На взлет идут штрафные батальоны. Со Второй Мировой – на Первую Галактическую - Алексей Ивакин

– Что, простите? – не понял Карл.

Фил вздохнул:

– Они нашли религиозных фанатиков, вера которых не позволяет вмешательство в генотип. Тело как храм Божий и прочая религиозная ересь. Мне хотелось бы получить консультацию у культурологов и антропологов, но тогда придется привлечь посторонних людей, а это может вызвать утечку информации.

– Хм… По фанатикам у нас есть свой специалист. Густав! Вы можете охарактеризовать ситуацию?

– Конечно, нет, – развел длинными руками еще один участник научного совещания. – Слишком мало информации. Я даже не знаю, к какой конфессии относятся эти… гм… найденыши.

– Но ведь в истории было что-то подобное? – пыхнул сигарой Зиг и подошел к камину, в котором потрескивали настоящие дрова. Не какая-то примитивная 4Е) – иллюзия, а самые настоящие. Дубовые.

– Отдельные группы маргиналов, как правило, исламского толка. Старокатоликов мы локализовали и размыли еще в прошлом веке.

– А кто в этой, как ее? Старой Вятке? Да, Старой Вятке. Кто там жил до Умиротворения?

– Если не ошибаюсь, большинство – агностики и атеисты, небольшая часть исламистов, совсем немного христиан ортодоксального направления. Но как они могли сохраниться в центре Евразии?!

– В центре Сибири, говорят, до сих пор снежные люди бродят, – хихикнул Бархус.

– До Сибири оттуда далеко. Это окраина Большой Москвы. Правда, после нее экологический заповедник начинается, «Северные Планетарные Легкие». Южные, я напомню, в Амазонии…

– Карл, вы заткнетесь, наконец? По-моему, у вас профессиональная деформация! Нет?

Карл замахал руками перед собой и сел в кресло, словно показывая: молчу, молчу!

В кабинете повисла тишина, пронизанная синим табачным дымом и запахом коньяка.

Зиг медленно зашагал по кабинету. Остальные члены Ученого совета молча следили за ним.

– Власти в курсе произошедшего?

– Наверняка уже в курсе, – ответил Фил.

– Тогда мое предложение будет таково, – медленно сказал Зиг. – Эксперимент пока продолжить. Тем самым мы выявим маргинальные популяции, если таковые будут. Лишний материал для исследований нам не помешает. В то же время приготовить все необходимое для свертывания эксперимента, если будет угроза его окончательного выхода из-под контроля.

– А что с отработанным, материалом? – поинтересовался Густав.

– В корзину, – резко махнул сигарой Зиг. Пепел ссыпался на полу пиджака. Зиг с неудовольствием посмотрел на белые пятна, попытался смахнуть их, но еще больше растер по ткани. Потом добавил, исподлобья посмотрев на гуманиста Карла:

– Голосование необходимо?

– Я – за! – торопливо ответил тот. – Но с включением в протокол заседания моего особого мнения! Эксперимент прекратить немедленно, материал переправить на место постоянного пребывания в соответствующую эпоху!

– К Автарку пойдете лично вы?

– Э-э… Зачем?

– Объясняться по поводу трат энергии! И получать… – он поморщился, закончив с нескрываемым сарказмом, – И получать его драгоценный вердикт,

– А я-то что? Автарком у нас Милтон и Фриц заведуют! Вот пусть они и…

Карл даже съежился под тяжелым взглядом Зига.

А тот, опять отряхнув пиджак, снова зашагал из угла в угол кабинета.

– Еще особые мнения будут?

Молчание.

– Тогда – единогласно!..

Несмотря на то, что в десантном отсеке трофейного челнока находилось восемь бойцов в тяжелом штурмовом снаряжении и несколько герметичных контейнеров, огромный бот был заполнен едва на треть. Видимо, эта угловатая, с мощной внешней броней, машина изначально и разрабатываясь для перевозки объемных грузов… или ящеров. Никаких удобств и противоперегрузочных ложементов внутри не предполагалось, лишь широкие складные лавки вдоль бортов, оснащенные примитивной привязной системой, и все. Груз, буде возникала необходимость его транспортировки, закреплялся прямо к палубе и бортам. По самым скромным прикидкам, сделанным Ильченко при осмотре бота, «этот летающий хлев» мог без труда вместить десять, а то и куда больше крокодилов. Ассоциация с хлевом была, между прочим, вовсе неслучайной: даже несмотря на распахнутые при посадке люки и опущенную аппарель, воняло внутри… сильно, короче, воняло. Да и лавки с полом были покрыты какими-то подозрительными влажными пятнами и слизистыми потеками, что немедленно породило среди разведчиков множество предположений, одно другого скабрезнее. Забота о жизнях рептилий-десантников во время полета, судя по всему, ограничивалась поддержанием герметичности отсека и не более того: никаких следов систем жизнеобеспечения или хотя бы отопления не обнаружилось и в помине. Посадочный челнок явно не был приспособлен к длительным перелетам в пространстве, в противном случае его экипаж просто вымерз бы. Зато нашлось объяснение теплым комбинезонам пилотов, поддетым под легкие пространственные скафандры – словно летчики далекого прошлого, они попросту мерзли во время полета. В общем, захваченный летательный аппарат поразил собственной аскетичностью даже видавших виды разведчиков, отнюдь не привыкших к особым удобствам…

