Гамильтон - Лорел Гамильтон

- Даже если упомянутая неприятность так сильно напугала тебя и Малькольма?

- Я верю в тебя, ma petite. А ты доверяешь мне?

Вопрос был явно с подтекстом, но я, наконец, выдавила:

- Ага.

- Кажется, у тебя есть кой-какие сомнения на этот счет.

- Я доверяю тебе, но… Я ужасно не люблю секретов, и не доверяю Совету. А еще у меня на руках ордер на ликвидацию вампира, который может оказаться невиновным. Еще один ордер я получу уже завтра. Оба вампира - члены Церкви Вечной Жизни. Я могу не соглашаться с философией Малькольма, но его прихожане обычно не убивают. Если будет и третий ордер, то это наверняка подстава. Закон оставляет мне слишком мало лазеек, Жан-Клод.

- Вообще-то, по моему мнению, он оставляет их слишком много, ma petite.

- Да, да… но если я не исполню ордер в срок, мне придется отвечать за это перед вышестоящими. Я теперь федеральный маршал, и меня могут вызвать на ковер для объяснений.

- Разве были такие прецеденты?

- Пока нет. Но, если я не исполню приговор, а преступления с тем же мотивом будут продолжаться, то мне придется придумать убедительное оправдание, почему я не убила-таки Салли Хантер. Полиции не скормишь твое «это секрет», если при этом продолжают погибать люди.

- И сколько людей уже погибло?

- По человеку на ордер. Но если я буду тянуть время, некто вполне может ускорить события, подталкивая меня к действию.

- Вероятно.

- Вероятно, - эхом повторила я.

- Oui.

- Знаешь, ситуация начинает мне решительно не нравиться.

- В прошлом некоторые ордера ты исполняла по собственному усмотрению. Ты спасла нашего Эвери, к примеру.

- Он не «наш» Эвери.

- Он будет твой, если ты ему позволишь, - в его голосе прозвучали просто непередаваемые интонации.

- Ты ревнуешь к Эвери Сибруку? Он же всего два года, как мертв.

- Это не та ревность, о которой ты думаешь.

- А какая?

- Он испил моей крови, когда приносил Клятву, но подчиняется он не мне. Я вроде как его мастер, но, если бы мы с тобой отдали ему противоречащие приказания, то я не уверен, чьего приказания он бы послушался.

- Хочешь сказать, что моя воля привязала его крепче, чем твоя?

- Я думаю, что это вполне возможно.

Настала моя очередь промолчать. Я не просто аниматор, поднимающий зомби, но еще и некромант, самый что ни на есть настоящий. Мне подвластны не только зомби. Мы до сих пор до конца не поняли, на кого и насколько простирается эта власть.

- Малькольм сказал, что он больше не знает, кто из нас жертва, а кто мучитель.

- Он может говорить глупости, но все же он не дурак.

- Кажется, я понимаю, о чем ты, - произнесла я.

- Тогда я буду краток. Отправляйся на свидание с Натаниэлем и празднуйте свою почти-годовщину. В этой битве мы пока что не участвуем, а возможно, нам это и не грозит. Не стоит даже пытаться в это ввязываться, ибо это может означать смерть для всех, кого мы любим.

- Вот спасибо! С таким оптимистичным напутствием я непременно получу от сегодняшнего вечера искреннее удовольствие.

Честно говоря, факт предстоящего сегодня свидания заставлял меня чувствовать себя немножко неловко. Натаниэль хотел отпраздновать нашу годовщину. Проблема заключалась в том, что мы не смогли определиться, когда именно наши дружеские отношения переросли в нечто большее. В общем, он сам выбрал дату и назвал ее почти-годовщиной. Если бы вся эта история меня так не смущала, я выбрала бы датой день нашей первой близости. Но как бы я объяснила друзьям, почему именно этот день?

Жан-Клод снова вздохнул, на этот раз безо всякой сексуальной подоплеки, скорее, слегка расстроено.

