Спецоперация, или Где вы были 4000 лет? - Ирина Владимировна Владыкина

Молодой человек подошел к подъезду, где жила Офелия, остановился, не решаясь позвонить в домофон. Дворовый кот терся у его ног. Петр погладил его, вытащил из сумки кошачий корм и высыпал на землю. Он всегда носил с собой что-то для кошек и подкармливал бездомных пушистиков.

В наушниках пропищало сообщение в мессенджер — Андрей. Спрашивает, какие у Петра планы на вечер.

— Еще не знаю, — пишет Петр.

Андрей (голосовое сообщение):

— А ты где? Не дома же, я тут решил зайти к тебе, надо пару вопросов обсудить, а тебя нет.

— Какая разница?

Андрей (голосовое сообщение):

— Так, полагаю, ты у Офелии, а значит, вечером ты будешь занят. Ладно, развлекайся. Расскажешь потом про свою несравненную, удивительную даму бальзаковского возраста и про ваши ролевые игры. Ну раз ты сегодня занят, пойду с Эллочкой на расстановки, не знаю что это, но Эллочка говорит, что какая-то крутая современная психологическая практика. По мне, так вся эта психология фигня какая-то. Но иногда приходится исполнять прихоти других, чтобы получить от них то, что хочешь. Хорошо хоть не в торговый центр меня тащит. До встречи!

Петр положил телефон в карман, снова погладил котика. Медлит. Смотрит на окно кухни Офелии. Шевельнулась штора? Дома. Его опять охватило желание обладать ею, и он почувствовал эрекцию. Мимо прошла какая-то бабуля и с удивлением посмотрела на него. Петр понял: летом в шортах очень видно, когда у мужчины эрекция. В наушниках, которыми он закрывался от внешнего мира, звучала песня «Жизнь и смерть».

   В шумной толпе переполненной улицы,

   Сбившись плечами, как твердь в твердь.

   Так, что даже отрывались пуговицы,

   Смотрят друг в друга Жизнь и Смерть.

   И Жизнь ухватилась рукой за перила

   Сказала: «Простите, я могу Вам помочь?»

   И Смерть внезапно заговорила,

   Вместо того чтобы скрыться прочь.

Та самая, которая играла у Офелии на кухне, когда случился их первый, сначала стыдливо-испуганный, а потом жестко-нахальный секс.

   Смерть сказала: «Жизнь, я тебя люблю.

   Я смотрю на тебя и, волнуясь, немного робею.

   Хочешь, я ради тебя всех их убью?

   Я бы сделала что-то еще, но я не умею».

В тот вечер Петр пришел к Офелии, чтобы отдать коммунальные счета и деньги за квартиру. Офелия встретила его в шелковом красном халате и с ярким макияжем. В волосах нагло кричал о красоте своей хозяйки красный мак.

— Не успела умыться и переодеться после домашней репетиции. Я всегда репетирую при полном параде. Ты квитанции принес? — вместо приветствия сказала Офелия.

— Да. — он протянул квитанции.

Их руки на мгновение встретились. Прикосновение кожа к коже вызвало у Петра легкую дрожь. Офелия задержала свою руку в руке Петра, перед тем как взять бумажки.

— Чаю хочешь?

Петр не хотел чай, он вообще любил кофе, а чай не очень, но он был не против еще побыть с Офелией, поэтому сказал, что хочет.

Они сидели на кухне. Неловкое молчание первой нарушила Офелия странным, казалось бы, вопросом:

— А ты веришь в прошлые жизни?

Петр часто думал о том, что жизнь не может быть концом всему, но ни с кем это не обсуждал. Его скептический научный мозг требовал доказательств. Он перечитал все возможные исследования на эту тему, и особенно его заинтересовало предсмертное состояние человека и состояние сразу после того, как аппараты фиксируют смерть. Он знал о том, что первыми умирают клетки мозга — они наиболее чувствительны к нехватке кислорода. Но некоторые нервные клетки способны жить настолько долго, что человек продолжает что-то чувствовать и даже думать. А вот что после? Когда тело полностью умирает?

— Не знаю. Научно ничего такого не доказано, но наука еще слишком не развита, чтобы отвечать на вопросы о человеческом духе. А почему вы спрашиваете?

— Да вот подумываю о том, не самоубиться ли как-нибудь, — сказала буднично Офелия, налила Петру в кружку заварку, добавила туда пару листочков мяты, лимон и продолжила. — Моя жизнь бессмысленна, театр давно не приносит мне радости, живу, как со стороны кажется, вроде бы насыщенной жизнью, но зачем это все? Мне иногда хочется уйти из этого мира. Но я трусиха. Мне жалко это бренное, уже не молодое, увядающее тело.

Петр удивился такой откровенности и даже немного испугался ее.

— У вас прекрасное тело, не наговаривайте на себя, вы выглядите лучше, чем большинство моих ровесниц. Многие расстроятся, если вы решите покинуть этот мир.

Офелия, стоя к нему спиной, тихо произнесла:

— А ты?

— А я в особенности, — Петр посмотрел ей прямо в глаза, когда она повернулась. В ее рыбьи, широко распахнутые глаза.

Офелия не стала ждать еще каких-то знаков, она положила свою руку на бедро Петра. Медленно, но бескомпромиссно рука поднималась выше, к паху молодого человека. Ремень его брюк она расстегнула быстро и уверенно. Петр уже был готов. «Лишь бы не кончить прямо в штаны», — пронеслось у него в голове. Офелия продолжала хозяйничать в его брюках.

— Я так рада, что твое тело мне отвечает. У большинства мужчин от страха пропадает эрекция в первое близкое свидание со мной. Я уже к этому привыкла. А у тебя все в порядке. Видимо, есть в тебе что-то особенное.

Петр неуверенно пытался избавиться от руки Офелии, одновременно мямля что-то о том, что, может, не надо, и что после этого все не будет прежним. Но не смог. Только стон, тихий, хриплый и освобождающий, вырвался из его груди. И он сказал вслух:

— Такое ощущение, что я ждал этого несколько тысяч лет.

— Четыре, — улыбнулась она, скидывая с себя халат на пол, оставшись совершенно нагой. Только красный цветок украшал ее черные волосы.

Петр с робкой страстью поцеловал ее.

— Прости.

— За что простить? Это делаешь это очень нежно, страстно и робко. Прекрасное сочетание. И даже немного возвращает меня к жизни, — прошептала она игриво. — Ты что-то странное делаешь не только с моим телом, но и с моей волей. Я не могу тебе сопротивляться. Да и не хочу.

Зрачки зеленых глаз Петра, как черная дыра, захватывали внимание Офелии, в них появилась не характерная для него жесткость, что-то почти дьявольское, жаркое и огненное. Отрывистые движения бедер. Тело Офелии подчинено ему. Он может сделать с ней все, что захочет. Петр хватает ее за волосы,