Рок. И посох в песках оружие. Том второй. Западня - Юрий Швец

Корт и его товарищ прошли внутрь построек холма, миновав ворота Бирсы. В дневное время они были открыты и горожане беспрепятственно могли войти в Бирсу, для посещения своих основных храмом покровителей Богов. Корт шёл к военачальнику гарнизона Бирсы. Они проходили вдоль длинных построек Арсенала, когда услышали, как их кто-то окликнул. Корт повернулся на окрик.

– Клянусь мудростью и рассудительностью Бааля, я только сегодня вспоминал тебя, Ганнибал! – из тени раскидистого дуба вышел человек на вид уже преклонного возраста, но совсем не сгорбленного прошедшими годами, – Я, хотел поговорить с тобой до твоего отъезда из Карфагена, Ганнибал!

В ответ на слова и встречу этого человека, на лице Корта так же загорелась приветливая, тёплая улыбка. Его лицо выражало радость от встречи.

– Гамилькон! Как и я рад встретить тебя! Мы шли с Адонибалом, узнать пришёл ли приказ военачальнику гарнизона о выдаче нам экипировки на ещё одну набранную туллу всадников? Деньги мы уже передали в казначейство Бирсы!

– Пришёл, мой друг! Я сам его принёс из Совета суффетов! – Ответил, улыбаясь Гамилькон.

– Так вот по какому поводу ты здесь?! – оба собеседника сблизились, приветствуя друг друга наклоном головы.

– И поэтому тоже! – подтвердил Гамилькон, – Я зашёл сегодня в Совет и увидел этот приказ! Но так как я знаю, что он может пролежать там до завтра, решил сам его доставить по назначению, тем более что мне это по пути!

– Спасибо, дорогой Гамилькон, что оказываешь нам такое содействие! – поблагодарил бывшего суффета Корт.

– Я не тебе его оказываю и не себе. Это нужно всем нам и Родине! К сожалению, я старею и уже не могу послужить отчизне на крупе лошади с тяжёлым копьём или мячом! На лошади я могу находиться не более двух часов – спина даёт о себе знать! Годы, проведённые на море и сырость, сказались на моем здоровье. Но сердце рвётся в бой! С каким бы удовольствием я вступил бы в твой отряд! Но понимаю, зачем тебе старый скрипящий суставами человек?!

– Полно тебе, хулить себя, Гамилькон! – улыбнулся Ганнибал, – Все знают, что в искусстве езды на лошади тебе мало найдётся равных! И даже сейчас, ты легко можешь посостязаться с любым молодым наездником!

– Да, это так! Но время, что я проведу в седле для меня уже преодоление себя! Это уже тяжело для меня и от этого никуда не уйдёшь и ничего не поделаешь, мой дорогой друг, Ганнибал! Боги отвели человеку определённое время крепости его тела! И оно служит ему лишь небольшой срок, превращаясь со временем в прах! Только разум служит человеку дольше мускульного тела, но и тот в старости начинает чувствовать недостаток в притоке крови и её составляющих. А от этого стареющие люди, часто впадают в детство! Здесь мы не властны! И должны об этом задумываться все чаще и чаще, с приходом каждого следующего года нашей жизни! Только тогда, есть возможность, поразмышлять и правильно оценить свои поступки в течение всей жизни. Такова воля Богов!

Гамилькон о чем-то с сожалением вздохнул.

– Ну, твоя жизнь была наполнена смыслом служения своему городу, дорогой Гамилькон! Ты всю жизнь, как и Гамилькар Барка, отдаёшь своему городу все лучшее что в тебя есть! – ответил Корт, его лицо выражало огромное уважение к этому человеку, – Нашу молодёжь надо воспитывать ставя в пример, тебя и Гамилькара!

– Я служил городу на ратном поле и в сражениях на море – не щадя своего живота! Это правда. Но мог сделать большее! Мог! И я много ошибок совершил, Ганнибал. Много!…

– Но, от них, как и от плохих попутчиков, можно избавиться, только находясь в пути! Не совершая движения, пусть даже и в неправильную сторону, ты не определишь сразу нужных, необходимых тебе попутчиков! А также, среди них, не отличишь очень полезных от просто нескучных, но пустых людей! Поэтому все люди совершают ошибки и будут их совершать впредь! Как и их совершают и Боги! Не стоит корить себя за промысел Богов! – уважительно поддержал Гамилькона, Ганнибал Корт, – Ты лучше скажи, вторую причину нахождения тебя на Бирсе?

Гамилькон повернулся к конной площадке, что была скрыта аллеями насаждений.

– Вторая причина находится сейчас на манеже. Пойдём, посмотрим на неё! Тем более вы сродни друг другу по любви к оружию, лошадям и данному имени при рождении!

