Журнал «Компьютерра» № 12 от 27 марта 2007 года - Компьютерра

Собственно шифрование всей информации на диске новацией, конечно же, не является, ибо применяется для защиты данных повсеместно и не первое десятилетие. Но делается это обычно или на чисто программном уровне (наиболее уязвимом для компрометации), или аппаратно с помощью дополнительных и недешевых спецсредств вроде криптографической платы. Опускать же шифратор до самого нижнего аппаратного уровня — микросхемы в контроллере винчестера — долгое время никто не считал насущной задачей. Но жизнь меняется, и в последние годы все чаще приходят известия о потерях и кражах ноутбуков с ценной информацией компаний, финансовых институтов и государственных учреждений. И в Seagate решили, что пора выводить на рынок диски, которые сами заботятся о надежной защите данных.

Что касается собственно криптографии, то шифрование возложено на стандартный, быстрый и очень сильный алгоритм AES с ключом длиной 128 бит. Алгоритм зашит в криптографический чип контроллера, так что шифрование-расшифрование при записи и считывании данных, по свидетельству разработчиков, практически не сказывается на скорости работы накопителя. От пользователя потребуется задать пароль доступа к диску при самом первом включении компьютера. Затем пароль будет запрашиваться каждый раз при очередном включении/загрузке.

Весьма важный, конечно, вопрос — это вопрос о «черном ходе», позволяющем получать доступ к данным в обход ключей пользователей. Поначалу в Seagate хотели принципиально отказаться от таких «универсальных ключей доступа» (практикуемых, например, изготовителями BIOS) и прочих лазеек. Это означало бы, что если пароль качественный (не поддающийся взлому перебором), но по каким-то причинам забыт или потерян, то с данными на диске можно распрощаться навсегда. Однако давно известно, что подобный подход к общедоступной криптографии категорически не устраивает Агентство национальной безопасности США, дающее добро на массовый экспорт американских криптопродуктов лишь в том случае, если у АНБ имеется возможность доступа к зашифрованным данным. По этой причине, вероятно, нынешние анонсы о выводе на рынок дисков Momentus FDE уже не содержат упоминаний об отсутствии лазеек, но отмечают «дополнительные сервисные возможности» — одновременное применение до четырех разных ключей пользователей и до четырех «мастер-ключей», обеспечивающих аварийный доступ к данным в обход обычных ключей.

ТЕМА НОМЕРА: Не медицинская проблема: На то ли медицина тратит деньги?

Автор: Леонид Левкович-Маслюк

Борьба с болезнями — не медицинская проблема. Об этом парадоксе нас проинформировал один из авторов сегодняшних материалов, биолог, известный обозреватель индустрии биотеха Александр Чубенко. И это не единственный парадокс в сегодняшней теме номера. Она включает сводку данных о том, чем же болеет в России народ и от чего обычно умирает, — там тоже много парадоксов, причем они не для впечатлительных (как и вся сводка, впрочем).

Цифра

Начиная с 2001 года, Национальные институты здоровья США потратили на исследования методов борьбы с биотерроризмом больше 10 млрд. долларов. За это время определена трехмерная структура токсинного комплекса сибирской язвы; сейчас ведутся усиленные поиски компаундов, блокирующих действие этого

токсина. Вакцина против лихорадки Эбола находится на стадии клинических испытаний. Одновременно выстраивается национальная инфраструктура для исследований в области биозащиты.

Например, удельная смертность от рака у нас в полтора раза ниже, чем в самой благополучной части Европы. Вы уже догадались почему? А состояние здоровья человека (не только у нас, везде), оказывается, лишь на 10% определяется качеством здравоохранения. Остальные девяносто… ну, в сводке все написано: совсем не медицинские факторы.

На этом месте робот, который будет сканировать электронную версию журнала, презрительно усмехнется: а стоит ли оно того — всех этих бесчисленных миллиардов, мифических человеко-лет, неудержимого прогресса наук — если все равно только десять процентов? Одушевленный же читатель, способный представить себя и своих близких на больничной койке, скорее всего согласится — стоит. Бюджеты на медисследования должны формировать и утверждать люди, для которых никаких «скорее всего» нет и быть не может: человека надо беречь от болезней, а если заболел — как можно лучше лечить.

