Хижина в лесу - Роберт Динсдейл

Мальчик был в кухне, ставил кастрюльку с молоком на плиту, когда услышал знакомый стук каблуков. Скрипнул ключ, поворачиваясь в замочной скважине, и волна холодного воздуха ворвалась в квартиру вместе с дедом.

Быстренько наполнив чашки, мальчик понес их к столику у кресла-качалки возле газового камина, где любил сидеть дед. В кресле лежала мамина шаль, похожая на спящую кошку.

Из коридора донесся голос деда:

— Ты уже должен быть в кровати.

Откуда дедушке известно, что он здесь, мальчик понять не мог.

— Да, деда.

— У тебя бессонница?

Дед ступил в комнату. Раскрасневшееся лицо дышало холодом. Сегодня он казался внуку несколько иным, чем обычно. Старик уже снял пальто, под которым оказался опрятный черный костюм. Прежде он никогда не видел деда таким. Впрочем, вид нарядного человека не всегда радует. Мальчику не понравилось, что туго затянутый галстук оставил отвратительного вида красный, похожий на рубец, след на шее старика. Волосы его казались смазанными жиром, и можно было различить каждую аккуратно расчесанную прядь. Дед побрился. От усов, прежде роскошных и колючих, не осталось и следа.

— Вижу, ты нагрел мне молока.

— Горячее молоко борется с зимой.

Лицо старика расплылось в улыбке.

— Как в сказке…

В ночь, когда умерла мама, дедушка рассказал ему сказку о крестьянском сыне Демьяне, который жил в лесу. Демьян был драчуном и по малейшему поводу распускал руки…

Шаркающей походкой дед вошел в комнату — осторожно, словно мышь, которая боится попасть в мышеловку. Мальчик слез с кресла, уступая его старику. Пакет, завернутый в оберточную бумагу, дед держал в руке. Он нагнулся, повернул вентиль и чиркнул спичкой. Полетели искры, вспыхнуло пламя.

— Мы сейчас будем есть имбирное печенье, его еще называют пряниками. Не думаю, что мама была бы против, чтобы ты немного полакомился.

— Так поздно?

— Ну, сегодня особая ночь…

Дед отправился в кухню. Вернулся он со свертком под мышкой и жестяной банкой. Десять имбирных пряников украшали колосья пшеницы, обрамляющие нечто похожее на карту, и пятиконечная звезда сверху.

Мальчик протянул не совсем чистую ладошку, но дед его остановил.

— Давай одно на двоих.

Мальчик предпочел бы съесть все один. У этого пряничного печенья начинка была медовая, а не с обычным джемом. Такого в кондитерской не купишь. Мальчик вдруг почувствовал, что ужасно проголодался.

— Можно мне съесть целиком?

— Нет, — не согласился дед. — Надо растянуть их подольше.

Впрочем, это неважно. Дед довольствовался небольшим пряничным уголочком, а оставшегося мальчику хватит, чтобы наслаждаться хоть всю ночь. Вкус печенья был насыщенным, роскошным. Теперь он надолго задержится во рту — возможно, до самого утра.

— Это мама испекла?

Дед утвердительно кивнул головой.

— Осталось девять.

— Можно взять еще?

— Нет.

Мальчик не спросил почему, только постарался есть аккуратно, чтобы не уронить ни единой драгоценной крошечки.

Повисла подслащенная медом тишина.

— Как прошел день, деда?

Старик устроился в кресле поудобнее. Похоже, он вознамерился рассказать внуку сказку.

— Это не сказка, а только присказка, — начал дед. — Настоящую сказку ты услышишь завтра после ужина…

— Пожалуйста, дедушка.

— Стояла тишина, внучок. Все вокруг было занесено снегом. Тело привезли в черной машине. Я хотел сам нести его, но твоя мама оказалось уж очень тяжелой. Мне помогли мужчины оттуда…

— Ты видел ее лицо?

— Сегодня нет.

— Она в этом пакете?

Мальчик уставился на пакет на дедовых коленях. Мама где-то там внутри. Все, что когда-то было ею, превратилось в прах и высыпано в небольшую урну. В пакете остались воспоминания о том времени, когда мама водила его в школу, кормила обедами и рассказывала сказки на ночь.

А еще было обещание, данное маме…

— Можно мне ее подержать?

Дедушка позволил. Мама в руках мальчика казалась не тяжелее воздуха. Она ничем не отличалась от любого другого пакета, который мог пронести через дверь дед. Мальчик приложил ухо к пакету и прислушался. У мамы больше не было голоса.

— Когда мы это сделаем?

Дедушка забрал маму.

— Что сделаем?

— Отвезем ее в лес.

Лоб деда избороздили морщины. Секунду мальчику казалось, что старик просто его не понял.

— Туда, где похоронена моя бабушка, — добавил он.

