая девушка на острове, а он даже на кофе не остался.

Я покраснела.

— Вы мне льстите. Я как встала с постели, так и пошла.

Он подмигнул.

— Никакой лести, чистая правда.

— Вы такой милый!

Весело болтая, мы выпили по второй кружке. Взглянув на часы, я поняла, что прошло почти два часа.