ГЕШТАЛЬТ - ТЕРАПИЯ - Клаудио Наранхо

1) Жить сейчас: концентрироваться на настоящем, а не прошлом и будущем.

2) Жить здесь: иметь дело с тем, что есть, а не с тем, чего нет.

3) Не давать воли воображению: воспринимать реальность.

4) Прекратить ненужное обдумывание; лучше пробовать и видеть.

5) Выражать, а не манипулировать, объяснять, оправдывать, судить.

6) Отдаться неприятному и болезненному как удовольствию; не ограничивать сознание.

7) Не принимать других «долженствований», кроме своих собственных: «Не сотвори себе кумира».

8) Будь полностью ответствен за свои поступки, чувства, мысли.

9) Будь таким, каков ты есть.

Парадокс, что подобные установки могут явиться частью моральной философии, определенно рекомендующей не следовать никаким установкам и правилам, может быть разрешен, если смотреть на них с точки зрения справедливости, а не долженствования. Ответственность, например, это не обязанность, а неизбежный факт: мы и есть ответственны за все, что делаем. Единственной нашей альтернативой будет либо признать ответственность, либо отвергнуть ее. Все, что говорит Гештальт-терапия, заключается в том, что, принимая правду (от неделания к невмешательству), мы растем: растет наше сознание. Оно излечивает нас от нашей лжи.

Думаю, что эти специфические правила Гештальт-терапии могут быть в свою очередь, сведены к трем общим принципам, о которых я говорил раньше:

1) Оценка настоящего, актуальность (своевременность против прошлого и будущего), пространственная (наличие против отсутствия) и вещественная (действие против символа).

2) Оценка сознательности и восприятия.

3) Оценка целостности или ответственность.

Если их посчитать только как технические установки или же как терапевтические средства, это явится недооценкой их роли. Возьмем, например, такую ситуацию, не думаю, что она является исключением в Гештальте:

(По актуальности)

П.: Вчера я чувствовал себя очень угнетенным…

Т.: Вижу, вы хотите мне рассказать.

П.: Ну, да… Сейчас-то такого чувства нет, но я думал,

что будет лучше разобраться, в чем же дело;

иначе меня беспокоит, что в следующий раз…

Т.: А как это вас беспокоит?

П.: Ну, если не думать о будущем, то зачем же я здесь тогда?

Т.: Давайте подумаем вместе.

Или представим себе следующее (по вопросу об ответственности):

П.: Я беспокоюсь, потому что чувствую, что вы ожидали меня увидеть с чем-то таким…

Т.: Кто,я?

П.: Ну, мне кажется… нет, скорее я бы хотел сделать вам приятное или произвести на вас впечатление… Хотя я, конечно, не должен был бы так чувствовать.

Т.: Кто так говорит?

П.: Мне не хочется так чувствовать. Это делает меня слабым.

Т.: Что «это»?

П.: Ну, я сам чувствую свою слабость. Вяну. Я как бы отключил энергию.

Т.: Вот так-то вы и причиняете себе беспокойство…

П.: Да, понял. У меня есть выбор…

Думается, что это ситуации, где поведение терапевта можно рассматривать как практическую демонстрацию обоснованности или качества жизненной философии. Чаще бывает, что взгляд на вещь узок в частности, но консистенция точки зрения постепенно приводит к построению новой модели убеждений. Опытным путем пациент может найти, что, к примеру, поддавшись чувствам, которых он до того избегал, можно прийти к их трансформации; если их принимать, они изменяются, если же следовать своей обычной позиции, то они лишь усиливаются. В процессе интенсивного временного «забывания» волнений прошлого и будущего он может обнаружить, к своему удивлению, что вовсе не обязательно все время быть с ними; и действительно, он может своим новым отношением справиться лучше, а не хуже со своими проблемами. Подобный тип ситуационного взаимодействия в Гештальт-терапии имеет параллели в Дзене:

Сенвцан просит у Хуике, говоря: «Я болен: умоляю тебя очистить меня от греха». Хуике сказал: «Принеси мне свой грех, и я очищу тебя от него». Сеньцан подумал немного; затем сказал: «Не могу до него добраться». Хуике ответил: «Вот я и очистил тебя от него».