Дед покачал головой.

— Туда не надо, — сказал он, приподняв маму и уставившись на нее. — Мы найдем хорошее место здесь, в городе… где-нибудь возле вашего прежнего дома… красивое место… там, куда она любила тебя водить… Тогда мы, ты и я, сможем всякий раз, когда захотим поговорить с ней, услышать ее голос или посмотреть ей в глаза, пойти туда и вслушаться в то, что шепчет ветер. Как думаешь, внучок? Какое место ты бы выбрал?

Сидящий у ног деда мальчик придвинулся ближе к газовому камину. Он немного замерз, и жар огня был очень приятен. Пальцы его рук напряглись, желая ухватиться за маму, но дед крепко держал ее. Мальчик отвел взгляд от голубых глаз деда, боясь, что тот неправильно его поймет.

— Деда, мама говорила, что хочет быть с бабушкой, — чуть слышно произнес он.

— Она тебе это говорила?

Мальчик чувствовал себя так, словно уменьшился в росте и стал не больше дедовского сапога.

— Нет, деда, я слышал, как мама говорила тебе…

Молчание, подобно глубокому снегу, окутало все вокруг.

— Когда? — спросил дед, и голос его дрогнул.

— Когда мы приехали, — испуганно признался мальчик. — Вы были в кухне, и мама плакала… Она взяла с тебя слово…

Старик посуровел.

— Твоя мама, внучок, поймет меня. Тебе ведь хочется, чтобы она оставалась близко, чтобы было место, куда мы могли к ней приходить, правда? Я не хочу отвозить ее в лес. Ты со мной согласен?

Хотя мальчик не был уверен, о каком конкретно месте в лесу говорит дед, он все же смутно помнил одно местечко. Мальчика не было рядом с мамой, когда она упокоила прах бабушки, но спустя пару лет она привозила сына в те места. Мальчик помнил стену деревьев и полуразрушенный домик — место действия стольких сказок и рассказов. Час езды от города, два часа, три… Леса становятся все более густыми, темными, дремучими. Деревья растут повсюду, заполняя собой весь мир. Мальчик знал, что это место его бабушка любила всю жизнь. Мама часто ездила туда, желая услышать ее шепот в шуршании листвы.

— Ты ведь обещал, дедушка.

Старик молчал, и мальчик усомнился в том, что его дед понимает, насколько важно держать свое слово. Быть может, это правило только для детей — как знание алфавита, теплые рукавицы зимой и игры на школьном дворе?

— Иногда человеку приходится давать обещание лишь для того, чтобы успокоить кого-то.

У детей все гораздо серьезнее. Мальчик хорошо помнил, как обнимал маму, как обещал ей заботиться о деде.

— Деда, мама расстроится.

Детские пальчики потянулись к пакету. Сначала старик отдернул руку, но потом уступил. Взявшись за уголки пакета, он разорвал оберточную бумагу, под которой оказалась урна с прахом.

— Деда, ты бы не нарушил свое обещание, если бы мама могла об этом узнать.

Грудь старика тяжело поднялась. Набрав полные легкие воздуха, он с шумом выдохнул. За решеткой газового камина затрепетали язычки пламени.

— Ты говоришь сейчас точно как мама…

Каждое произнесенное им слово было подобно кремню — острое, суровое, высекающее искры. Дед склонился над внуком, тень его упала мальчику на лицо. Вся голубизна его глаз куда-то исчезла, губы были твердо сжаты, лоб нахмурен. Мальчик видел, как побелели пальцы, сжимающие урну с прахом.

— Она постоянно просила меня об этом. Говорила: «Отвези меня в лес, папа».

Дед откинулся назад, и урна в оберточной бумаге выпала из его рук. Для мальчика мир словно замер. Урна, медленно вращаясь, упала на пол возле решетки камина.

— А если я не хочу ехать в лес? — сердито спросил старик и отвернулся от внука. — Здесь мой дом, моя жизнь. Что, если я не могу вернуться назад?

Вслушиваясь в металлические нотки в его голосе, мальчик опустился на колени и поднял урну с прахом. Крышка осталась на месте. Мальчику захотелось приподнять ее и взглянуть на то, что осталось от мамы, но вместо этого он поднял голову и проследил за тем, как уходит дед. Грузные шаги смолкли в кухне.

Мальчик прижал урну к себе.

— Почему деда такой сердитый, мама?

Мальчик слышал, как звякают кастрюли, шаркают по кухонному полу ноги… Потом раздался непонятный звук. Ему показалось, что дед натягивает свои черные сапоги. Только после того, как все смолкло, мальчик осмелился на цыпочках выйти в коридор и замер возле открытой двери кухни. Оказалось, что дедушка вовсе не возится со своими сапогами, а склонился над кастрюлькой с молоком. Старик тяжело дышал.