Гамилькон взял Ганнибала за локоть и они направились в тень аллеи. Пройдя заросли до конца аллеи, они вышли к манежу, где на огромном овале площади шло обучение всадников. На манеже было около сотни всадников…

– Так ты уже начал обучение ещё одной моей туллы, несмотря на то, что она ещё не в полном составе?! – изумлённо выдохнул Корт, – Вот это приятная неожиданность, Гамилькон! Я ведь не далее как вчера проводил в неё набор молодёжи и вот они уже на лошадях!

– Ты этого не знал, но я, тоже, не сидел без дела и добрал твою сотню храбрецов! Так что это уже полная тулла и, с сегодняшнего дня, она начала подготовку поочерёдно по сотне всадников! Это ребята крепкие телом и душой! Они смелы и тверды в своём стремлении отстоять свой город! Они готовы выносить все тяготы и лишения военной службы и доказать наёмникам, что в этом городе тоже живут воинственные и твёрдые волей люди! Доказать в этой глупой, никому не нужной войне, что грозит разорением нашей стране! Я их подготовлю уже через две декады! Можешь поймать меня на слове!

– Спасибо, Гамилькон! Я, ломал голову, где мне быстро найти 84 всадника, чтобы окончить формирование этой туллы?! Спасибо! Но, не тяжело ли тебе, мой дорогой Гамилькон, будет обучать их в таком тяжёлом ритме? – Встревожился неожиданно Корт.

– Наоборот! Все наоборот, мой дорогой Ганнибал! Я чувствую себя востребованным в это не простое время! Мне так приятно просыпаться по утрам с мыслью о задаче, что помогает мне чувствовать себя не разваливающимся на части стариком! Подготовка туллы дело очень серьёзное! Они должны чувствовать локоть «друг друга», несмотря на то, что они верхом на своих скакунах! Тулла в бою должна быть как единый организм! Я и сам, вместе с ними, двигаюсь строем, задавая ритм и обучая не утомлять коня раньше времени, до схватки, где все будет зависеть от состояния лошади!…

Корт слушал старого адмирала и восхищение этим человеком переполняло его!

«– Вот истинный патриот своего города! – думал он, – Столько пережить лишений, столько похоронить сограждан в предыдущей войне и войнах, что происходили раньше, в которых он служил в коннице – и сохранить в себе такой мощный запал любви к Родине, что заставляет отдавать все свои оставшиеся силы, без остатка, борьбе с новым врагом! Да!»

– Отлично, дорогой Гамилькон! Клянусь ловкостью Астарты, лучше тебя, их никто не подготовит! Как хорошо, что в нашем городе есть такой человек!…

В это время, мимо них, на двух нуммидийских скакунах, пронеслись по манежу два невесть откуда взявшихся юнца! Одеты они были в берберскую абу, которые скрывали их лица, так как они зафиксировали её на шее, как это делают берберы в песчаную бурю… Гамилькон резко обернулся к ним.

– Стойте, стойте! – Закричал он им и махнул рукой. На его лице, проявилось неудовольствие увиденным…

Всадники, пронёсшиеся было мимо, резко остановились. Лошади, по всей видимости, очень породистые, фыркая, за гарцевали и пританцовывая приблизились к бывшему адмиралу…

– Ольвий! – с гневом в голосе, начал говорить Гамилькон, – Я же предупреждал тебя и твоего брата, не гонять лошадей без повода, тем более мешая готовившейся сотне всадников» Вы видите, что сбиваете их лошадей с поставленного шага?! Вы видите, что создаёте помехи их движению? Сбиваете их с ритма?! Да и своих четвероногих друзей, на коих находитесь верхом, тираните бессмысленными бросками! Я поставил вам задачу на сегодня – отрабатывать движение в паре! В паре и на среднем аллюре! Что случилось? Ты меня плохо понял, Ольвий?

– Понял, дядюшка Гамилькон! Мы больше не создадим помех! Даю слово! – Ответил один из юнцов, через запахнутую абу.

– А ты, Ганн? Что ты молчишь? – сурово спросил Гамилькон.

Второй юнец, немного, открыл лицо и, взору Корта открылась только полоса лица с глазами мальчика. Взгляд выражал непонимание и протест в ответ на замечания Гамилькона.

– Дядя Гамилькон, мы пронеслись только один круг?! И то, только из-за того, что лошадь Ольвия испугалась испанских жеребцов, проезжающих мимо! А я, только, хотел догнать её и придержать за поводья!

– Ну, ты догнал? – сурово спросил Гамилькон.

– Догнал! – ответил мальчуган…

Гамилькон оглянулся и быстро взглянул на Корта и Адонибала, в его взгляде можно было разглядеть улыбку, но лицо продолжало выражать строгость…

– То, что догнал, – произнёс Гамилькон, тем же голосом, – хорошо! Но почему, догнав, не придержал лошадь брата, как это намеривался сделать?