Новые истории, которые заставят тебя покраснеть (сборник) - Мари Грей

Проклятая дискета ничего ей не объяснила… Естественно! Как могла она найти человека, не зная даже его фамилии? В самом деле, список оказался совершенно бесполезен. Если бы у нее была хоть какая-то зацепка… имя или что-то еще! Правда, она могла бы обойти всех мужчин из списка… но при отсутствии надежной легенды она никогда бы не осмелилась на такое.

После месяца бессонных ночей и несбыточных грез, Лоранс впала в тоску.

И вдруг в ее голове родился план. В течение нескольких дней она оценивала его со всех сторон, взвешивая все за и против. И пришла к убеждению, что это был единственный и наилучший вариант.

Без промедления, этап за этапом, Лоранс приступила к его реализации. Ей необходимо было провести кое-какую подготовку: найти идеальное место, что ей, в конце концов, удалось.

Для выполнения решающего этапа ей пришлось взять выходной — хотя ее работа и без того страдала в последнее время — и, наконец, осуществить задуманное.

Через неделю примерно сто человек в разных районах города получили красивую пригласительную карточку, на которой значилось:

“Вас, причастного к тому, что нашему первому маскараду сопутствовал неожиданный успех,

Вас, ранее присоединившегося к нам в поисках запретных наслаждений,

Вас, умеющего заглянуть вглубь Ваших желаний и Ваших страстей,

Вас, ценящего всю деликатность наших поисков…”

«Дорогой Жюльен»

«Дорогой Жюльен!

Я видела тебя в «Кристалл клубе» в прошлую субботу. Ты играл и, как всегда, был великолепен. Подружки советовали мне подойти поговорить с тобой, попытаться тебя заинтересовать, но я просто не могла пошевелиться. А между тем, я постоянно думаю о тебе! Должно быть, я твоя самая верная поклонница. Но у тебя их, наверное, толпы.… И все же, не таких, как я, клянусь…

Не знаю, почему ты так действуешь на меня: то ли это та печать отрешенности, что лежит на твоем лице, то ли твой дивный талант… Твои руки ласкают струны гитары… Я смотрю на твои длинные пальцы, когда они любовно пробегают по грифу, и кажется, чувствую каждый звук, который рождается и умирает под твоими прикосновениями. От всего этого я просто впадаю в транс. Я как будто парю в некой сфере, в которой есть только ты. Только ты, твой устремленный вдаль взгляд и твоя музыка.

Может, в следующий раз я решусь подойти к тебе? Не знаю. Пока у меня хватает смелости лишь дать тебе знать, что я существую, что есть женщина, которая сгорает от желания познакомиться с тобой. Я была бы безумно рада, если смогла бы вдохновить тебя на одну из тех мелодий, которым ты даришь жизнь. Но, кажется, я погорячилась! Прости! Мне хватит и того, что я узнала, где ты будешь играть в следующий раз. Я приду и буду смотреть на тебя, восхищаться… желать тебя.

До скорой встречи. Х.»

Жюльен был ошеломлен. С ним никогда не случалось ничего подобного за всю, так сказать, его музыкальную карьеру. Впрочем, слово «карьера» звучало несколько напыщенно. Выступая последние четырнадцать лет в клубах, он еле-еле сводил концы с концами: жалкие гроши, в общем-то, да сплошные заботы, и какая уж там слава… Из-за этой музыки, без которой он все же не мог обойтись, он даже потерял Жаннель.

Он смял письмо, но тотчас одумался: какой мужчина позволит себе выбросить в мусорное ведро такое послание? Писала, наверное, какая-нибудь тринадцатилетняя девица или девушка, которая только-только начала посещать такие места, как «Кристалл клуб» на законных основаниях.… А может, это какая-нибудь дамочка, мучающаяся от неудовлетворенности, и которая только и может реализоваться таким образом. Тем не менее, Жюльен был польщен. Да! И он не собирался скрывать это от себя. Он никогда — по крайней мере, сколько себя помнил, — не был объектом такого восхищения со стороны женщины. Даже Жаннель и та была гораздо более сдержанна.

Познакомились они с Жаннель в одном из модных баров, где он и играл со своей группой. Он сразу заметил ее, но не мог исторгнуть из себя ничего умного, даже более или менее связного, чтобы начать разговор. Конечно, он скорее привык к тому, что первый шаг делали женщины, но и такое развитие сюжета мало к чему приводило… Жаннель поначалу даже не взглянула на него. Только позже, когда певец Йен спросил зал, не хочет ли кто-нибудь «поблюзовать» вместе с ними, она поднялась со своего места, уверенно направилась к сцене, и, наградив Жюльена улыбкой, которая могла растопить любую льдину, начала петь. Он сразу почувствовал: это, что называется, любовь с первого взгляда: руки стали потными, пальцы прилипали к струнам, голова гудела, причем вовсе не от оглушительного грохота ударных. От этого выброса адреналина он просто заболел. Но болезнь эта называлась Жаннель.

Короче, вечер закончился гораздо лучше, чем начался.

К двум часам ночи Жюльен уже был безоглядно влюблен в девушку, о которой тогда еще почти ничего не знал. Разве только то, что в ее жизни не было никаких страшных тайн: не было ни угрюмого мужа, ни других проблем, которые могли в дальнейшем все испортить. В общем, это была девушка его мечты. Они прожили вместе больше четырех лет…

Жюльен постарался изгнать из своего сознания эти мучительные воспоминания и снова обратился к письму поклонницы. Несмотря на воспоминания о Жаннель и той боли, которую она ему причинила, любопытство брало свое.

Через несколько дней он получил следующее послание:

«Дорогой мой Жюльен!

Вчера вечером ты был еще более привлекателен, чем обычно. На этот раз меня потрясли твои волосы. В свете прожекторов они были такими блестящими… я уже представляла себе, как они мягко касаются моего лица… Жюльен, ты всегда один! Почему? Сердечная рана? Или ты меняешь поклонниц, как перчатки? Вчера вечером я представила себе, что ты стоишь на сцене обнаженный. Я видела только тебя одного в разноцветье прожекторов, в этой оргии цвета. А я, я стояла рядом и тихо восхищалась…

Скоро я наберусь смелости и подойду к тебе. Только я должна быть уверена, что твое тело и твое сердце не принадлежат никому. Знай я это, я отдалась бы тебе вся.

До скорой встречи, Жюльен. Х.»

О Боже! Она хочет быть уверена, что его сердце не принадлежит никому! Эта фраза вернула его к тем четырем годам почти совершенного счастья, которые он разделил с Жаннель. Счастья, которое так глупо оборвалось…

К тому времени он уже мог дать ей все, чего она хотела, но тут она увлеклась живописью, ее работы стали продаваться. Дальше — больше. Она стала упрекать его, что он де не балует ее так, как балует его она. Когда он, например, пытался убедить ее, что путешествие, которое она планировала, слишком дорого, она начинала обвинять его в эгоизме, в том, что он недостаточно любит ее, раз не может пойти на такую небольшую жертву. В конечном счете, все это говорилось для того, чтобы подчеркнуть, что он немного зарабатывает и не может доказать свою любовь в полной мере. Сама же Жаннель становилась все богаче и щедрее. Женщины, конечно, считают себя совершенными созданиями, но выносить это совершенство просто невозможно. И настал день, когда она бросила ему в лицо, что он просто осел, который играет в своем «маленьком бездарном оркестре» с единственной целью: служить объектом поклонения смазливых девиц из публики.