Жизнь в рассрочку - Андрей Ротнов

Глава четвёртая

Пробегав по «обменникам», мотаясь из одного конца города в другой, потратив на это почти целый день, Стас умаялся и, еле передвигая ноги, поднялся по ступеням перекидного моста через линию. Он вышел к станции и решил, что этого достаточно, того, что он успел обменять. А обменял он уже много, где по сто, где по двести долларов, а у одного менялы, у сберкассы, обменял сразу тысячу. Вконец выбившись из сил, голодный, несмотря на то, что на рынке покупал горячий кофе и пару запеканок, Стас, с промокшими насквозь ногами и порядком замёрзший, купил билет в кассе и прошёл на платформу.

Присев на скамью, стал ждать электричку. Платформа загудела и задрожала, раздался пронзительный, как свист, гудок электровоза, от которого у Стаса заложило уши и загудело в голове. То подходила нужная Стасу электричка. Первый вагон остановился напротив скамьи, где сидел Стас. Зашипели двери, и народ ринулся в вагон. Стас, подхваченный толпой, вошёл в вагон электропоезда и, пройдя через тамбур, сел на первое попавшееся свободное место. Рядом сидела пожилая дама с очень пышными формами и разговаривала с мужчиной её же лет, наверное, это был её муж. Стас не прислушивался к разговору, занятый своими мыслями. Напротив сидела старушка в дореволюционных, отслуживших не один срок одеяниях и держала на коленях плетёную корзину, обвязанную ситцевым платком. Озираясь по сторонам, Стас пытался отвлечься от гнетущих и беспокойных мыслей; читал до боли знакомые ему таблички, расклеенные по всему вагону рекламные плакаты. По мере продвижения электрички от станции к станции, вагон наполнялся народом, становилось тесно и душно. Стас не вставал со скамьи, хотя рядом стояла пожилая женщина с большой и по виду тяжёлой и увесистой сумкой. Воздух становился спёртым, тяжёлым и удушливым до рези в глазах. К аромату приятных духов примешивался запах пота, запах свежей и копчёной рыбы, перегар. Всё это смешивалось и витало в воздухе, делая дыхание затруднённым. Через несколько станций, не выдержав въедливого запаха, Стас встал со скамьи и стал пробираться к тамбуру, протискиваясь сквозь толпу, да и пора… скоро должна быть нужная ему станция. В динамике зашипело, щелкнуло, и приятный женский голос объявил станцию, предупредил пассажиров о соблюдении осторожности при остановке электропоезда, при выходе и входе и ещё раз напомнил о внимательном и осторожном обращении с забываемыми вещами. Электропоезд остановился, зашипели, открываясь, двери, и Стас вышел. В лицо пахнуло свежим, морозным и немного влажным воздухом, казавшимся таким приятным и долгожданным после спёртого и накуренного тамбура. Стас шёл быстрым шагом по платформе, лавируя, чтобы не столкнуться, между прохожими. Надвигались сумерки. На одной из лавочек, укутавшись в засаленное и потёртое пальто, спал пьяный бродяга-бич, а проходящий мимо милиционер не обратил на него внимания. Стас прошёл через кишащее людьми здание вокзала, через турникет на входе и, не дожидаясь автобуса, мысля быстрее очутиться дома, прошёл на стоянку такси у цветочного магазина. Он сел в машину, назвал шофёру адрес, и, снова отвлекая себя от мыслей и раздумий, глядел в окно, читая все подряд вывески и плакаты предприятий и магазинов. Стас попросил водителя остановить машину, не доезжая до нужного ему дома, вышел, расплатившись за услуги и не привлекая внимания, как шпион, отправился домой. Дверь он открыл своим ключом, Мария Фёдоровна была дома; она сидела на диване, смотрела телевизор и одновременно вязала что-то на спицах.

– А-а, – многозначительно протянула Мария Фёдоровна, – это ты, Стасик. – Да я! – А я уж думала, где пропал. Как работа?

– Нормально, зарплату получил, – соврал Стас.

– Я уж начала беспокоиться, как за своего оболтуса.

– Баб Маш! Есть что-нибудь покушать? – спросил Стас и стал раздеваться.

