Торговец отражений - Мария Валерьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но в один обыкновенный осенний день Ластвилль успокоился, предчувствовав перемены. Был выходной, и многие студенты поехали в город отдохнуть. Утомленные лекциями, семинарами и часами, проведенными в библиотеках и классных кабинетах, они спешили повеселиться в тот день так, чтобы хватило на всю предстоящую неделю.
Осборн и Грейс проснулись к полудню и отправились в Ластвилль после обеда. Лужи, стоявшие по обочинам дорог, в городе уже подсохли, от земли парило. Осборн выпрыгнул из прохладного автобуса и чуть было не задохнулся, когда ступил в город, где не работали кондиционеры на улице. В кожаном плаще, накинутом поверх красного в полоску свитера, в массивных ботинках и с тяжелой гитарой за спиной ему по жаре ходить некомфортно. Грейс вышла следом. Она, каким-то чудом всегда угадывавшая изменения погоды, оделась как раз для дневного пекла.
— Ты точно не хочешь пойти со мной? Я бы мог постелить тебе в уголке, посмотрела бы на то, какой замечательный и талантливый у тебя парень.
Грейс, вдохновленная хорошей погодой и красотой города, хитро ему улыбнулась. Он уже научился угадывать эту улыбку.
— Сегодня оставлю тебя Шеннону. Пусть он любуется, — сказала она.
— Он может с радостью полюбоваться на дверь, — фыркнул Осборн. — Пусть сочиняет свои скороговорки подальше.
— Скороговорки? — усмехнулась Грейс.
— Я не знаю, как назвать его песни. Слов много, я столько не спою. Мы как будто разным занимаемся. Он — чем-то другим, а я…
— Искусством?
— Не знаю. Но он точно больше стихосложение любит.
Грейс улыбнулась, кажется, самой себе, посмотрела по сторонам и, убедившись в том, что вокруг никого, взяла Осборна за руки и, в наслаждении моментом, положила голову ему на грудь. Сердце его билось неспокойно.
— Он понимает и завидует, вот и все.
— А я в этом виноват? — вздохнул Осборн.
Грейс посмотрела на него, на длинную шею, аккуратный подбородок, длинные, чуть завитые, ресницы, ровный нос. Нежно-оранжевое солнце светило над его головой, подсвечивало распушившиеся после душа волосы, и казалось, что Осборн вдруг превратился в святого.
— Все мы несем свое бремя. Тебя когда-то поймут, нужно просто подождать, — сказала Грейс и, оглядевшись и не увидев никого, кто мог бы заметить их, поцеловала Осборна в щеку. — Позвони мне, как освободишься. Если что, поезжай домой один.
— Я буду ждать тебя на остановке. — Улыбнулся успокоившийся Осборн и направился к студии, которая виднелась за углом цветочного магазина. Вскоре он скрылся за дверью, попрощавшись с Грейс еще одним верным взглядом.
Грейс вновь была предоставлена сама себе, пусть и на пятнадцать минут. Всю свободу она растратила на путь до кафе, в которое ее пригласила встретиться Руби.
У каждого в Ластвилле есть любимый сквер, дом или магазин. Не очень многолюдный город любит порядок, чтобы даже пара-тройка сотен человек были отлаженными винтиками в часах. Грейс дошла до своего места: небольшой площади, в центре которой величественно возвышался чумной столб. У фонтана, установленного чуть поодаль, сидели люди и наслаждались прохладой. Там же был и главный музей города. Он, двухэтажный, украшенный лепниной и статуями, не вписывался в облик города: было в его мраморной помпезности что-то бунтарское. От музея мощеные дорожки уходили вниз, к переулкам, к небольшому пруду, в котором плавали лебеди, и дальше, по лабиринту улочек, к южному пригороду Ластвилля. По левую сторону от чумного столба звучали мелодиями кафе и магазины, населившие первые этажи двухэтажных домов. Дорожка, уплывавшая в тени кустов в правую сторону, вела к маленькому скверу, где в окружении библиотеки, школы и магазина сувениров, утопленный в оранжевое море листьев, стоял главный храм Ластвилля, остроконечной верхушкой поднимавшийся высоко над городком. Грейс любила этот сквер. Он казался ей самым живописным местом во всем городе.
Чуть постояв у чумного столба и насладившись ароматами пробудившегося в выходной день города, Грейс направилась к любимому кафе, которое было таковым лишь из-за того, что окнами выходило на сквер. Там всегда было тихо, прохладно и немноголюдно.
Грейс никогда не опаздывала. Она принципиально не соглашалась с тем, что у опоздания могут быть оправдания, и всегда приезжала минута в минуту. По Грейс можно было сверять часы. Но Руби так не думала и пришла через десять минут после того, как Грейс уже неторопливо сняла верхнюю одежду, заняла любимый столик в углу у окна, сделала заказ и полюбовалась золотисто-оранжевым сиянием, в котором Ластвилль казался сказкой.
Руби всегда извинялась за опоздания, но никогда не переставала опаздывать. И в этот раз она, скинув куртку и усевшись напротив, выпалила извинения и поскорее заказала себе кофе и сэндвич.
Руби долго приводила себя в порядок, говорила какие-то бессвязные вещи. Она была взмыленная, расстроенная, собранная и развалившаяся одновременно. Явно не спешила на встречу, но выглядела так, словно бежала со всех ног. Грейс знала и не тревожила ее до тех пор, пока Руби сама не решила ответить. Это случилось после того, как принесли заказ.
— Шеннон доведет меня! — первым делом сообщила Руби и вгрызлась в сэндвич с лососем.
— Это почему? — поинтересовалась Грейс и сделала глоток кофе.
— Будто бы причин мало! Послал же Господь парня! — воскликнула было Руби, но осеклась. — Или Осборн доведет! Или один, или другой! Или оба! — продолжила Руби и откусила еще кусочек сэндвича.
— А Осборн чем доведет? — спросила Грейс.
— Будто ты не знаешь!
— Не представляю.
— Своим эго раздутым, вот чем!
— Эго? — Грейс улыбнулась.
— Конечно! А чем еще?
— Не замечала за ним никаких происков эго.
— Не замечала? Да конечно ты не замечала! К тебе-то его эго не имеет отношения. Это он к другим как к дерьму относится! Боже, прости за такие слова!
Грейс спрятала улыбку.
— Ну, Руби, ты просто расстроена. Выпей, поешь, успокойся.
— Расстроена?! Да я
