Влюбленная. Гордая. Одинокая - Елена Левашова

Люба бледнеет и сникает: боится, что я ударю ее в ответ. Делает шаг назад, к большому лакированному столу темного дерева. Чертовски соблазнительная маленькая воительница… А мне уже плевать на то, что происходит с нами… со мной. Я ее хочу. Прямо сейчас.

Люба испуганно качает головой. Ее губы раскрываются в немом протесте, и я замечаю, какие они яркие и пухлые от прилившей к ним крови, соблазнительно манящие. Словно озабоченный извращенец, я рывком притягиваю девчонку к себе и впиваюсь в ее рот. Люба мычит и лупит меня по груди, пробуждая почти звериный голод.

Поцелуй походит на схватку, но мне хочется подчинить ее, приручить, успокоить… Ты хочешь меня, девочка… Признайся и уступи. Руки Любы слабеют и тянутся к моей шее, прячутся в волосах на затылке. Она робко касается кончиком языка моей нижней губы, а потом, осмелев, втягивает ее. Мы жадно целуемся, кусаем губы в кровь, сплетаем языки. Сердце отчаянно рвется из груди, а тело пылает, оживая под ее прикосновениями. Я целую ее… Поддаюсь временному помешательству, отбросив мысли о том, что будет завтра.

Люба гладит мои плечи, грудь, опускает горячие руки ниже, к паху…

Ее ладони проворно справляются с брючным ремнем и ширинкой. Она трогает меня через ткань боксеров, а потом забирается внутрь, обхватывает ладонью член, повторяет пальчиками рисунок вздувшихся вен.

– Люба…

Меня затапливает чувство странного голода, путающего мысли, дурманящего. Я словно возвращаюсь в дежавю. Ноздрей касается аромат ее волос – летнего луга и сочной листвы, и тонкий запах цитрусового парфюма в ямке на шее.

Я усаживаю девушку на край стола, небрежным движением сбросив стаканчики с ручками и прочими мелочами на пол. Задираю юбку на талию… Че-е-ерт! Стройные бедра девчонки обнимают тонкие черные чулки. Резким движением я снимаю с Любы трусики и притягиваю ее к себе. Она прогибается в пояснице, как пантера, ее учащенное дыхание прерывается в ожидании последнего, разделяющего нас шага.

– Мир… – шепчет она, лаская меня взглядом. И эта нежность, струящаяся из глаз, убивает наповал, забираясь в душу.

И я делаю его – последний до освобождения шаг – врываюсь в нее. Крепко сжимаю девичьи бедра, толкаюсь всего раз, и Любу накрывает волна знакомого мне томительно-сладкого наслаждения.

– Да-а-а, Мир. Да…

Боже, девочка, как же быстро! Прикусываю язык, чтобы не сказать очередную глупость и не получить еще один удар по щекам. Я не отпускаю ее, а Люба не вырывается, качаясь на волнах стихающего удовольствия. Мне мало ее эмоций, их пьянящего чистого концентрата. Мало, мало!

Я все еще в ней, внутри ее влажной узости. Зарываюсь в волосы Любы и стаскиваю заколку с хвоста. Локоны рассыпаются тяжелой блестящей копной по плечам и спине.

– Любаша, Любочка… – голос оседает почти до шепота от ее волнующей близости. – Я хочу тебя.

Пальцы проворно справляются с жемчужными пуговицами блузки, Люба помогает мне снять невесомую вещицу и отбрасывает ее в сторону. На ней кружевной дорогой бюстгальтер цвета пыльной розы, а я почему-то вспоминаю простенький хлопковый лифчик в горошек. Помню, как снимал его тогда…

Щелкаю застежкой и обнажаю налитые груди. Дыхание перехватывает от вида ее кремовой нежной кожи и твердых розовых сосков. Сминаю их ладонями и втягиваю в рот. Мы не перестаем касаться друг друга, гладить, согревать теплом тел, жадно целоваться. Давно меня так не вело… Черт. Что же я делаю?

Горячие пальцы гладят спину Любы, сжимают ягодицы, бедра. Сытость исчезает из ее взгляда, сменяясь огоньками вновь вспыхнувшего желания. Девчонка толкается навстречу, и я наращиваю темп, вхожу на всю длину, одной рукой сжимая поясницу, а другой накрутив ее волосы на кулак.

– Сними ее, – Люба царапает мои плечи, рвет пуговицы сорочки. – Хочу тебя, Мир… Хочу обнять.

Жадные касания ее пальчиков опаляют мои плечи и грудь. Ее руки везде – на моей шее, спине, твердом животе. Ничего не соображая, я беспощадно тараню ее тело, растягиваю до легкой боли, срываю с искусанных губ надсадные крики.

Люба отпускает себя. Как же вовремя, девочка! Крепко обхватив мою шею, стонет и сдавливает меня изнутри пульсацией, вынуждая последовать за ней в бурном оргазме.

Изливаюсь в нее, тяжело дыша и упираясь лбом в ее висок. Мышцы звенят, как гитарные струны. Еще не успокоив дыхание, я нахожу глаза Любы, чтобы сожрать очередную дозу чистейшего эликсира ее эмоций.

– Я хочу встречаться, – шепчу я, как в бреду.

Глава 5

Люба

Горячие пальцы Мира перебирают мои спутанные длинные волосы, а влажное дыхание обжигает висок. Уже все закончилось, но мы не разжимаем объятий. Слизываю капельки пота с верхней губы рыжего засранца и глажу ссадины на щеках от моих ударов. Черт, какая же я несдержанная! На шее Мира след от моих губ, а на плечах царапины, но он словно не замечает этого.

– Я хочу встречаться, – голос мужчины пробирает до костей.

Неужели это произносит Мир? Гладит мою влажную спину, прижимая к твердой мускулистой груди, и просит о свидании?

– Тебя устроит моя квартира, Любаша? Или предпочитаешь свою территорию? – Замираю под руками парня от ощущения внезапного холода.

– Что? – отстраняюсь я. Боголюбов криво ухмыляется, продолжая лениво поглаживать мои плечи. – Ты предлагаешь не встречаться, Мир, а трахаться в свободное от работы время.

– Да, пускай так, пончик, и что в этом плохого? – слова Боголюбова сбрасывают меня в пропасть самобичевания и жгучего стыда.

– Не называй меня так, я давно не пончик.

– Извини, детка.

– И так тоже, – горло перехватывает досада на собственную дурь и похоть. Я слишком хорошо знаю, каково это – сгорать в огне, и снова лечу на него, как глупый мотылек… Не в силах выдержать его взгляд, опускаю глаза на свои влажные бедра. – Боголюбов, ты гинеколог или как?

– Или кто.

– Или где!

– Прости, детка, не ожидал, что так получится. Я напишу тебе название препарата и… ничего не будет. В остальном я здоров, тебе не о чем беспокоиться. Надеюсь, мне тоже. Ты же не со всеми такая беспечная? А, крошка? – обольстительно-лениво произносит он.

– Пошел ты.

– Чего ты хочешь? Тебе нужны прогулки под луной и ухаживания? Тебе недостает их от того, кто дал тебе все это? – хрипло произносит Мир, окидывая взглядом кабинет. – Я не вчера родился, Любовь Петровна. Лучше бы вместо всяких цацок трахал тебя как следует.

– Боголюбов, убирайся. Уходи, пока я не разбила тебе нос, – выдавливаю я, ощущая, как воздух покидает легкие, а перед