Обдумывание этой темы номера началось как раз с разговоров в редакции о медицинских бюджетах. А вдруг это иллюзия, что медицина только и озабочена тем, чтобы спасти нас от СПИДа, инсульта, нетипичной пневмонии, да и от типичной заодно? Нам ведь кричат со всех экранов совсем о других вещах. Перхоть, перхоть и еще раз перхоть! И псориаз. И кариес. Вот что мы должны — и можем! — немедленно победить. За победой, например, над кариесом миллионы людей с восторгом следят уже десятки лет. Лично я — с 1992 года, когда, впервые попав в Западную Европу, в первый же день узнал тайну кислотно-щелочного баланса (России она была открыта чуть позже). Что, если прикинув рекламные бюджеты на все эти удовольствия да помножив их на правильный коэффициент отдачи, мы с ужасом поймем, что настоящие-то «деньги на медицину» крутятся как раз здесь, и на этом фоне исследования по всяким там птичьим гриппам — удел бессребреников, мечтающих облагодетельствовать человечество?..

К счастью или к несчастью — не знаю, но оказалось, что это предположение ошибочно. Сначала эксперты по разработке лекарств в один голос уверили нас, что «затраты на исследования рака и подобных вещей — это Клондайк, и никакая перхоть там и рядом не стояла». А потом мы и сами в этом убедились, добравшись до кое-каких цифр.

Вот для примера — роспись бюджетов, которые выделяют в США Национальные институты здоровья (National Institutes of Health, NIH) на исследования по разным болезням. Общий бюджет, запрошенный NIH на этот год, — 28,4 млрд. долларов (для краткости — ярдов, как говорят брокеры). По некоторым крупным статьям, в округленных ярдах цифры таковы:

• рак: 5,6

• СПИД: 2,9

• новые инфекции: 1,9

• педиатрия: 3,2

• науки о поведении: 3,0

• проблемы старения: 2,4

• клинические исследования всех видов: 8,8 (в том числе клинические испытания 2,8).

И так далее. При этом все вместе зубные и челюстно-лицевые болезни (кариес отдельно не прописан) — 0,4. Псориаз — какие-то смешные 0,007. И на этом фоне — три ярда на исследования по наукам о поведении?! Чего-то они там намутили, не иначе. На одни лишь близкие нам по профилю сетевые информационные технологии (это только на исследования, и только в медицине!) NIH запросили и наверняка получат 0,4 ярда (400 млн. баксов, по-русски говоря). В общем, насчет Клондайка эксперты не соврали (статьи бюджета, впрочем, могут пересекаться). Что же касается прорывов в борьбе с наиболее рекламируемыми недугами, то, как уточнили специалисты, они обычно финансируются скорее по линии маркетинга, чем исследований в прямом смысле слова. Решив вопрос с бюджетом, перейдем к статистике самих болезней. Потом познакомимся с открывающимися сегодня возможностями «подремонтироваться» с помощью «запчастей». В частности, Александр Чубенко расскажет, как и зачем можно отложить на черный день немного стволовых клеток. Наш эксперт по всему неочевидному Бёрд Киви дает два самых свежих примера парадоксов из медицинской отрасли, неочевидность и «немедицинскость» которых просто зашкаливает. Ну а в заключение профессор-экономист Андрей Юданов просветит нас по поводу экономических механизмов, работающих в фарминдустрии.

Запчасти — фирменные и самопальные

Автор: Леонид Левкович-Маслюк

Искусственный хрусталик глаза или искусственный сердечный клапан давно вошли в клиническую рутину. Полностью искусственный глаз — пока мечта, но уже приобретающая зримые очертания.

А вот полностью искусственное сердце — очень условная и очень штучная, но уже реальность.

Если ближе к инфотеху — с искусственными мозгами пока сложно, хотя искусственные нервы начинают появляться. Но в целом идея заменить то, что испортили болезни, на новенькое и целенькое направляет львиную долю нынешних медисследований. В этом деле явственно разделены стратегия и тактика.

Девайс

В Кембриджском университете приступили к испытаниям «умного» инсулинового насоса (искусственной поджелудочной железы). Небольшое, постоянно носимое устройство вводит в организм страдающих диабетом подростков инсулин в

соответствии с сигналами датчика содержания глюкозы в крови. Предмет испытания — программа, управляющая взаимодействием насоса и датчика.

Генеральная линия в области производства человеческих запчастей — выращивание всего, что нужно, по индивидуальному заказу. На животных уже давно проведены фантастические эксперименты. Еще в 2003 году из стволовых клеток коровы были выращены искусственные почки (поменьше настоящих, правда), которые были пересажены той же корове и прекрасно работали в параллель с обычными. Однако серьезные спецы пока не называют даже приблизительные даты, когда будет преодолена дистанция между такими опытами и спасением пациентов в клиниках. По поводу выращивания самых популярных из жизненно важных органов (сердце, печень, почки) — намекают, что осталось лет десять-пятнадцать. Даже не целое легкое, а сегмент, который можно будет пересадить вместо поврежденного, — и то ожидается где-то лет через десять в лучшем случае (эти цифры я получил, размышляя над обзорами Александра Чубенко).