Наихудший сценарий - Александр Машошин

Я почти поравнялся с местом, где стоял чёрный "орбитальный прыгун", когда тротуар перед корпусом как-то враз опустел. Людей и других существ никто не останавливал, они сами замедляли шаг или сворачивали в мою сторону, те же, кто оказался перед входом, наоборот, старались поскорее миновать большой спидер. Внезапно раздвинулись транспаристиловые двери, и на тротуар шагнула высокая чёрная, как смоль, фигура. Тусклый блеск шлема, длинный, до пят, плащ. Да это же Вейдер! Я остановился, разглядывая Лорда сита с безопасной дистанции, как вдруг оцепенел. Вместе с Вейдером, на шаг позади него, из здания вышла женщина в таком же зловещем чёрном плаще. Будь она обычным человеком, на таком расстоянии я, возможно, решил бы, что обознался. Но эти рожки, их форма, лёгкий изгиб кончиков, знакомые до мельчайших деталей полоски… Рассчитывая в один прекрасный день отыскать здесь Осоку Тано, я в самом жутком кошмаре не мог представить, что увижу её так. Похоже, в отличие от знакомой мне исторической линии, здесь события развивались по наихудшему сценарию.

4. Знакомство на грани фола

Медленно, как сомнамбула, я согнул руку, ткнул пальцем в сенсоры комлинка.

— Да? — моментально откликнулась Падме.

— Сестра… Я её нашёл, — сказал я. — Она с Вейдером.

— Ох… — ей не потребовалось пояснять, кого именно я нашёл. — Уходи оттуда!

Я покачал головой, забыв, что она не может меня видеть, потом произнёс вслух:

— Нет. Они прощаются, он улетает, а она идёт к метро. Я за ней.

— Хорошо. Но будь предельно осторожен. Помни – это уже не она.

— Да, да, всё, я перезвоню.

Сесть в тот же поезд, что и Осока, я успел в последнюю секунду. Мне было абсолютно всё равно, в какую сторону он идёт, и до какой станции она на нём едет. Хотелось просто на неё посмотреть. Аккуратно, чтобы не привлекать к себе внимания, я прошёл по вагону, приблизившись настолько, чтобы видеть её лицо. И стал изучать новую помощницу Дарта Вейдера "правильным", чуть размазанным взглядом, чтобы не порождать потока внимания. Этой методике в прошлой жизни учила меня сама Осока, после того, как я неудачно попытался вести слежку за командой клонов и получил по голове от капитана Рекса. Совсем недавно это было, и вот как теперь приходится применять науку… Внешне Осока изменилась не сильно и, в то же время, заметно. У неё прежней никогда не бывало такого привычно-хмурого выражения лица, опущенных уголков губ, отсутствующего взгляда в никуда. Когда она о чём-то глубоко задумывалась, это выглядело совсем иначе, а подолгу грустить прежняя Осока не умела вообще. Плащ наподобие бурки, то есть, с жёстким каркасом в плечах, частично скрывал её одежду, но, кажется, вместо любимых с детства туник на Осоке была чёрная военная форма, во всяком случае, я разглядел уставные сапоги, брюки и блестящую пряжку ремня. Бедняжка, до чего её довёл Вейдер! Она не замечала того, что пассажиры в вагоне стараются не приближаться к ней ближе двух метров, одна пожилая женщина даже поднялась и пересела на другое место, подальше. А может быть, для этой Осоки такая реакция давно привычна? На шестой или седьмой станции от университета, так же не поднимая головы, тогрута пересекла площадку и вышла на платформу. Я вышел в соседнюю дверь и последовал за ней наверх. Глупо? Может, и глупо. Но заставить себя остаться, позволив ей уйти, было выше моих сил.

Район, где мы очутились, был гораздо менее фешенебельным и значительно более обшарпанным, чем лощёный Фобоси. Улицы – более узкие, здания – не такие блестящие, публика – победнее. Несколько раз Осока сворачивала с одной улицы на другую, прохожих вокруг становилось всё меньше, а я всё шёл следом на почтительном расстоянии, с болью подмечая, как тяжело ступает тогрута, как опущены её плечи. И надеясь, что, погружённая в себя, она не обращает на меня внимания. Ну, да, размечтался! В какой-то момент я обнаружил, что мы совершенно одни в переулке между высокими домами, куда никогда не заглядывает солнце. Тут она и остановилась. Резко развернулась ко мне и потребовала тоном, не терпящим возражений:

— Подойди!

Ну, не бежать же от неё? Я подошёл.

— Зачем ты следуешь за мной? — спросила Осока. — Только не говори, что влюблён в меня до беспамятства.

— Хорошо, не буду, — послушно кивнул я. И поинтересовался, уже на словиоски: — А что, часто говорят именно так?

— Регулярно, — ответила она на том же языке. — Ещё – что я такая прекрасная, сильная, грозная, что всю жизнь готовы быть моим рабом и лежать у моих ног. Противно.

