Вера на марше - Александр Макмиллан

«Итак, друзья, — сказал старик присутствующим, — меня зовут Джордж М. Кэллогг. Я диакон пресвитерианской церкви, и теперь я — точно, как этот козёл. Я получил экземпляр этой книги и прочитал её (он вытащил из кармана книгу «План веков» и поднял её), я похож на того козла. Когда-то у меня был ярлык, но я съел его, и теперь я не знаю, кому я принадлежу, поэтому я пришёл сюда, потому что я хочу это выяснить».

Всё это побудило всех начать высказываться. Вдохновлённые рассказом Кэллогга многие из присутствующих воспользовались возможностью рассказать о себе и сказать, что они были в таком же положении. Они были методистами, баптистами и пресвитерианцами, но их ярлыки тоже исчезли, и они тоже хотели знать, кому они принадлежат. Ещё до того как окончился конгресс они все и Келлог, как один, выяснили, что в течении многих лет они жили как верный раб в служении Иегове.

Как и у Чарльза Расселла, моё сотрудничество с течением началось в молодости, как я уже упоминал. Я тоже искал путь служения Богу угодным ему образом, и хотя моё первое знакомство с учениями и деятельностью Свидетелей Иеговы принесло мне много радости, это потребовало настоящего изменения мышления.

Я родился 2 июля 1877 года в Канаде. Оба моих родителя были строгими пресвитерианцами и активными членами церкви. Однако я попал в католическую среду в Новой Шотландии, где не было пресвитерианской церкви, лишь католическая. У нас был зал в городе, в котором мы проводили воскресную школу и встречи для молитв, и в этом заключалась наша религиозная деятельность. Это было в трёх или четырёх милях от постоянной пресвитерианской церкви, и церковь была единственным местом, куда мы ходили. Как самый младший, я не много знал о Библии, но у меня было большое почтение ко всему, что имело отношении к церкви. То, что мне говорили мои мама и папа, я воспринимал, как истину.

Мой старший брат сомневался и, в конце концов, сильно шокировал нас, мальчиков, сознавшись по секрету, что он — агностик. Он сказал: «Если и существует Бог, то он отличается от того, что о нём говорят кальвинисты. Я не верю тому, чему они учат о предначертанности. Если Бог отправляет некоторых людей на вечные муки, а других — к небесной славе ещё до их рождения, есть ли в этом хоть какая-то справедливость? Потом они говорят нам, что те, кто на небесах, поют Богу хвалу, и вот почему он забрал их туда: потому что ему это доставляет удовольствие. Всё, что я могу сказать, — это, что, должно быть, он наслаждается стонами тех, кто страдает в аду, больше, чем пением тех, кто в раю, потому что он берёт на небо лишь малое стадо, но они утверждают, что он посылает миллионы в ад. Я не могу верить в такого Бога».

Это привело меня в ужас.

Я никогда не был по-настоящему активным в моей религии до тех пор, пока в моей семье не произошла настоящая трагедия. Когда мне было лет тринадцать, однажды зимой я с моей младшей сестрой в воскресный день пошёл кататься на санках. Мы сильно вспотели. На следующее утро моя сестра слегла с дифтерией. Они называли эту болезнь бронхиальным крупом. В понедельник вечером она умерла.

Для меня это было сильным шоком. Я сказал: «Жизнь коротка и хрупка. Если то, что мы делаем здесь влияет на то, что будет потом, тогда мы будем большими глупцами, если не будем посвящать наше время служению Господу теперь с надеждой получить что-то лучшее в вечности. Что до меня, я собираюсь занять эту позицию и делать то, что, как я думаю, будет приятно моему Господу».

В нашем городке было лишь несколько мальчиков-пресвитерианцев, и они не понимали, почему я вдруг стал таким религиозным. Несмотря ни на что, я придерживался этого и делал лучшее, что я мог, чтобы служить Господу, как мы понимали это в моей церкви.

Когда мне исполнилось шестнадцать, я решил стать проповедником. Я ходил в школу, которая была далеко от моего дома, готовясь посещать теологические семинары. По некоторым неясным для меня причинам я страдал от нервного расстройства, и мне нужно было успокаиваться. Я приходил домой обескураженным и с разбитым сердцем, не зная, что делать. Но мой отец был очень рассудительным человеком и никоим образом не вычитывал меня, но спрашивал, что бы он мог для меня сделать. Он дал мне немного денег, и я поехал в Бостон, штат Массачусетс.

Находясь один в большом городе, я не был уверен, что мне делать дальше. Но я специально исследовал всё вокруг, чтобы видеть, что я мог найти на пути религиозной жизни.

