Мода, история, музеи. Рождение музея одежды - Джулия Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1.1. Неизвестный фотограф, снимок из публикации. Около 1912. «Костюмы, поступившие в Лондонский музей в Кенсингтонском дворце. Тюдоровские береты (верхний ряд) и обувь XV века (нижние ряды)». Из фотоальбомов Музея Лондона, архивы Музея Лондона © Музей Лондона
Хотя речь не идет о музейной выставке в современном понимании, описанный эпизод все же иллюстрирует предпосылки, необходимые для публичного экспонирования исторической моды. Растущий интерес к подробностям национальной истории в сочетании с тягой к подлинным визуальным деталям, а также традиционным влечением к реликвиям великих людей в XIX веке получил еще большее распространение в публичных местах отдыха, развлечения и просвещения, число которых тоже росло. Увеличение количества подобных заведений, в свою очередь, позволяло выставлять подлинные (или имеющие вид подлинных) предметы (Sandberg 2003), а не обобщенные симулякры, изображения которых воспроизводились на страницах альбомов гравюр или в живописи. При этом модные объекты использовались – и нередко продолжают использоваться до сих пор – как примета времени или как доказательство достоверности визуальной репрезентации, а не наоборот; см.: Mackrell 1997. К тому же, по мере того как объекты коллекционирования из редких и экзотических уникальных сокровищ превращались в образцы одной из категорий более или менее одинаковых объектов массового производства, их количество давало возможность открыть еще больше таких заведений. Между этими явлениями возник своего рода симбиоз.
1.2. Две открытки, изданные Метрополитен-музеем. Американское крыло. 1924. Модели в платьях, полученных в дар от наследников Ладлоу (11.60.232a,b и 11.60.230). Из собрания автора
Однако формирование публики, которая оценила бы появление в музее одежды, заняло немало времени. В 1864 году, вторя сэру Роберту Стилу, заявившему о своем презрении к моде гораздо раньше, корреспондент газеты Birmingham Daily Post с издевкой заметил, что жители Дрездена, «не имея, по-видимому, более насущных дел, сосредоточились на важнейшей теме одежды», возведя «нечто наподобие художественной галереи для одежды как искусства и назвав это „Музем моды“» (News of the Day 1864: 1). История не сохранила сведений относительно реализации данного проекта, хотя не исключено, что плоды этих усилий к 1870 году можно было наблюдать в Зале костюма Исторического музея, составляющего часть Исторического музея Йоаннеума (Baedeker 1870: 368). В другой части Европы, а именно в парижском Дворце промышленности, прошла выставка прикладного искусства, где одиннадцать залов были посвящены «обширной экспозиции костюмов прошлого, ретроспективе Музея костюма» (Hooper 1874: 624). Временная экспозиция (в 1896 году в Париже поставили вопрос об открытии постоянного музея костюма – Salon National de la Mode, – но состоялось оно намного позднее[3]; Museum of Dress 1896) включала картины, изображающие моду разных эпох, манекены, одетые в предположительные костюмы периодов, от которых не сохранилось никаких артефактов, и одежду XVII–XVIII столетий, помещенную в стеклянные витрины. Так как дело происходило в Париже, столице моды, инициатива не показалась современникам странной.
Но вернемся в Британию: на Международной выставке здравоохранения, прошедшей в Лондоне в 1884 году, тоже была представлена одежда прошлого, но в данном случае экспонировались костюмы, созданные фирмой Auguste and Co. по эскизам организатора Льюиса Уингфилда, причем выставка была задумана с целью продемонстрировать модели «рациональной» одежды для современных женщин. Костюмы были представлены на восковых фигурах, изготовленных Джоном Эдвардсом с Ватерлоо-роуд: будучи «не столь завершенными, как некоторые из портретных изображений, прославивших коллекцию мадам Тюссо», они все же выглядели «достаточно правдоподобно для поставленной задачи» (Health Exhibition 1884: 3). Фигуры представляли богатых горожан и сельских жителей с 1066 по 1820 год (Wingfield 1884: vi–vii) – всего шестьдесят манекенов.
Десять лет спустя открылась еще одна выставка (благотворительная), схожая с парижской выставкой 1874 года, теперь уже в Мэдисон-сквер-гарден в Нью-Йорке. На Международной выставке костюма была представлена современная и историческая мода – образцы последней выставлялись на помещенных на сцену манекенах. По-видимому, экспозиция являла собой смешение одежды и исторических артефактов, иллюстрирующих мужской и женский костюм с XIII века по конец XVIII столетия; в одной из газет упоминался «костюм эпохи Генриха VIII», а вслед за ним – «подлинный испанский костюм 1560 года» (Exhibition of Costumes 1895: 8) – наглядная иллюстрация неустойчивости терминологии, затрудняющей исследования в этой области. Начало XIX века было представлено предметами, связанными с наполеоновской эпохой; описание «множества картин, костюмов и драпировок, относящихся к периоду Первой империи» (Exhibition of Costumes 1895: 8) звучит двусмысленно и не проясняет, имеются ли в виду подлинные исторические артефакты или их копии.
Рост интереса публики к материальной истории одежды в конце концов отразился и на музеях: так, к началу ХX века Метрополитен-музей начал активно пополнять коллекцию образцами исторической моды – в 1907 году музей впервые приобрел сразу два подобных экспоната (Metropolitan Museum of Art 1907a: 74; Metropolitan Museum of Art 1907b: 146): французский камзол (номер 07.70) и расшитое хлопчатобумажное платье эпохи Регентства (номер 07.146.5). В 1908 году музей получил в дар от художника Уильяма Джейкоба Бэра «шелковое платье из голубой парчи (Италия), два расшитых шелковых сюртука, один расшитый бархатный сюртук, расшитые панталоны длиной до колена, кожаные домашние туфли эпохи Людовика XV, платье в стиле ампир из тонкого расшитого муслина, один льняной жилет, три жилета из шелка, два воротничка из тонкого муслина с вышивкой, один корсаж на косточках из атласной парчи с рукавами (Франция)» (Metropolitan Museum of Art 1908: 104–105).
В 1910 году Метрополитен-музей приобрел у Марии Джеймс, потомка семьи Ладлоу, вместе с другим имуществом, хранившимся в фамильных особняках, обширную коллекцию костюмов конца XVIII – начала XIX века. Вещи, полученные в дар от Бэра, и платья семейства Ладлоу были на некоторое время выставлены в зале последних приобретений, но резких сдвигов в отношении к таким экспозициям еще не наметилось. Более того, журнал Vogue насмешливо заявил, что «Америка благополучно избежала нашествия призраков». Так издание прокомментировало факт, что коллекция художника Тэлбота Хьюза останется в Англии в музее Виктории и Альберта, а не отправится, как изначально планировали, в Америку (Other Times, Other Costumes 1914: 37). Если в музее Виктории и Альберта, как и в Музее Лондона, экспозиция сформировалась еще в довоенный
