Время прощать - Дженнифер Чиаверини

Приведя остальных участниц мастер-класса, Сильвия сдвинула деревянную мебель в кружок, поставила чай и печенье на столик справа и теперь, сцепив руки, с улыбкой ждала. Сара поймала ее взгляд и, закрывая за собой дверь, тоже улыбнулась. Они обе знали, что сейчас какая-нибудь из женщин обязательно спросит, почему патио называется краеугольным, и тогда сама Сильвия или Сара (кто окажется ближе) подойдет туда, где дворик соприкасается с углом дома, и отведет в сторону ветки. Женщина, задавшая вопрос, вслух прочтет надпись на большом камне в основании здания: «Бергстром 1858». Тогда Сильвия расскажет о своем прадеде Хансе Бергстроме, который вместе с женой Аннеке и сестрой Гердой заложил этот краеугольный камень и построил западное крыло дома.

После того как гости попробовали печенье, хозяйка попросила их сесть в круг и сказала:

– Если позволите, мы бы хотели завершить наш первый совместный вечер церемонией, которую мы называем свечной. – Голоса женщин затихли, и Сильвия, взяв зажженную свечу в хрустальном стакане, встала в центр. Дрожащее пламя осветило ее лицо, которое сейчас казалось одновременно старым и молодым, мудрым и радостным. – С поместьем Элм-Крик связано много историй. И каждый, кто когда-либо здесь жил, добавляет к ним свою. Нам бы хотелось, чтобы вы тоже обогатили нас, рассказав о себе.

Сильвия объяснила, в чем заключается церемония: первая из женщин, сидящих в кругу, берет подсвечник и рассказывает, что привело ее в поместье и чего она ждет от предстоящей недели. Потом свечка переходит к следующей гостье и так далее. Когда хозяйка спросила, кто хочет начать, воцарилась тишина, нарушаемая нервными смешками. Наконец, Рене, одна из новых подруг Кэрол, подняла руку:

– Давайте я. – Сильвия передала ей свечу и села рядом с Сарой. Рене молча посмотрела на пламя, танцующее в ее руках. Вокруг террасы, в густеющей тьме, стрекотали сверчки. Через несколько секунд женщина подняла глаза и начала свой рассказ: – Меня зовут Рене Хоффман. Я кардиолог, работаю в медицинском центре Херши. Сейчас не замужем, хотя одно время была. Детей у меня нет. – Она помолчала. – Шитьем одеял я раньше никогда не занималась. Приехала сюда, чтобы научиться. Два года назад… – Рене сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, – два года назад мой брат умер от СПИДа. Как раз весной. Я решила сшить панно с его именем для большого лоскутного одеяла памяти жертв ВИЧ. – Рене покачала головой и посмотрела на трепещущий огонек. – Это объясняет мое желание заняться квилтингом, но не мой приезд в Элм-Крик. Научиться шить я, наверное, могла бы и в Херши, только там меня многое будет отвлекать, и я не смогу сосредоточиться на мыслях о брате. – На лице Рене мелькнула мимолетная улыбка, когда женщина, сидевшая рядом, обняла ее за плечи. – Несколько часов назад я гуляла по территории, и мне показалось, что я чувствую его присутствие. Я вспомнила, как мы были детьми и он учил меня кататься на двухколесном велосипеде. – Взгляд Рене стал отрешенным: – Однажды, ближе к концу, я сказала брату: «Жаль, что я кардиохирург, а не специалист по СПИДу. Мне бы хотелось бороться с твоей болезнью». А он взял меня за руку и ответил: «Ты спасаешь жизни. Никогда не жалей о тех решениях, благодаря которым ты стала тем, кто ты есть». – Рене с секунду помолчала, глядя прямо перед собой. – Ну, потому я и приехала.

И она передала подсвечник своей соседке слева. Свеча описала круг, побывав в руках женщин с разными судьбами: одна пережила тяжелый развод и хотела отвлечься, другая недавно стала мамой, и на день рождения муж подарил ей поездку на мастер-класс. Две пожилые сестры сказали, что каждый год где-нибудь вместе отдыхают, пока их мужья на рыбалке.

– Если бы не раздельные отпуска, мы с мужем не смогли бы терпеть друг друга так долго, – заявила старшая, и все засмеялись.

А одна из женщин приехала с двумя подругами, чтобы отпраздновать хорошую новость: она лечилась от рака груди, и доктор сказал ей, что наступила ремиссия.

Сара не раз слышала от гостей усадьбы подобные рассказы, и все-таки каждая история была уникальна. Всех женщин, приезжавших в Элм-Крик, словно нитью, связывало одно: до сих пор они посвящали себя заботе о других (о детях, мужьях, стареющих родителях), а здесь в кои-то веки заботились о себе, подпитывали свои души.

