Привратник - Марина Дяченко

– Ну, флажок! Давай же!

Флажок не получался.

Ящерица уже презрительно скривила губы, когда на вершину пирамиды выбрался-таки изрядно помятый рыжий муравей с лепестком маргаритки наперевес. Марран подскочил с победным воплем.

– Да, это достойно, малыш, – сказали у него за спиной.

Ильмарранен обернулся – перед ним стоял человек, о котором он много слышал и которого впервые видел так близко – великий маг Ларт Легиар.

Ящерица побледнела под слоем загара и резко дернула Руала за рукав. Тот, не глядя, высвободил руку.

– И чей же ты такой мальчик? – спросил Легиар мягко.

– Ничей, – настороженно отозвался Марран. – Свой. А что?

– Ничего, – пожал плечами маг. – Просто хотелось бы знать, кто твой учитель.

– Никто…

– А врать-то зачем? – удивился Легиар.

– Он не врет, – поспешно заступилась Ящерица. – Он самоучка. И вообще мы уже уходим, – и дернула Руала изо всех сил.

Легиар чуть повернул голову, посмотрел сквозь девушку и обратился опять к Руалу:

– А ты никогда не думал, что время муравьиных игрищ когда-нибудь закончится?

Марран смотрел на него исподлобья.

– А в мире, мальчик, есть другие… маги, и кому-то из них ты помешаешь, а кто-то станет союзником… Если ты этого захочешь, конечно, – добавил колдун и внезапно, вдруг обернулся огромным грифом, хрипло крикнул и взмыл вверх.

Руал, на секунду растерявшись, оторвал от себя пальцы Ящерицы и обернулся соколом.

Несколько секунд – или часов – две хищные птицы носились на страшной высоте, где дыхание спирало от ледяного ветра. А над берегом металась маленькая чайка – пронзительно кричала и не могла подняться выше.

Потом гриф камнем упал вниз, и, коснувшись ногами песка, стал господином Лартом Легиаром.

Вслед за ним опустился сокол – и обернулся обессиленным, запыхавшимся Марраном. Маги – молодой и матерый – некоторое время смотрели друг на друга.

– Пошли, – сказал наконец Легиар. – Можешь звать меня Лартом.

– Марран, – ответил Руал, протягивая руку.

Ящерица стояла, утонув по щиколотку в остывающем песке, и смотрела, как они уходили.

…Руал поднял голову – Ящерица все еще укоризненно смотрела на него из-за уродливого темного ствола.

Он наотмашь ударил себя по лицу – удар вышел слабый, но видение исчезло.

Он попытался встать, опираясь на ствол. В ушах у него, то приближаясь, то затихая, звучало тонкое назойливое пение. Тянула к земле тяжелая голова, мешала подняться.

И тут он увидел огонек.

Далеко-далеко, так неясно, что поначалу он и его принял за видение, но огонек не исчезал, мерцал ровно, тепло, приветливо, и Ильмарранен, пошатываясь, двинулся к нему. Он шел, влекомый той силой, которая собирает стаи бабочек вокруг горящей лампы. И огонек сжалился над ним – помедлил и стал приближаться.

Руал пошел быстрее, все еще спотыкаясь, но уже не падая, оставляя лоскутки рубашки на острых сучьях. Огонек обернулся жарко пылающим костром. Руал, потерянный, вышел на широкий перекресток двух дорог.

Сыпались в небо обезумевшие искры. Костер был сложен прямо посреди перекрестка, а чуть поодаль копошились в его пляшущем свете две приземистые человеческие фигуры.

Ильмарранен шагнул вперед, намереваясь просить о приюте. На него не обратили внимания. Бросив хмурый взгляд, землекопы – а это были именно землекопы – продолжали свой тяжелый и грязный труд. Один долбил землю заступом, другой отворачивал ее тяжелой лопатой. Работали в полном молчании.

Руал, не дождавшись приглашения, сам подошел к костру и опустился перед ним на теплую, усыпанную пеплом землю.

Трещали поленья. Один из работающих то и дело отходил от растущей черной ямы, чтобы подбросить дров в огонь. Костер после этого пригасал, чтобы через секунду разгореться яростно и зло.

Руал смотрел в огонь. Из огня смотрела на Руала женщина по имени Ящерица.

Видение прогнал странный звук, раздавшийся совсем рядом. Не то стон, не то хрип.

Ильмарранен с трудом поднялся и обошел костер.

Кроме двоих работающих и непрошеного гостя, на перекрестке все это время находился еще один человек.

Это был древний старик, измученный, изможденный, лежащий на бесформенной куче тряпья. Старик пребывал в бреду: полуоткрытые ввалившиеся глаза не видели ни костра, ни подошедшего Руала. Губы, казавшиеся черными в свете пламени, не переставая, шевелились.

Ильмарранен присел рядом.

Старик, по-видимому, умирал. В его невнятном бормотании иногда различимы были отдельные слова; он то молил остановить кого-то, то шептал в отчаянии: «Заприте дверь». Руал пытался придержать седую мотающуюся голову.

На рассвете, когда яма была уже широка и глубока, умирающий пришел в себя и потянулся рукой к затерявшейся в груде тряпья фляге. Ильмарранен помог ему напиться.

Старик поблагодарил жестом. Руал кивнул. Небо светлело, но костер горел еще ярко. В этом смешанном предутреннем свете старик увидел наконец его лицо.

Рот с черными губами судорожно полуоткрылся; и без того страшные черты умирающего исказились вдруг неслыханным, слепым ужасом.

– Привратник! – выкрикнул он, пытаясь заслониться трясущейся рукой. – Привратник!

Руал отшатнулся.

Старик подался вперед, почти сел, не сводя глаз с Ильмарранена, потом захрипел, содрогнулся всем телом и вытянулся. С почерневшего, застывшего лица так и не сошло выражение смертельного ужаса.

Землекопы, как по команде, бросили заступ и лопату и деловито направились к старику. Тогда Руал, который был не в силах овладеть собой, повернулся и бросился бежать без памяти.

Голые скалы остались позади, теперь под ногами трещала прошлогодняя жесткая трава. Кроме того, то и дело приходилось пробираться сквозь кусты без листьев, но с колючками.

В жилище Орвина мы немного отдохнули, согрелись и подкрепились. Теперь, правда, казалось уже, что и отдых, и еда мне приснились.

Вот уже час перед нами маячила новая цель – замок. Там, как предполагалось, нас ждали ужин и ночлег. Мы шли к замку – замок, похоже, коварно отступал.

Сгущались сумерки, когда мы выбрались на дорогу. Идти по утоптанным колеям было легче, я догнал Ларта и спросил невинным голосом:

– Хозяин, неужели мы прервали морское путешествие из-за маленькой золотой безделушки?

Он так долго молчал, что я уже отчаялся услышать ответ. Но он наконец отозвался:

– Морской компас – тоже безделушка… Но если стрелка начинает бешено вертеться – не надо быть Прорицателем, чтоб заподозрить неладное…

Почти совсем стемнело. Проклятый замок не желал приближаться. Мне стало очень не по себе – не от слов Ларта, а от его тона. Он не ворчал, как обычно, а говорил серьезно.