— Да уж, такие признания – на любителя.

— Ты не ответил на мой вопрос. Зачем?

— Скажем так, захотелось вблизи посмотреть на легендарную Тано, героя войны, правую руку Известно Кого… — я помолчал и добавил: — И, возможно, будущую Тёмную Леди.

— Не говори ерунды. С лордом Вейдером нас связывают чисто деловые отношения. Ясно тебе? — брови её грозно сдвинулись.

— Ясно, чего ж тут неясного, — сказал я. — Подельники. Вот уж чего я в самом страшном кошмаре не мог представить. Лорд-предатель и ты рука об руку.

— Попридержи язык! Никому не позволено безнаказанно оскорблять Повелителя! Это великий человек…

— Да-да, разумеется. Даже, можно сказать, величайший, со времён самого Иуды Искариота. Убить всех своих друзей, соратников только для того, чтобы возвыситься. Неважно кому служить, хоть самому сатане, но быть при нём первым. С неплохой перспективой свергнуть когда-нибудь и его.

— Ты не смеешь так говорить! — она угрожающе подалась вперёд. — Он уничтожил не только джедаев, но и главарей сепаратистов, вычеркнул их, для того, чтобы остановить войну! Он принёс мир в Галактику! — пафос в её голосе звучал всё надрывнее. — И эти малые жертвы были оправданы во имя высокой цели!!

— А смерть моей сестры? — не выдержав, огрызнулся я. — Тоже необходимая жертва? Тоже во имя высокой цели?? Он клялся ей в любви, а на деле с каждым годом доставлял всё больше мучений, пока не толкнул к смерти. И даже потом, мёртвую, не оставил в покое в угоду своей гордыне…

Вот тут Осока немного растерялась. А когда поняла, о чём речь, спросила совсем другим тоном:

— Сенатор Амидала была твоей сестрой?

— Кузиной, если точнее. И она ничем не заслужила того, что с ней сделали.

— Не заслужила, — эхом ответила Осока. — Мне очень жаль её, поверь.

Она говорила искренне, я чувствовал это. И так захотелось надеяться, что не всё так плохо. Но чёрный плащ и униформа личной гвардии Тёмного лорда не позволяли забыть, как далеко зашла та, что была – или уже не была – рядом со мной три последних года. Поэтому я не ответил ничего, лишь кивнул молча. Повисла неловкая пауза. А затем она задала новый вопрос:

— Тебя гложет что-то ещё. Что?

— Так, сущие пустяки. Больно видеть, во что превратилась одна замечательная девушка. Прекрасная, сильная, а ещё весёлая и добрая… когда-то.

Она наморщила лоб:

— Говоришь так, будто мы были с тобой знакомы раньше.

— Не знаю, — покачал я головой. — Мне казалось, что да. А теперь получается, что всего этого не было. И ты – не ты, а кто-то совсем другая. Простите, Госпожа, что отнял у Вас время.

Сказав так, я повернулся и пошёл прочь. В тот момент у меня не было никаких далеко идущих замыслов, всё зависело от реакции самой тогруты. Пойдёт своей дорогой – значит, всё, моей Осоки больше нет, вместо неё холодное злобное создание, говорить с которым – пустая трата сил. Если же остановит… Вот тогда, быть может, будет смысл попытаться.

— Постой…

Я пока не реагировал и продолжал идти. И добился именно такой реакции, на какую рассчитывал. Она догнала меня, схватила за плечо:

— Стоять, я сказала!

— Госпожа желает что-то ещё? — смиренно осведомился я.

— Не веди себя, как обиженный ребёнок! — раздражённо сказала Осока. — Да, я тебя не могу узнать. Но, хотя бы, напомни! Где мы встречались? Когда?

— С тобой мы не встречались, — правдиво ответил я, ведь с этой Осокой знаком не был. Врать было нельзя, она моментально почувствует. Поэтому дальше я сказал опять-таки чистую правду, хотя снова не всю: — Я видел военные репортажи о тебе. Мне многое рассказывала Падме. И ещё один Сенатор…

— Чучи, — тихо подсказала она.

— Да. Она так тебя любила, наша Рийо.

— Негодяя, приказавшего её казнить, я обезглавила вот этой рукой, — мрачно сообщила Осока.

— Слабое утешение для неё, — вздохнул я.

— Последние годы мы не общались практически.

— Думаю, ей, как и мне, было не сахар видеть тебя такой.

— Вот только не надо читать мне мораль! — вновь завелась она с пол-оборота. — У каждого свой путь, и каждый его выбирает. У неё были убеждения, но она предпочла не отстаивать их в Сенате, а слиться в тень, стать администратором захолустной пересадочной станции. А у меня убеждений вообще не было. После того, как меня предали и вышвырнули вон по первому же подозрению.