Русалка - Шеннон Дрейк

Отпив большой глоток, девушка почувствовала, что горький эль лишь усиливает ее несчастье. С каждым движением гортани петля на шее давила все сильнее, жидкость не давала ни теплоты, ни мужества.

Спектакль у Бауэла подходил к концу, повозка тронулась, сопровождаемая гвалтом, гиканьем и насмешками мужчин, которые советовали палачу подольше помучить Ондайн на потеху публике. Они приближались к тайбернскому дереву — трехступенчатому сооружению, где очень скоро им на шеи накинут петли. На спину лошадей градом посыплются удары хлыста, повозка рванется, и они с Джозефом и Маленьким Пэтом повиснут на перекладине.

«Господи, поскорее бы», — тихо молила Ондайн. Она чувствовала пронизывающую дрожь и думала только о том, чтобы не споткнуться и не упасть. Перед ней высились открытые галереи, окружавшие виселицу со всех сторон. Зрители выкладывали по два шиллинга за место, чтобы насладиться зрелищем казни с высоты в три человеческих роста.

Галереи были полны.

Ондайн закрыла глаза. Солнце мягко пригревало ее лицо, а легкий влажный ветерок, обещавший в скором времени дождь, ласково овевал щеки. Она смотрела поверх толпы. Никогда ей больше не увидеть солнца. Никогда не пробежаться по лугу, не сорвать диких цветов с влажной от свежей росы земли…

— Иди с Богом, девочка! — ласково сказал Джозеф. — Ибо Он знает всю твою доброту и примет тебя в Свои объятия.

Умереть… Нет! Она ненавидит смерть! Она будет бороться до последнего, брыкаться, кричать и кусаться… и ничего не добьется, подумала она с горечью. Спасения нет. Но по крайней мере она не даст толпе развлечься и оправдать денежки!

Все трое стояли под виселицей. Девушка хотела наклониться, но ее стесняла петля, которую уже набросили ей на шею.

Раздобревший святой отец невнятно бормотал слова молитвы, палач дал им последнее слово.

Маленький Пэт закричал, умоляя даровать ему жизнь и плача от страха. Ондайн кусала губы. Четырнадцатилетнего мальчишку приговорили к смерти за срубленное в герцогском лесу дерево. Да! Это «преступление» совсем не походило на ее собственное.

Зрители смаковали каждую минуту, с восторгом ловили каждое слово. Ондайн шагнула вперед. У нее было что сказать напоследок.

— Что здесь происходит? — Ее голос окреп, сделался громким, сильным и чистым. По толпе пробежал и стих ропот. — Вы радуетесь судьбе этого мальчика? Если так, то да пошлет Бог день, когда вам не хватит на хлеб тех двух шиллингов, которые вы заплатили сегодня за ваши места! И пусть голод пригонит вас на берег реки и вынудит ловить рыбу и думать только о том, как бы наполнить ваши пустые утробы, а вовсе не о том, кому принадлежат эта река и рыба в ней! Пожалейте этого мальчика! И поймите, что его судьба может стать вашей…

— Повесить ее! — взревела разъяренная толпа, жаждущая зрелищ, а не проповеди, и пламенная речь оборвалась.

— С Богом! — выкрикнул судья сэр Вилтон.

Он выдержал паузу, ожидая, когда люди успокоятся, и в воцарившейся тишине Ондайн с отчаянием взглянула на Джозефа.

— Чего же они тянут? — взмолилась она, изнемогая от желания покончить с этим как можно скорее.

— Предлагается брак, — тихо ответил старик.

— Предлагается брак! — во весь голос повторил следом за ним судья, обращаясь к зрителям. Джозеф пожал плечами:

— Таков обычай, детка. Как и эта шутовская процессия, как кружка эля. Если найдется парень, который захочет на тебе жениться, девочка, тебя освободят.

Ондайн напряженно вглядывалась в толпившихся внизу мужчин, но не увидела никого, чье прикосновение не вызвало бы в ней омерзения. Вокруг стояли одни только развратные и грязные мужланы. Сердце ее забилось, ибо она в считанные секунды поняла, как дорога ей жизнь. Она согласится на что угодно, лишь бы выжить!

— Мне чертовски нравится эта девчонка! — выкрикнул плешивый торговец с брюхом как бочка. — Но боюсь, моя женушка переломает нам ребра, прежде чем мы успеем добраться до постели!

Взрыв смеха разнесся по ветру. «Подлый мерзавец! — подумала Ондайн. — Лучше умереть, чем позволить такому, как он, дотронуться до себя». Она прищурила глаза. Но ведь брак давал ей возможность побега! Похотливые подонки! Если кто-нибудь из них захочет на ней жениться, рано или поздно она покажет своему «муженьку», что он за дрянь, прежде чем навсегда исчезнуть из его жизни!

Но девушка вдруг подумала о том, как выглядит сама и какой источает запах! Боже, в какое чудовище могут превратить любого две недели, проведенные в Ньюгейте! В ее растрепанные и спутанные волосы набились солома и комья грязи, заляпанные щеки ввалились, а изодранное платье висело, как мешок. Кто же польстится на нее!

— Ну хорошо, — заговорил снова судья. — Что-то не видно ни невесты для старика или мальчика, ни жениха для девушки. Приступаем к казни…

— Подождите, господин судья!

Ондайн увидела подвижного человечка, торопившегося припрыгивающей походкой к деревянным ступенькам тайбернского дерева, этому орудию пыток и смерти. Ее глаза заволокли слезы. Человечек на первый взгляд показался ей отвратительным — коротышка с желтого цвета лицом и клювом вместо носа, но его темные блестящие глаза лучились теплом, а в голосе слышались командные нотки. Он сильно отличался от толпы похотливых олухов. По одежде его можно было принять за кучера или слугу богатого господина: короткие штаны и куртка благородного черного цвета и белая рубашка. Кроме того, он выглядел как человек, привыкший иметь собственное мнение.

— Хорошо, подожду минуту, обещаю. Что дальше? Ты хочешь жениться на девушке? Для выскочки с твоей внешностью это, пожалуй, единственный шанс добыть молодую и красивую невесту, пусть даже и замарашку! — во весь голос грубо захохотал судья.

— Мне нужно перемолвиться с девушкой, — сказал некрасивый человечек. Он приблизился к Ондайн и тихо, не желая привлекать внимания окружающих, спросил: — Ты осуждена за убийство?

Ондайн отрицательно покачала головой, с трудом сдерживая слезы, пеленой застилавшие ей глаза и готовые покатиться по щекам. Да, когда-то ее обвиняли в убийстве, не здесь и не сейчас, но и тогда она была невиновна.

— В чем твое преступление?

— Браконьерство.

Некрасивый маленький выскочка с ясными глазами и носом-клювом кивнул, одобрительно улыбнувшись.

— Хочешь выйти замуж, чтобы избежать петли висельника?

Палач громко загоготал, отчеканивая каждый звук, вырывавшийся из-под черной маски. Он стоял довольно близко и слышал каждое слово желтолицего человечка.

— Ха-ха-ха! Похоже, гном, девица предпочтет смерть замужеству! Человечек кинул на палача презрительный взгляд, от которого скрытый под капюшоном гигант тут же смолк.