Идеальный блеф - Ксения Мартьянова

О, святые угодники.

Он закрыл лицо руками и застонал.

Его собственная квартира издевается над его личной жизнью. Если хоть одна из его «маленьких побед» разозлилась настолько, чтобы начать ему мстить, то он просто пропал. А зная то, какого характера женщин предпочитает Алекс, он пропал вдвойне, причем основательно и без возврата. Эти властные, стервозные и разъяренные особы просто раздавят его, превратив в пашет и уйдут, даже не подумав оглянуться.

Его взгляд упал на огромную картину во всю стену, на которой были изображены мужчина и женщина на шелковых красных простынях. Алекс немного привстал на локтях, вглядываясь в холст, и подумал о том, что совершенно не помнит этой картины. У девушки были красивые темные волнистые волосы, привлекательно разметавшиеся по шелку, и он хорошо видел её лицо. Её глаза были закрыты, так что всех её чувств он понять не мог, но видел, как ею без сопротивления овладевали страсть, желание и… что-то ещё, чего он с точностью не мог определить наверняка, потому что это могли сказать только её глаза. Мужчина представлялся перед зрителями своей широкой мускулистой спиной, и даже прикрытый наполовину красной простыней и с отвернутым от всех лицом, можно было догадаться, что он испытывает те же самые чувства, что и женщина рядом с ним. Он подумал о том, что именно в эту самую минуту, она вверяла ему себя целиком и полностью. Она доверилась ему, и именно этот момент запечатлел художник. Он поймал не просто секунду страсти и желания, он остановил мгновение настоящей любви.

- Эй, Ал! Ты где? – голос со стороны кухни заставил его отвлечься от собственных мыслей и этой картины. Алекс соскочил с постели и вышел из комнаты, потирая затекшую шею. – Ты что, спал посреди дня? – его друг усмехнулся и кинул на стол три больших коробки пиццы и связку пивных бутылок.

- Нет, просто думал в неудобной позе. Как ты вошел?

Дилан широко улыбнулся и изобразил театральный поклон.

- Перед тобой мастер по открыванию дверей, супер взломщик, мега хитрый и бесконечно умный агент ЦРУ.

Алекс ухмыльнулся и опустился в кресло.

- Ты нашел запасной ключ?

Дилан сложил руки на груди, а затем развел ими в стороны, словно от полной безысходности.

- Ты знаешь, что ты только что убил все мои мечты?

- Прости, - он улыбнулся и кивнул головой в сторону коробок. – С чем принес?

- Пепперони, с сыром и твоя любимая пицца с особо прожаренным коржом, - Дилан поставил коробки на столик и отвернулся от друга.

Алекс открыл одну коробку, и ему в нос ударил аромат свежих томатов, сыра и чеснока. О Господи, сейчас он готов был убить за кусочек этой дрянной еды. В прямом смысле этого слова.

Он вспомнил, как они с отцом часто ели в местной забегаловке, и как мама постоянно кричала, что они оба посадят себе желудок. Алекс усмехнулся. Она была права, но, черт возьми, для маленького мальчика, чей отец служил в полиции, это был чуть ли не единственный шанс видеть его так хотя бы по несколько часов в день. Чарльз Миллер – ежегодно лучший полицейский города, знаменитый «Кулак Города», как его назвали за то, что он посадил за решетку самого жестокого и самого неуловимого насильника того времени, которого страшились все женщины. Это задержание стоило ему одной ноги и заставило навсегда распрощаться с карьерой. И оно чуть не стоило ему его собственной семьи.

Так странно. Алекс помнил тот день так отчетливо, словно это было только вчера. Но это было уже почти двадцать лет назад.

- С тобой все в порядке?

Он отогнал от себя воспоминания и сморгнул, поймав на себе взгляд Дилана.

- Да, конечно.

Дилан кивнул и бросил ему одну бутылку пива, которую тот поймал на лету. Алекс понимал, что он хочет что-то спросить или сказать, но отчего-то медлит с этим. Зная Дилана, как свои пять пальцев, он мог с уверенностью сказать, что этого человека мало что могло заставить почувствовать неуверенность в себе или в своих поступках. В последнее время он вел себя очень рассеянно, что совсем не свойственно его привычному поведению.

Или все это и вовсе ему просто кажется?