– Там щи стоят на плите, наверно, ещё не остыли, но если хочешь, подогрей. – Ладно, ладно.

– Если хочешь, я приготовлю ещё чего-нибудь.

– Конечно, если можно, – сказал Стас, вешая куртку на вешалку, – я голоден, как лев, быка сожрал бы. Тёмные, почти чёрные, как у южанина, прямые волосы были всклокочены, серо-зелёные глаза горели, как у голодного волка. Стас прошёл на кухню. Открыл крышку кастрюли и, потянув приплюснутым носом, унюхал аромат щей; не помыв рук, взял тарелку, налил щей. Открыл хлебницу, взял хлеб и сел есть. Мария Фёдоровна пошаркала на кухню, стала что-то готовить, возясь у плиты. Время от времени они перекидывались ничего не значащими фразами, Стас ел щи, расплываясь в улыбке от удовольствия. Расправившись со щами, опорожнив тарелку, Стас принялся за приготовленное Марией Фёдоровной блюдо. Во время еды у него раздувались щёки, как будто он набивал полный рот, а пухлые губы были в соусе, и по подбородку с ямочкой, обросшему щетиной, тоже стекал томатный соус. Переполненному переживаниями, подстёгиваемому чувством голода, а теперь насытившемуся и расслабленному Стасу казалось, что он не едал ничего вкуснее в своей жизни. Как обыкновенные макароны под соусом могут изменить настроение человека! Фыркая и отдуваясь, Стас выпил чашку растворимого кофе и, вконец расслабившись, отправился восвояси, в свою комнату. Достав все деньги, Стас с особой тщательностью пересчитал их, подумав при этом: «Ну и богатство»; уложил аккуратными пачками и спрятал в спортивной сумке, сверху набросив какую-то вещь. Он лёг на кровать, собираясь уснуть, но сон не приходил. Стас, пыхтя, ворочался с боку на бок, сон не шёл, а перед глазами плыли круги, он вспомнил про бумаги, и его обуяло любопытство – что в них? Обуреваемый любопытством, переборов навалившуюся лень, Стас встал, достал бумаги, пересматривая их и не читая текста, доставая по одному листу из файла и ничего не понимая. Но в это время постучали в дверь комнаты, Стас отложил бумаги, это была Мария Фёдоровна: – Стасик! Я до соседки дойду, чайку попьём, сериал посмотрю, сегодня должна быть интересная серия.

– Хорошо, – ответил Стас. Он услышал, как захлопнулась входная дверь. И вновь он занялся бумагами. Раздался звонок – Стас вздрогнул и, не сложив, сунул бумаги под подушку. Открыв дверь, увидел на пороге Боба.

– Здорово. Не ждал?

– Здорово, заходи. Стас провёл Боба на кухню. Тот вёл себя развязно и нагло.

– Выпить хочешь? – спросил Стас.

– Не откажусь, недогон, башка трещит с похмелья. Стас открыл холодильник и, достав початую бутылку водки, взял стопочки и разлил.

– Дорогая! – заметил Боб.

– Хозяйкино.

– Крутая бабка! Ну, вздрогнули! Они выпили, закусили остатками ужина.

– Ну, давай, насыпай. После первой и второй – перерывчик небольшой, – сказал Боб, и они снова выпили.

– Ты знаешь, я к тебе вроде как по делу, – затеял разговор Боб.

– Слушаю внимательно, – немного охмелев и осмелев, сказал Стас.

– Ты знаешь, я тебя уважаю, клянусь соседским поросёнком, в дружбе, у меня есть работа: не пыльная, но денежная. Хочешь? Ты же всё равно на мели. Главное, с людьми уметь разговаривать да деньги считать. Понял, а?

– Ну, что-то вроде того… Они допили водку, и Боб предложил: – Может, ещё за одной сходить? Бабки есть.

– Не… я больше не буду, да и хозяйка скоро придёт.

– Ну, тады ой,… Кстати, о птичках… Ты не слышал, у вас во дворе фраера кинули, тачку подчистили?