Основное отношение оценки настоящего и наличествующего - осознанность и ответственность - превращается, подобно белому свету, разбитому на цвета радуги, в более специфичные отношения или идеи, воодушевляющие Гештальт-терапевта в его практике. Каждое из этих специфических отношений или невысказываемых установок исходит из того, что мы называем трехчленным центром, как частная форма выражения общего закона. И все же было бы не точным думать об их деривации, как о чисто логической, выраженной их взаимоотносительностью, видимой в логических понятиях.

Говоря об отношениях, я не выделял достаточно четко эмпирическую основу характера или установок, приложимых к последующему описанию. Понятие «отношение» адекватно тому, что означает глобальную реакцию, оно предполагает наличие жизненной философии и поведенческих аспектов. Стоит пояснить, между тем, что изучение отношений, выделяемых мной как центральный процесс в Гештальт-терапии, не должно восприниматься как предмет изменения установок или имитация поведения. Субстанция перехода, имеющего место в психотерапии - это не идеи или стиль поведения, но опыт, из которого исходят и идеи, и поведение, не описание, но эмпирика актуальности, осознанности, ответственности, несущая в себе гарантию своей правильности и восприимчивость возможности другого бытия. Живущий в настоящем не только прочно стоит на ногах и скорее получает удовольствие, чем страдает от жизненных невзгод, но и может видеть, как другие растрачивают энергию сопротивлением или бесплодными стремлениями. Ему не нужно приспосабливаться. Он воспринимает себя достойным существования и того же ждет от других. Как терапевт относится к себе, точно так же он относится и к пациенту; он не против всего наносного в нем, его это просто не интересует.

Совершенно очевидным будет признать, что учебный процесс в Гештальт-терапии - это скорее эмпирика, чем интеллект и поведенчество. И все же думается, что он заслуживает констатации, что справедливо считать, что терапевтический процесс состоит из передачи переживаний. В психотерапии много писалось о технике, т.е об эффективности воздействий или интерпретаций терапевта на пациента. В рассуждениях подобного рода переживания пациента всегда видятся извлеченными умышленно. Однако то, что опускается, и есть понятие, что переживание можно передавать и что раз жизнь происходит от жизни, определенная глубина переживания может быть, вероятно, вызвана наличием другого бытия той же глубины, а не манипуляциями. Если отношение глубже, чем техника, и если техника отталкивается от отношения, переживание еще глубже, чем отношение, и составляет их источник. Без соответствующего отношения технические приемы превращаются в пустые формы. Без переживания даже отношение становится подержанной догмой. Подобно мертвому организму, не способному к воссозданию себя, мертвые отношения не могут породить ни одного соответствующего отношения в другом бытии. Переживание же, с другой стороны, самодублирующееся. Оно создает внешние формы, передающие его пульсирующее сердце.

Уверен, что все изложенное справедливо для любой школы психотерапии и тем более для Гештальт-терапии, где врач подвергается двойному испытанию, являясь одновременно и обнаженным человеческим существом, и художником. Бетховен говорил о своей музыке, что она идет от сердца к сердцу, точно так же я вижу действия Геш-тальт-терапевта наполненными смыслом до тех пределов, которые ему даны, это более чем приемы техники, это выражение перспективы, олицетворение истинного понимания, генерирующего понимание в другом человеке. В границах понимания пережитого действия терапевта генерируют веру или доверие, необходимые, чтобы превратить психотерапию в глубинную связь, а не в игру словами.

Глава вторая. Концентрация на Настоящем

Для меня нет ничего кроме настоящего.

Настоящее = переживание = осознанность = реальность.

Прошлого уже нет, будущего еще нет.

Есть лишь настоящее.

Фритц Перлс

Вопросы, отраженные в Концентрации на Настоящем

В предыдущей главе я говорил:

1) что технические приемы Гештальт-терапии опираются на определенные отношения,

2) что эти отношения являются проявлением основного отношения, которое может быть понято с тройственной точки зрения осознанности, ответственности и актуальности, и

3) что это основное отношение не является идеологическим вопросом, но само опирается на переживание: очевидность актуальности (то есть признания факта: мы здесь и сейчас и наши пост' чки конкретны); очевидность ответственности (факт, что мы делаем то, что делаем, мы именно такие); и очевидность осознанности (в некоторой степени мы знаем, что делаем и переживаем, вне зависимости от того, как мы себя обманываем, притворяясь, что искренни с собой).