Я - Джеки Чан - Джеки Чан

- Иди сюда, А Пao, - сурово потребовал отец.

С удрученным видом я поплелся к нему. Отец взял меня за руку и повел в переднюю часть парома. Перебросившись парой слов со стоявшим там угрюмым матросом, он отвел меня на нос корабля. Я с восхищением смотрел на приближающуюся линию берега, подставив лицо брызгам соленой воды и крепко придерживая одной рукой свою ковбойскую шляпу.

Я готов был стоять так целую вечность, но, к сожалению, путешествие через залив было недолгим, и мы причалили уже через несколько минут после того, как и покинули пристань Гонконга...

Когда мы возвращались к своим местам, я улыбнулся отцу. От усмехнулся в ответ, но эта непривычная улыбка исчезла так же неожиданно, как и появилась.

Утро еще только начиналось, но я уже решил, что этот день станет лучшим в моей жизни. В Нижнем Городе Гонконга царила поразительная суматоха, однако и она не могла сравниться с тем зрелищем, которое встретило нас, когда мы сошли с парома в Коулуне. Никогда прежде я не видел столько людей - столько живых, дышащих и двигающихся тел. Я отчаянно вцепился в руку отца, так как в тесноте меня едва не сбивали с ног. У каждого была какая-то цель: одни спешили на работу после длительного ночного отдыха, а другие - домой после тянувшейся всю ночь игры. Куда же направлялись мы сами?

Мы пробились сквозь толпу к Натан-роуд, главной улице торгового центра Коулуня, а затем нырнули в лабиринт переулков. От автомобильных выбросов все здания имели серый цвет, и это однообразие нарушалось только поблекшим величием щитов с рекламой продуктов, музыки и прочих, более загадочных удовольствий. Голова у меня закружилась от любопытства, но отец решительно шел вперед, увлекая меня за собой.

Наконец, последний поворот за угол вывел нас на улицу многоквартирных домов с темными и прикрытыми ставнями окнами. Я ощутил укол сожаления: что бы ни было нашим местом назначения, мы до него добрались, а это означало, что сейчас отец займется своими делами, после чего мы вернемся домой - и приключение закончится.

- Вот мы и пришли, Пao Пao, - со странным оттенком в голосе произнес отец. Табличка на здании, в которое мы собирались войти, извещала: "Академия Китайской Драмы" - но это название ни о чем мне не говорило. Отец постучал дверным кольцом внешней двери, и мы терпеливо дожидались на ступеньках крыльца. Вскоре дверь распахнулась, и за ней показалась лысая голова рослого подростка лет пятнадцати с довольно грузным, но мускулистым телом.

- В чем дело? - спросил он, смахивая со лба капли пота. Он с подозрением уставился на моего отца, а потом перевел взгляд на меня, стоявшего на нижней ступеньке и ухватившегося за край отцовского пиджака.

- А, еще один, - проворчал парень. - Забавный у вас мальчишка, мистер.

- Проводи нас к Учителю Ю, - свирепо потребовал мой отец.

Парень пожал плечами, развернулся и вошел в дверь, жестом поманив нас за собой.

Внутри был небольшой дворик - чистый, но почти лишенный украшений. Мы вошли в другую дверь, из-за которой раздавались приглушенные голоса: несколько человек высокими голосами хором повторяли какие-то числа.

За этой дверью нашим глазам открылось поразительное зрелище: в большом просторном зале было около двух десятков мальчиков и девочек, одетых в, одинаковую черно-белую форму, и от их беспорядочного движения рябило в глазах. Одни выполняли жесткие и координированные упражнения боевых искусств, другие делали сальто и прочие акробатические трюки, третьи сходились в учебных поединках на мечах, копьях и палках. Для сверхподвижного мальчика, воспитанного на историях о безрассудных фехтовальщиках и воинах-монахах храма Шаолинь, это был настоящий рай. Отец одобрительно кивнул головой, когда к нам подошел пожилой мужчина в синем халате и черных спортивных штанах.

- Вы, должно быть, мистер Чан? - спросил этот человек, пожав отцу руку и исполнив изящный и отточенный поклон. - Я - Ю Джим-Юань, наставник этой академии.

- Ваша слава опережает вас, Учитель Ю, - откликнулся мой отец, поклонившись в ответ. - Я давно мечтаю познакомиться с вами.

- А это кто? - спросил Учитель Ю, - Ковбой из вестерна?

- Это мой сын Чан Кон Сан, - ответил отец, подтолкнув меня вперед. Учитель Ю наклонился, уперся ладонями в колени и приподнял мою шляпу, чтобы рассмотреть мое лицо.

- Привет, Кон Сан, - сказал он. - Ты выглядишь крепким парнем. После этого он повернулся к отцу:

- Он здоров? Никаких дурных привычек?