Вскоре после моего приезда Дуайт Л. Муди и его товарищи Аира Дэйвид Сэнки, Френсис Мерфи и Сэм Джонс приехали в город, чтобы поддержать возрождение. В течении двух недель Муди выступал дважды в Тремонт Темпл, и для меня было по-настоящему волнующе видеть, как большие толпы идут в церковь. Их цель заключалась в том, что они хотели «предать себя Богу» и быть спасёнными его милостью.

Как хорошо я помню суматоху, которая царила в моём молодом уме в то время, когда я старался серьёзно рассмотреть все последствия такого ответственного шага. Однажды ночью я не мог заснуть глубоко за полночь, без конца вертелся, стараясь освободить свой разум от всех природных удовольствий жизни. Я по природе своей был счастливым человеком, и шутки и смех были частью моего существа. Смогу ли я отказаться от всего этого, думал я. Религия и религиозная жизнь в моём понимании представлялись строгими, набожными лицами, которые не сочетались с легкомыслием. Мне говорили, что Иисус никогда не смеялся, но он часто плакал. Я знал, что я не смогу быть по-настоящему счастливым, если я буду служить Богу таким образом.

Я помню эту ночь так ясно, как будто это было вчера. Наконец я решил. Я встал на колени и «предал» себя Богу. Я знаю, что это был один из самых важных шагов в моей жизни, и до сих пор я никогда не жалел об этом. Я не увидел вспышек света, которые бы сошли на меня, но я знаю, что с той ночи я постепенно рос в понимании того, что значит служить Богу, и в признательности за это служение. Также я понял, что моё прежнее понимание того, что значит быть «серьёзным» в отношении религии, было абсолютно неправильным. Я никогда не терял моего чувства юмора.

В своём сердце я сказал: «Теперь я точно знаю, что мне делать. Я собираюсь быть кем-то вроде миссионера, раз я не могу быть постоянным служителем». Поэтому, я планировал поехать в школу Муди в штате Массачусетс и выучиться на миссионера.

Вскоре после этого и до того, как я смог поехать в школу Муди, я разговаривал на религиозную тему с несколькими людьми в гостином доме, в котором мы работали. Мужчина средних лет подошёл, послушал минуту и потом присоединился к беседе. Я увидел, что он знал больше меня о Библии, поэтому я поинтересовался, где он получил информацию. Он пригласил меня прийти на встречу на Парк Сквер 4 в Бостоне, в 15.30 в следующее воскресенье. Я принял приглашение.

Александр М. Грехам, который выступал с докладом на той встречи, говорил о прогрессивном периоде в истории человечества в отношениях с Богом. Я не очень хорошо его понимал, потому что материал был для меня новым. Он говорил быстро, и у меня не было времени рассмотреть значение всех цифр, линий и кривых на плакате, который он использовал, как наглядное пособие для своего доклада. Но я получил удовольствие от встречи, и, что более важно, я получил первый том книги «Рассвет тысячелетия» — «План веков».

Тем же вечером я начал читать. В первой части цитировался Псалом 29:6: «Вечером водворяется плач, а на утро радость». Писатель (имя которого я не знал в то время, т. к. в книге не было его имени) кратко описывал страдания человечества за прошедшие шесть тысяч лет и указывал на рассвет нового дня, который был уже близко.

Я подумал: «Это похоже на истину! Это имеет смысл, это то, что мне нужно, это божественно. Это отвечало на вопросы о судьбе человечества и о намерении Бога в отношении существования человека на земле».

В следующей главе приводились доказательства того, что Бог существует, далее рассматривалась Библия, как Божественное откровение, в свете доводов. Потом пояснялись эпохи, или божий промысел в человеческой истории и особо подчёркивалось значение данных «трёх слов».

Глава 5, названная «Скрытая тайна» проясняла вопрос, который я раньше никак не мог понять: Почему усилия церкви изменить мир имели так мало успеха? Для меня имел большое значение вопрос спасения человека. Это объяснялось в 5-й главе. Как было записано в Библии, столетия назад Бог пообещал своему верному свидетелю Аврааму, что он благословит через семя Авраама все семьи на земле (Бытие 12:1-3). Но кто был этим Семенем? Здесь объяснялось, что Иисус Христос и его невеста, истинная церковь, и были этим Семенем (Галатам 3:8, 16, 27, 29). Кроме того, семя не будет полным, пока все члены истинной церкви не будут собраны при последней жатве. Пока жатва продолжалась, ещё не пришло время излить обещанные благословения, которые должны исполниться над человечеством.