Никакого бортового вооружения неведомые конструкторы не предусмотрели, прикрывать боты во время высадки должны были истребители – или их вовсе не предполагалось защищать. Да и зачем, собственно, если ген агрессии у тех, кому отводилась роль жертв, остался в прошлом? А если вдруг и найдется, кому пустить зенитную ракету или выстрелить из плазменной пушки, так ящеров много, этих собьют – другие благополучно приземлятся…

– Размещаемся согласно купленным билетам, товарищи, не толкаемся, уступаем места пожилым людям и беременным женщинам, – балагурил Ильченко, проверяя, надежно ли закреплены привязные ремни у его бойцов. – Перцев, ты куда винтарь пристроил? Совсем сдурел? Если вдруг болтанка в верхних слоях атмосферы начнется, ты ж первый шлемом на свой ствол и насадишься! А мягкости хода я от этого летающего хлева как-то не ожидаю. Это и остальных касается, мужики. Оружие коленями не зажимать, вертикально не ставить, закрепляйте вон ремнями, так оно всяко надежнее и безопаснее. Махнов, капитан, ты где?

– Тут я, – капитан поднялся на ноги, выглянув из-за контейнера с боеголовкой. – Крепеж проверял. Вроде надежно, а то неохота как-то, чтоб эта дура начала по отсеку кувыркаться. Еще рванет с перепугу…

– Рвануть не рванет, – усмехнулся Василий, похлопав себя по армированному карману скафандра, куда положил выданный Харченко пульт управления детонатором ядерного заряда. – Она, в принципе, тихая и ручная, как граната. А вот помять нас может – мама не горюй, контейнер-то свинцовый. А то и вовсе борт пробить. Остальные ящики тоже проверил?

– Ага, – кивнул Махнов, занимая свое место и разбираясь с привязной системой.

Во втором контейнере находилось запасное оружие, боеприпасы и запас регенерирующих дыхательных патронов для системы жизнеобеспечения скафандров, а в третьем – баллоны с нервно-паралитическим и усыпляющим газом, которые предполагалось использовать при захвате корабля. Идея принадлежала, как ни странно, Финкельштейну – особист с Крупенниковым поначалу предполагали обычный силовой захват звездолета мобильной штурмовой группой. Яша же подошел к задаче куда более творчески и гуманно, предложив подать в вентиляционную систему корабля снотворный газ, который, как выяснилось, одинаково действовал и на людей, и на рептилий. Этим обеспечивался и быстрый захват корабля, и «сохранность» пленных, настроенный на самоликвидацию психоблок которых во сне оказался бы беспомощен. К сожалению, газ этот, хоть и действовал мгновенно, оказался чрезвычайно летуч, поэтому уверенности в том, что удастся создать необходимую концентрацию во всех корабельных помещениях, не было. Потому решили обработать снотворным лишь помещения управления и жилые отсеки экипажа, а все остальные – боевым OB нервно-парализующего действия, тем более, что при наличии и быстром использовании антидота, WX9 не обязательно приводил к гибели.

Из оружия с собой взяли лишь маломощные безгильзовки G-55 и укороченные десантные электромагнитные винтовки, и то, и другое – с уже отлично зарекомендовавшими себя в борьбе с ящерами тридцатимиллиметровыми подствольными гранатометами. Стрелять же внутри корабля из плазменного оружия не казалось хорошей идеей.

Всего в штурмовую группу вошло восемь десантников под командованием двух капитанов, Махнова и Ильченко: четверо успевших отличиться во время недавней разведки боем на Гроте и Мелиссе разведчиков – Чердыклиев, Перцев, Углов и Броско и двое танкистов, временно оставшихся «без работы», суть – лишенных боевых машин. Пилотировали челнок, разумеется, местные, самолично отобранные Харченко добровольцы, до того служившие в спасательном Флоте и, по мнению особиста, с психологической стороны подготовленные куда лучше большинства летунов-курсантов Добровольческого корпуса. По крайней мере, тайгу они бомбили будь здоров, вроде бы не испытывая при этом никаких особых моральных комплексов и чувства вины…