Король русалочьего моря - Т. К. Лоурелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тьма оставалась непроглядной. В ней не ощущалось ничего – ни одного дуновения, ни единого запаха или звука, ни малейшего источника света. Настоящую ночь, хотя бы даже и беззвездную, наводняли плески неутомимых рыб, мерцание зорких совиных глаз, затаенное дыхание хлопотливых мышей, вздохи ветра и шелест травы. И настоящая ночь равнодушна, для нее человек – всего лишь еще один из ее призраков, не более того. Эта же тьма рядилась в одежды земной ночи, как скоморох мажет лицо сажей, но скрыться под иллюзией не могла. Она вся была неведомым единым организмом, а не мозаикой, и зоркость ее была хищной, пристальной, хладнокровной и чуждой.
Ему стало зябко. Еще очень захотелось побежать, и он не сразу сообразил, что уже несколько минут как ускорил шаг, а заметив, заставил себя замедлиться, даже остановиться и подождать, пока успокоится забившееся сердце. Чем бы ни была тьма, забавлять ее своим смятением он не станет.
Но Приказ, чертов Приказ!
Пусть мчаться очертя голову Ксандер и не собирался, все же пошел быстрее вперед – надеясь, что это было именно вперед – в податливую тьму. Пещерный пол – должно быть, пещерный, какому же тут быть еще – тут же сыграл с ним злую шутку: он попал ногой куда-то между камней, чуть не упал, еле вылез, чертыхаясь такими словами, какие можно услышать только на пристани. Вскочил снова и, уже не очень понимая, верно ли идет и есть ли здесь вообще верное направление, зашагал дальше.
Минуты текли как густейший мед.
Анна, его кузина Ани. Она тоже была здесь, она прошла, она как-то сумела – значит, все не так плохо, значит, шанс все-таки есть. Про Лабиринт Ани не рассказывала, только сказала как-то очень коротко, что пришлось трудно, но ничего – а она бы наверняка предупредила, если бы что-то было серьезно не так. Но торопиться все же стоило, только…
На следующем шаге его нога вдруг попала в воду. Причем не просто в воду, не в лужу и даже не в некое подземное озеро – нет, его ноздрей коснулся родной, безошибочно знакомый запах, запах горьковатой соли и свежести. Ботинок моментально промочила набежавшая легкая волна, и сразу стало слышно тихий неумолчный говор ее товарок.
Море? Здесь? Откуда?
Впрочем, это было не так уж важно, решил он, спешно снимая и промокший ботинок, и его пару, и носки. Задумался, стоит ли закатать штаны или просто обойти возникшее препятствие по кромке воды, понадеявшись, что где-то оно заканчивается. Но как только прохладная соленая волна нежно коснулась босых ног, он понял, что никакой силы воли ему не хватит, чтобы отступить назад.
Тем более, что где-то в немыслимой вышине разошлись тучи, повинуясь налетевшему ветру, и открывшиеся по-северному бледные звезды, а вскоре и почти полная луна осветили только узкую полоску берега, где стоял он, и море. Больше мало что было видно: за спиной угадывался силуэт дюны и мерцал огонек маяка, но впереди виднелась только вода.
И эта вода ластилась к нему, как соскучившаяся по хозяину кошка, шепча и переливаясь в неверном ночном свете. Казалось, протяни руку, и волна выгнется упругой дугой, радуясь вниманию, восторженно покоряясь одной лишь его мысли, малейшему жесту. Он сам не понял, как уже оказался среди радостно плещущей воды сначала по колено, а потом по пояс. Стоило ему на долю секунды испугаться этого неведения, как волны робко отпрянули назад. Он улыбнулся, досадуя на слабость, и позвал.
Торжествуя, море ответило внезапным приливом, взвыл в вышине ветер, заволакивая луну новыми облаками, но Ксандеру это было все равно: отбросив последние сомнения, он рванулся навстречу порыву родной стихии, нырнул, чувствуя, как его будто подхватывает невидимая, могучая и во всем ему покорная рука. И море пело неразборчивым гулом, и в ответ ему пели те, кто жили в его глубинах.
Их Ксандер знал с детства.
Когда из воды змеями вдруг метнулись бледные руки с перепонками между пальцев и острыми когтями впились в ноги Морица, который стоял на сходнях, тот закричал. Ксандер никогда не слышал, чтобы старший брат кричал так, и на минуту оцепенел от ужаса, но когда Мориц сорвался в воду, из последних сил цепляясь уже ободранными, кровоточащими пальцами за грубое дерево… Он не знал, что делать, но знал одно – zeemeermin[4] захотели его брата.
Об этом уже давно шептались, их уже пару месяцев не пускали одних к воде, а старая кормилица Лотта рассказывала им на ночь особенно жуткие сказки о морском народе и их ненависти к строителям дамб. Слуги в доме испуганно шептались о том, что одна русалка погибла, запутавшись в сетях, и морской народ поклялся отомстить. Четырехлетний Ксандер после этих рассказов долго не мог уснуть ночами, и Мориц крепко обнимал его и обещал, что ничего не случится, потому что он старший и сумеет уберечь меньшого братишку. И Ксандер верил, потому что Мориц, конечно, был слабее, чем отец или дядя Герт, но все равно очень сильный и ловкий и никогда не давал его в обиду.
И он нырнул, потому что больше ничего придумать не мог, а стоять и ждать помощи не мог тоже – брата надо было спасать, и спасать сейчас.
А еще – море тоже никогда не давало его в обиду.
Сейчас они тоже оказались рядом – прекрасные, гибкие, они бросились радостно его обнимать. И пели о дальних берегах, куда не ходят корабли, о глубинах океана и редкостных рыбах, о тайфунах и бурях, неудержимых и яростных, и гигантских волнах, смывающих города. В такт их песням бесновалось и бушевало море, и он знал – стоит ему лишь захотеть, и корабли, и бури, и волны будут в его власти.
В его груди нарастал смех, стремясь наружу, горели изголодавшиеся легкие, а русалки пели, и он слышал