- Он никогда не болел, и серьезных травм у него не было, - сказал отец. - Что касается дурных наклонностей, то, думаю, именно поэтому мы оказались здесь.

Учитель Ю молча кивнул.

Я не обращал особого внимания на их беседу, прислушиваясь к ней лишь краем уха и уставившись на кувыркающихся передо мной ребят. Наконец, искушение стало непреодолимым.

- Папа! - воскликнул я, дергая его за рукав. - Можно мне поиграть? Отец посмотрел на меня с раздражением:

- Неужели ты и минуту не можешь постоять спокойно?

Учитель Ю тепло взглянул на меня и махнул рукой в сторону других ребят: - Пойди поиграй, молодой человек, а мы с твоим отцом пока выпьем чаю. Подхватив отца под руку, он заверил его в том, что все будет в порядке, и потрепал меня по голове, когда я промчался мимо них к группе мальчиков, занятых поединками на копьях.

Оставшуюся часть дня я провел среди этих детей - упражнялся в ударах ногами, размахивал оружием и пытался подражать их отработанным позам и стойкам. Все были ко мне очень добры, обучали разным мелочам и беззлобно смеялись над моей неловкостью. Особенно милы были девочки старшего возраста, которые постоянно говорили о том, как симпатично я выгляжу в своем ковбойском костюме. Я влюбился во всех с первого взгляда.

Ну, почти во всех.

Здесь был и тот подросток, что встретил нас у дверей, - Юань Лун, которого все (во всяком случае, те, кто с ним заговаривал) называли Старшим Братом. Он с надменным видом бродил по комнате, подмечая у других малейшие ошибки и обрушивая поток словесных оскорблений на тех, кто был достаточно глуп, чтобы повторить одну и ту же ошибку дважды.

Показывая мне заднее сальто - трюк, заставивший меня хлопать в ладоши и визжать от восторга, - один мальчик столкнулся с парой девочек, занятых неподалеку какой-то сложной игрой, похожей на "ладушки". Девочки не пострадали, но лицо Юань Луна покраснело от злости. Подскочив к дрожащему мальчику, Юань Лун занес руку над его головой, но, поймав мой взгляд, медленно опустил ее и похлопал мальчика по плечу. С влажными от облегчения глазами мальчик несколько раз извинился перед девочками и Старшим Братом, который рявкнул в ответ, что впредь тот должен быть осторожнее.

Нахмурившись, Юань Лун шагнул ко мне.

- Послушай, ковбой, - произнес он низким и зловещим голосом. - Ты думаешь, что это только игры и веселье. Но именно это мы едим, пьем и видим во сне. Мы живем этим.

Прогнувшись назад, он исполнил великолепное заднее сальто и аккуратно приземлился на ноги.

- Запомни мои слова. В следующий раз, когда мы встретимся, тебе очень захочется, чтобы игрушечные пистолетики стали настоящими.

Он наставил на меня два указательных пальца, сделав ими жест "пах-пах", затем обернулся и зашагал прочь.

Я не был дураком.

Какое бы положение ни занимал в Академии Юань Лун, он был силой, с которой следовало считаться. Я просто смотрел вокруг, я ничего не сделал, но по какой-то причине уже успел нажить себе врага.

И это был по-настоящему опасный враг.

Я поужинал вместе с учениками, сидя во главе стола рядом с учителем и без передышки рассказывая ему обо всем, что увидел и чему научился за день. Из-за моего наряда ребята уже называли меня Ковбоем, а старшие мальчики передавали по кругу мою шляпу и с хохотом примеряли ее. После ужина учеников отправили заниматься хозяйственными делами, а я жевал печенье и пил чай с Учителем Ю.

Предположение о том, что этот день станет лучшим в моей жизни, полностью сбылось. Мне никогда еще не было так весело - я играл весь день напролет, ел столько, сколько мне хотелось, и буянил вместе с детьми моего возраста. Не было руки, которая шлепнула бы меня, а сумрак и вонь ниши для мусора и этот просторный, хорошо освещенный спортивный зал, казалось, разделяют миллионы миль. Когда отец собрался забирать меня домой, я едва не заявил ему, что не хочу уходить. Пока папа и Учитель Ю обменивались прощаниями и шутками, я прыгал по опустевшему залу и пинал ногами невидимых врагов.

Во внутреннем дворике Академии отец с непривычной сердечностью потрепал меня по голове:

- Ну как, А Пао, тебе понравилось? - спросил он.

- Да! - воскликнул я, и это слово эхом прокатилось по пустому двору. Можно мне прийти сюда завтра? Можно, папа?

Пока мы пробивались сквозь увеличившиеся к вечеру толпы людей в Коулуне, отец безмолвно кивал головой, словно беседуя с самим собой.