- Мне бы хотелось, чтобы эта годовщина прошла замечательно, ma petite. И не только ради тебя и Натаниэля. Если бы ему удалось преодолеть твое рефлекторное сопротивление романтике, то у нас всех появился бы шанс отмечать с тобой такие особые дни.

- И какую дату ты выбрал бы для нашей годовщины? - спросила я, и мой голос сочился сарказмом.

- День нашей первой близости, ведь именно в этот день ты, наконец, позволила себе полностью любить меня.

- Черт, похоже, ты уже размышлял об этом.

- Почему тебя так коробит сентиментальность, ma petite?

Хотела бы я ответить, только не могла. Честно говоря, я и сама толком не знала.

- Не знаю и приношу свои извинения за то, что бываю такой занозой в заднице. Мне жаль, что я не позволяю тебе и остальным быть настолько романтичными, насколько вам хочется. Прости за то, что меня так сложно любить.

- А теперь ты слишком строга к себе.

- Я испугана, я зла, я растеряна, и я не хочу с тобой спорить, потому что в этом нет твой вины. Но теперь, благодаря твоим словам, я не чувствую себя вправе отменить сегодняшнее свидание с Натаниэлем, - тут я замолчала, обдумывая сказанное. - Ах ты зараза, ты это специально сделал! Ты заговорил мне зубы так, что я теперь просто не могу отказаться от встречи.

- Может и так, только ему двадцать, а ты - его первая настоящая девушка. Для него сегодняшний вечер очень важен.

- Он не с тобой встречается, а со мной.

- Метко подмечено. Однако, если все мужчины твоей жизни счастливы, то счастлива и ты, а это значительно облегчает мою жизнь.

- Ах ты, сукин сын, - рассмеялась я.

- И я сказал правду, ma petite. Мне бы очень хотелось праздновать нашу с тобой годовщину. Если твоя первая попытка в этом направлении будет неудачной, тогда и другие подобные мероприятия обречены на провал. А мне бы очень этого не хотелось.

Я со вздохом склонила голову к телефонному аппарату. Из трубки донесся голос Жан-Клода:

- Ma petite, ma petite, ты еще здесь?

Я приложила трубку к уху и ответила:

- Здесь я. Не очень довольная жизнью, но все еще здесь. Я пойду, но теперь у меня не осталось времени на переодевание.

- Полагаю, Натаниэля больше обрадует факт твоего присутствия на годовщине, чем то, как ты при этом будешь одета.

- И это говорит мужчина, который обожает наряжать меня, словно куклу.

- Не так часто, как мне бы этого хотелось, - сказал он и продолжил, прежде чем я успела вставить свое веское слово, - Je t'aime. - И повесил трубку.

Что в переводе с французского это значит - я тебя люблю, а связь он тут же прервал, чтобы я не успела испортить момент.

ГЛАВА 3

Я так безбожно опаздывала, что заскочить домой уже не получалось. Я позвонила Натаниэлю, и он согласился встретиться у театра. В его голосе не прозвучало ни упрека, ни жалобы. Думаю, он боялся жаловаться, боялся, что я найду в этом повод отказаться от празднования нашей почти-годовщины. Наверное, он в чем-то прав. Я встречаюсь, по последним подсчетам, с шестью мужчинами. А когда встречаешься с таким количеством народа, годовщина может показаться издевательством, ведь такие даты отмечают обычно с кем-то, кто для тебя дороже всех. Я все еще не могла преодолеть неловкость от того, что в моей жизни столько мужчин. Не могла избавиться от мысли, что иметь среди этих шестерых любимчика было бы неправильно. Хотелось верить, что каждый из них был моим самым любимым. Когда никого из них не было рядом, когда я их не видела и не ощущала с ними метафизических связей, я начинала чувствовать себя не только неуютно, но и попросту глупо. В общем, я чувствовала себя дурой и сердилась от этого вплоть до того момента, когда увидела поджидавшего меня у дверей Натаниэля.