– Не… я не в курсах, – ответил Стас, – целыми днями бегаю, работу ищу. Боб не противоречил, уже порядком захмелев на старые дрожжи. С мутными глазами, морща лоб, пытался сосредоточиться, силясь вспомнить: зачем он приходил. Встал, пошатываясь и направляясь к выходу, сказал: – Ну, ладно… братан… пора мне. Будет нужда – обращайся, я завсегда подмогну. Стас, проводив гостя, вернулся в свою комнату, к бумагам. На этот раз он стал просматривать их более внимательно, читая каждую страницу. Он ужаснулся, когда сообразил, что бумаги ценные, похожи на разведданные: там значились списки каких-то должностей, фамилий, руководящих работников оборонного завода. С подробными чертежами плана завода: в каждом квадратике обозначен номер цеха, его номенклатура: токарный, фрезерный, настроечный. Далее в бумагах было подробное описание продукции, выпускаемой заводом, фамилии начальников цехов и подробное описание их характеров, привычек, расписания дня; описание людей, склонных к тем или другим вредным привычкам, кого из людей можно использовать для каких-то целей. Стас понял, что документы не имеют цены и похожи на шпионский отчёт. Он подумал: «„Документы надо отнести в милицию“», но… вспомнив, каким путём они добыты, осёкся и задумался. Стас отложил бумаги в сторону и решил прослушать кассеты. Он вставил одну из них в магнитофон и стал слушать. Ничего особенного, кроме популярной танцевальной музыки и шлягеров. Стас слушал кассету урывками, то и дело перематывая ленту вперёд. Потом он поставил другую – то же самое. Изрядно утомившись, он решил отдохнуть, но… музыка прервалась, послышался разговор двух мужчин. Стас ничего не понял, голова уже плохо соображала. Единственное, что он понял – кассета имела прямое отношение к бумагам. Стас хотел пойти к другу Генке: поделиться впечатлениями и попросить совета, но, посмотрев на часы, оставил эту затею на завтра. «Ну, я и влип», – подумал Стас. От нервного напряжения и усталости за день, под воздействием выпитой водки его сморило, он лёг на кровать и сразу же заснул. Почти всю ночь ему снился кошмар: за ним кто-то гоняется, бородатый, с большим ножом и пистолетом, требуя вернуть бумаги. Стас проснулся рано утром весь мокрый, в холодном поту от испуга; под воздействием увиденного сна его воображение разыгралось. «Я точно влип в неприятность», – подумал он и был прав. В этом году Стас с большими натугами, кое-как, закончил одиннадцати летку, его манили горы и, стремясь осуществить свою мечту, он, покинув дом родной, пытался поступить в столичный горный институт, чтобы стать геологом-горнодобытчиком, но срезался. Имея отсрочку от армии, домой решил не возвращаться и на следующий год попробовать поступить ещё раз. С работы выперли, хорошо хоть он за квартиру заплатил за три месяца вперёд. Стас взглянул в зеркало и увидел безобразное своё лицо, с отёкшими глазами, с торчавшею щетиной, и решил побриться. Трясущимися руками он достал электробритву и выронил её из рук, пластмассовый корпус раскололся, а внутри обнаружилось что-то. Стас разломил корпус и вынул упакованную компьютерную дискету. Никаких идей у него не было, но он твёрдо решил посоветоваться с другом. Стас быстренько перекусил, оделся и вышел, взяв с собой только бумаги. Погода была скверная: во всю крупными хлопьями шёл снег, наметая на дорогах толстый слой, а на обочинах сугробы. Идти было трудно, дул сильный и холодный ветер, снег попадал за шиворот и расползался по спине леденящим холодом. Стас поднял воротник куртки. Дойдя до Генкиного дома, остановился; ветер гудел не только в ушах, но и в голове, казалось, что он даже проникал в мозг. Стас ещё колебался, рассказывать ли другу все, что с ним произошло. Он придумывал, как начать разговор, но ничего не приходило в голову путного. Ещё немного постояв, вконец замёрзнув, переборов свои сомнения, Стас решился: «Будь что будет, в крайнем случае, что-нибудь привру». Дверь открыл Виталий Григорьевич, отец Генки: – А… это ты?