Полководец поневоле (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

— Ты поел? — поинтересовался я у него и когда он кивнул, показал головой в сторону двери.

— Идём, я познакомлю тебя с помощниками, оставшимся от прошлых военачальников, которых ты тоже со временем заменишь на преданных лично себе, а также центурионами, которых я попрошу тебе помогать.

— Благодарю мой царь, — тяжело вздохнул он, — можно я тогда одного из своих помощников отошлю обратно в поместье? Нужно будет отдать распоряжения о дальнейшей стройке и делах, которые не должны встать в моё отсутствие.

— Рехмир, — я остановился и поманил его к себе рукой. Он осторожно подошёл ближе и я его крепко обнял, — ты мой ближайший друг, не запятнавший себя ничем плохим. Твоё слово — моё слово, поскольку я уверен, ты не будешь злоупотреблять им во зло мне. Делай то, что считаешь будет лучшим для дела, служа мне.

В глазах молодого парня снова показались слёзы.

— Я понял мой царь, — кивнул он, — постараюсь не подвести тебя.

— Вот и отлично! — я похлопал его по плечу и вывел во двор.

— Бенермерут, — обратился я к оставшемуся со мной воспитателю, после отъезда Меримаата, — пока мы пройдёмся, собери тех купцов, что поставляют нам провизию, а также глав семей музыкантов.

— Слушаюсь мой царь, — он сразу направился к колеснице и вскочив на неё, взялся за вожжи.

За управление второй встал я сам, показав Рехмиру встать рядом. Тот, не сильно привыкший к гибкому полу из кожаных ремешков, с трудом встал на него, вцепившись обеими руками в борта.

— Едем, познакомлю тебя с центурионами, — хмыкнул я, показав ему, как встать лучше, чтобы не свалиться по пути и вожжами хлопнул по крупам лошадей. Колесница медленно покатилась по улице, а позади нас тут же пристроилось двадцать легионеров охраны из моих личных двух сотен. Которые нужно сказать пахали за троих, во время вынужденного безделья войска. Если остальные подвергались муштре и изучению новых команд, то эти были вынуждены были заниматься ещё и силовой подготовкой, поскольку я помнил, что не все быстро умели взбираться на стены при штурме городов, а потому, весь тот комплекс из бега, подтягиваний, приседаний с грузами и остальными силовыми упражнениями, что делал я каждый день, достались и им. Вкупе с двойной порцией еды, которую теперь выдавали им, парни с каждой неделей становились всё более крепкими даже визуально, сильно теперь выделяясь своими габаритами среди остальных худощавых и поджарых легионеров, которых тренировали как раз наоборот больше в сторону выносливости.

Доезжая до каждого следующего дома или группы домов, где остановились центурионы, я знакомил Рехмира с каждым, приказывая помогать новому трибуну, который будет обеспечивать войско провиантом и снаряжением. Осознавая всю важность этого, воины заверяли, что безусловно, они окажут ему всю необходимую помощь.

На знакомства и представление Рехмира основным участникам, с кем ему придётся взаимодействовать ушёл целый день и в конце, я дал общий ужин, где вместе с ним, центурионами и Бенермерутом мы вместе немного попировали, параллельно я обозначил войску ближайшие цели, а также то, что дадим Рехмиру пару дней войти в курс дела и только после этого пойдём в следующий город. Разошлись мы уже глубоко за полночь, я оставил Рехмира в своей комнате и он лёжа на соседней кровати, тихо рассказывал мне о делах в поместье, пока я под его бубнёшь просто не отключился.

***

Утром я проснулся в отличном настроении. Ещё даже не открыв глаза, я понял, что оно отличное, поскольку спихнул большую часть проблемных забот на беднягу Рехмира. Самое хорошее в этом было то, что его не нужно было контролировать, особенно если ставишь прямые и простые задачи. Парень был самоорганизован, исполнителен и главное умён — три важных качества и все в одном человеке. Зевнув, я открыл глаза и повернул голову, чтобы посмотреть на соседнюю кровать, где он вчера спал. Она оказалась ожидаема пуста. Позвав Хопи, который с другими охранниками дежурил за дверью, я спросил, когда проснулся Рехмир, получив ответ, что с первыми лучами солнца, он умылся, позавтракал остатками оставшейся со вчерашнего пира еды и умчался с помощниками в неизвестном направлении.