Когда стемнело, на террасе было тихо. Раздавались только приглушенные голоса и песни сверчков. Патио освещалось лишь огнем свечки да звездами – такими яркими, но такими далекими.

Кэрол взяла свечу одной из последних, рассказ ее был недолгим.

– Я приехала в усадьбу Элм-Крик ради своей дочери. – Они с Сарой встретились взглядами. – Я снова хочу стать частью ее жизни. Мы слишком долго позволяли различиям, которые существуют между нами, нас разделять. Я решила, что эту брешь пора заделать, иначе одной из нас придется раскаиваться тогда, когда уже ничего нельзя будет исправить.

Кэрол смущенно пригнула голову и так торопливо передала подсвечник дальше, будто он жег ей руки. Соседка быстро ее приобняла. Они шепотом обменялись парой фраз, а потом стали слушать следующую женщину. Глядя на мать, Сара смягчилась. «Я должна постараться, – подумала она. – У нас будет целая неделя, чтобы наладить отношения. Эти дни не должны пройти впустую». Но оказалось, что принять такое решение гораздо легче, чем его осуществить.

Согласно плану занятий, каждой гостье предоставлялось много свободного времени для работы над собственным проектом или просто для отдыха. После раннего завтрака Сильвия проводила вводные уроки по шитью, рассказывала об истории квилтинга, показывала образцы старинных лоскутных одеял из своей большой коллекции. Через несколько часов, в полдень, гости собирались на обед. В дождливые дни накрывали в банкетном зале, а в солнечные устраивали пикник в северном саду, среди фруктовых деревьев, на просторной лужайке перед домом или на веранде. Многим женщинам хотелось пообедать в краеугольном патио, но в ответ на свои просьбы они получали вежливый отказ и обещание, что в конце недели их пригласят туда еще раз. Никаких объяснений Сильвия не давала, как бы к ней ни приставали с расспросами.

После обеда занятие проводил кто-нибудь из постоянных членов «Лоскутной мастерской»: в понедельник Гвен, во вторник Джуди, в среду Саммер, в четверг Бонни, а в пятницу Агнесс. Диана решила, что не готова вести урок самостоятельно. Зато на каждом занятии она была ассистенткой. Такое расписание всех устраивало: Сильвии не приходилось проводить по два мастер-класса в день, ее подруги могли проявить себя без ущерба для основной работы и других обязанностей, а гости знакомились с разными людьми и разными стилями шитья. Потом, до ужина, им опять давали свободное время.

Вечером устраивалось какое-нибудь развлечение: импровизированный концерт, игра или экскурсия. Сильвия настаивала на том, чтобы участие во всех мероприятиях было добровольным. «Эти женщины приехали сюда отдыхать, – говорила она. – Если им не хочется идти на занятие, а хочется играть на веранде в чехарду – пожалуйста».

В отличие от гостей, у которых свободного времени было предостаточно, Сара ни минуты не сидела без дела. Целыми днями она занималась «закулисной» работой: составляла балансовые отчеты, маркетинговые планы и всевозможные графики, делала закупки – словом, обеспечивала успешное функционирование предприятия. Сара работала много и плодотворно. При этом труд был ей как никогда в радость. Улыбающиеся лица гостей, тепло сшитых ими одеял, смех, наполнявший коридоры, – все это убеждало ее в том, что старается она не зря. Поместье Элм-Крик ожило, как Сара и рассчитывала, а Сильвия надеялась.

Эта неделя выдалась особенно напряженной. Каждый день Сара обещала себе провести время с Кэрол, однако постоянно находились какие-нибудь новые неотложные дела. Мать то и дело предлагала ей прогуляться или посидеть на веранде и поболтать в свободные часы, а Сара от всего отказывалась, чувствуя себя виноватой. Ей стало легче, когда Кэрол перестала ее звать. Они проводили время вместе за едой и по вечерам, но всегда в присутствии других людей.

– Я думала, мы побудем вдвоем, в тишине и спокойствии, – сказала Кэрол в четверг вечером, когда они вышли через заднюю дверь на парковку.

Все собирались на любительский спектакль в местный колледж (Гвен достала билеты).

– Побудем, – пообещала Сара. – В нашем распоряжении еще весь завтрашний день и половина субботы.

Словно извиняясь, она села с Кэрол в одну машину и в театре тоже заняла место рядом с ней. Она знала, что это не то, чего мать ждет, но пренебрегать своими обязанностями было нельзя.

По возвращении, когда гостьи разошлись по комнатам готовиться ко сну, Сильвия попросила Сару зайти к ней в библиотеку.

– Ты проводишь с мамой гораздо меньше времени, чем я рассчитывала, – сказала она, с облегчением опускаясь в кресло у камина (огонь в нем уже не горел и, вероятно, ему предстояло отдыхать до осени).