Он наблюдал за тем, как его друг вертел в руках бутылку, пока его взгляд был сфокусирован в одной точке на полу. Он знал эту сосредоточенность, знал эту позу, знал это выражение на его лице. Он совершенно точно о чем-то думал, о чем-то размышлял, его мысли были чем-то заняты или… даже кем-то. Неважно. Его что-то донимало, и он должен был узнать, что именно.

Не успел Алекс и рта открыть, как в дверь кто-то настойчиво и громко забарабанил. Он нехотя встал с мягкого удобного кресла и заковылял к двери, в которую не переставали стучать. И так стучать мог только один единственный идиот.

Он одним сильным рывком распахнул дверь и пальцы человека, стоящего по ту сторону порога ударили в воздухе. Он улыбнулся ему своей широченной ослепительной улыбкой, и они пожали друг другу руки.

- Неужели Сара тебя отпустила? Я думал, теперь у вас что-то вроде почти что семьи и такие мужские вечера, во время которых она находится в полном одиночестве, уже не вписываются в планы твоей будущей жены. – Алекс усмехнулся, радуясь тому, что теперь у него появился новый повод для шуток над другом.

- К твоему сведению, Сара вовсе не одна. – Макс поздоровался с Диланом, затем опустился на диван и широко улыбнулся, блаженно прикрыв глаза. Видимо почувствовав на себе любопытные взгляды друзей, он продолжил. – Они с Дженнифер репетируют девичник по полной программе. Так что на ближайшие несколько часов я весь в вашем распоряжении. И да, - он открыл один глаз и направил его в сторону Алекса, - серьезные отношения с девушкой совсем не тюремное заключение, Ал. Тем более, что Сара просто ангел, она прекрасно осознает, что парням иногда тоже нужно пространство в своем маленьком мужском клубе.

Алекс закрыл дверь и, достав из связки ещё одну бутылку, бросил её Максу.

- Они все так говорят, друг. А потом начинаются бесконечные истерики в стиле «ты снова в стельку, ты что, шлялся со своими идиотами дружками?» или «ты совсем не уделяешь мне внимания, и тебя совершенно не волнует моя жизнь». А после истерик, которые начинают тебе надоедать, вы начинаете ругаться, и это нереально сильно шатает ваши, казалось бы, такие устойчивые отношения. А знаешь что потом? Потом вы оба устаете от нескончаемых разборок. Тебе надоедают её слезы, а ей – твоё безразличие, которое, поверь мне, обязательно появится. И тогда наступает последняя фаза, я называю её «затухание». Отношения рушатся, любовь проходит, и вы расстаетесь. – Алекс безразлично пожал плечами и опустился в кресло. - Эта формула стара как мир.

Макс усмехнулся и покачал головой.

- Ты просто не ничего не понимаешь в отношениях, Ал.

- Хочешь сказать, что я не прав? – он вопросительно вскинул брови и улыбнулся.

- Прав, черт возьми! – но Алекс успел насладиться своей правотой всего пару секунд, потому что Макс тут же продолжил. - Но я не согласен с тобой ровно в половине твоих суждений. «Затухание», как ты его называешь, происходит далеко не у всех.

Алекс не унимался.

- Процент разводов говорит сам за себя.

- Многие люди разводятся по глупости.

- Многие люди и женятся по глупости.

Уголки губ Макса поползли вверх.

- Тоже верно. Но те, кто женятся по любви, обычно живут долго и счастливо.

- Любовь – сама по себе одна большая глупость. А «жили долго и счастливо» просто выдуманный конец для детских сказок, в которые умные взрослые люди перестают верить с тех пор, как узнают, что монетку им под подушку кладет не Зубная Фея, а мама или папа.

- В сказки верят те, кто хочет сделать свою жизнь волшебной, и в этом нет совершенно ничего зазорного.

- Но жизнь не одна сплошная радуга, ведь так? – Алекс наклонился чуть вперед. – Хоть полосы в ней и присутствуют.

- Есть счастливые семьи, и их не так мало, как ты думаешь. Возьми, к примеру, своих же родителей, - Макс победно улыбнулся, понимая, что нашел достойный пример. – Они счастливо живут вместе уже почти тридцать лет! И не говори мне после этого, что любовь – это глупость.

- Им пришлось через многое пройти, возможно, именно поэтому их любовь не такая уж и глупость, потому что она основана на чем-то большем, чем простая зависимость. Да, они пример для подражания, но таких людей всего ничтожных пять процентов. И не говори мне, что после такой статистики я должен во что-то верить.