Настроение от таких новостей стало подниматься её выше. Поэтому не торопясь, я позвал Бенермерута, он помог мне умыться, одеться. После пробежки и занятий ОФП, я снова ополоснулся и переодевшись, позавтракал вместе с ним. Мужчина, на которого после отъезда Меримаата свалилось вся работа по моему обслуживанию выглядел уставшим.

— Я попросил Рехмира найти мне писца, — озвучил я вслух, — он будет тебе помогать.

— Благодарю мой царь, — склонил он голову, — одному не просто, но я понимаю, почему мой царь не хочет привлекать чужих слуг к заботе о себе.

— Я доверяю только нескольким людям, — согласился я, — хочу, чтобы так осталось и дальше. Может у тебя среди родни есть те, кто может тебе помогать? Мы могли бы их устроить.

Воспитатель задумался.

— Если мой царь не против, мне нужно время подумать, — наконец ответил он.

— Конечно Бенермерут, конечно, — заверил его я отодвигая от себя поднос с едой.

— Фух, — я вытер лицо полотенцем, — поехали посмотрим, что успел за утро сделать Рехмир.

А успел он оказывается многое. Заменил троих поставщиков, сказав, что нашёл с купцов с лучшим предложением и ценой, разобрался в логистике припасов во время движения войска и сейчас обсуждал с центурионами, как им лучше будет получать продовольствие. В общем я уже и забыл, как эффективно и главное быстро, он может работать и вникать во всё новое.

Стоя на колеснице, я с умилением смотрел, как преображался он, когда меня не было рядом. Плечи расправлены, взгляд свысока, спокойный и уверенный голос, так что все просто летали, а не бегали, на кого он обращал взор, а золотой жезл в его руке вкупе с поясом центуриона только добавляли ему авторитета.

— Будущий визирь, — с гордостью сказал я, обращаясь к Бенермеруту.

Тот склонил голову.

— Его величество вправе будет это решать…

Он дальше замолчал, но я и так это понял.

— Когда стану полновластным царём Бенермерут, разумеется, — ещё тише закончил я.

Мужчина остро посмотрел на меня и кивнул.

Тут нас заметили центурионы и развернувшись подошли ближе. Рехмир несмело мне улыбнулся, когда я поприветствовал его и поинтересовался, как идут дела у нашего нового трибуна.

— Утром я поговорил с Небсением, знаю размер казны, исходя из этого мой царь и планирую обеспечение огромного войска, — ответил он, склонив голову, — эти новые монеты Его величества, просто чудо! Легко и просто рассчитываться за любые объёмы! К тому же золото все берут с огромным удовольствием!

— Главное не забудь, что с теми, кто их будет потом сминать, мы не будем иметь дел, — напомнил ему я.

— Конечно мой царь, — поклонился по старой привычке он, — я помню это.

— Что там с музыкантами?

— Я уже поговорил с главами семейств, сопровождающих войско по городам, — ответил он, — они предложили вариант, что закупать вино и хлеб будут они сами, от нас лишь оплата. Я согласился, если качество не будет снижено, поэтому уже к обеду они принесут свои варианты.

На моём лице сама собой растянулась улыбка. Работа с Рехмиром была одним удовольствием.

— И да, мой царь, я отправил гонца в Фивы, к дяде, — вспомнил он, — есть на примете хороший парень в твои личные писцы, хочу чтобы дядя подтвердил верность Его величеству и заодно переговорил с его семьёй.

Стоявшие рядом центурионы так же, как и я охреневали от его активности и той кучи дел, какую он успел совершить за утро, пока нормальные люди ещё спали.

— Отлично трибун, — я постарался снова вернуть на лицо спокойное выражение, — не буду тебе больше мешать.

— Мой царь, — склонил он голову, вслед за ним это движение повторили центурионы и я поехал обратно к дому, с полным осознанием того, что с его присутствием рядом, мне в общем-то и не нужны будут другие военачальники, буду взаимодействовать напрямую с центурионами и им самим. Вот только осталась всего одна задача, которую нужно было решить. Рехмир для неё не годился, поскольку она относилась напрямую к военному делу.