ЗА РУССКИЙ НАРОД! НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ - Федор Синицын

Пропаганда противодействовала вовлечению населения оккупированных территорий в военный коллаборационизм, призывая русских, украинцев и белорусов быть «верными сынами Родины», идти в партизаны и вступать в ряды Красной Армии. Латышей, завербованных в военные формирования гитлеровцев, призывали «вернуться к своему народу». Эстонцам разъяснялось, что вступление в гитлеровский «эстонский легион» — «это самое большое преступление против эстонского народа». К религиозности эстонского народа взывали нелестные эпитеты: «Награда немецких фашистов — это клеймо Каина, это печать Иуды!»45.

Политика гитлеровцев по созданию военных формирований из представителей народов СССР объяснялась населению оккупированных областей тем, что «людские резервы Гитлера на исходе». Латышам, завербованным в военные формирования гитлеровцев, внушалось: «Для чего вы нужны немецким фашистам? Чтобы вы не видели, как они теперь грабят Латвию и чтобы вы не могли сопротивляться этому грабежу». В пропаганде по разложению гитлеровских военных формирований из представителей народов Прибалтики использовалась апелляция к историческому воинскому братству этих народов с русским народом. На создание гитлеровцами «местного самоуправления» в Эстонии советская контрпропаганда отвечала: «Это — уничтожение свободы и независимости эстонцев, это — массовое убийство и ограбление граждан Эстонской ССР немцами, это — умерщвление эстонцев голодом и нищетой». Отдельным вопросом контрпропаганды было противодействие инспирированной гитлеровцами в ноябре 1943 г. «кампании протестов» в странах Прибалтики против доклада И. В. Сталина от 6 ноября 1943 г. (о грядущем освобождении Прибалтики и других территорий СССР)46.

Количественные показатели пропагандистской работы на оккупированных территориях были значительными. Только за период с февраля 1942 г. по март 1943 г. для населения Литовской ССР было выпущено 33 листовки общим тиражом 1 819 ООО экз.,

30 брошюр тиражом 466 ООО экз., 25 номеров газеты «Tiesa» («Правда») и 17 номеров газеты «За Советскую Литву» общим тиражом 332 ООО экз., 6 радиопередач в сутки (109 минут в сутки), а также было проведено 4 радиомитинга. Для Латвийской ССР 4–5 раз в месяц выпускалась газета «Par Padomju Latviju» («За Советскую Латвию») тиражом 50— 150 тыс. экз., 6 раз в день выходили радиопередачи на латышском языке (всего 115 мин. в сутки), через Совинформбюро ежемесячно направлялось 7–9 статей и 3–5 художественных произведений в печать США, Англии и Швеции, через партизан среди населения распространялась информация

о Латышской стрелковой дивизии, о фактах гитлеровских зверств и грабежей, велась пропаганда «революционных и антигерманских традиций» латышского народа. Для Эстонской ССР за период с февраля 1942 г. по март 1943 г. было выпущено 8 140 000 экз. листовок, брошюр, лозунгов и газет, и только за март 1943 г. — 1 887 000 экз. печатной продукции с призывами не вступать в «эстонский легион», обращениями к эстонским солдатам гитлеровских формирований, разоблачением «мероприятий гитлеровцев по истреблению эстонского народа и его культуры», разоблачением «самоуправления», призывами к партизанской борьбе, призывами «помнить Юрьеву ночь и вдохновляться ее примером».

Отдельное внимание пропаганды на оккупированной территории СССР было обращено на работу с польским населением Западной Украины, Западной Белоруссии и Прибалтики, в связи с активизацией деятельности на этой территории представительства польского эмигрантского правительства («Делегатуры Жонду») и его военного органа — «Армии Крайовой» (АК). Польские агенты к лету 1943 г. не только создали подпольные организации в городах и деревнях, но в ряде мест организовали скрытые группы самообороны, отряды и даже полки с целью накопить силы и быть готовыми открыто выступить против Красной Армии, когда она придет. В указаниях ЦК Компартии Белоруссии «О военно — политических задачах работы в западных областях Белорусской ССР» от 15 июля 1943 г. говорилось о необходимости разъяснять польскому населению, что «в единении славянских народов сила и залог сокрушения гитлеризма, свободного существования славянских государств», сделать известным «существование «Союза польских патриотов» на территории СССР и дивизии имени Тадеуша Костюшко», а также разлагать отряды АК изнутри47.

Итак, в период с ноября 1942 г. по январь 1944 г. советская пропаганда была направлена на усиление русского национального фактора. Русский народ теперь был определен не только как «великий», «первый среди равных», но и как «старший брат» остальных народов СССР, которые именовались «младшими братьями» и «равными среди равных». Такой поворот в национальной политике кажется вполне закономерным: руководство страны понимало, что русский народ нес на своих плечах основную тяжесть войны, и поэтому именно его моральные силы необходимо было всемерно укреплять и поддерживать. Другой аспект советской национальной политики данного периода — пропаганда дружбы народов, их исторического братства с русским народом и другими народами Советского Союза, в том числе с целью противодействия коллаборационизму на оккупированной территории СССР.

Эффективность советской национальной политики, получившей развитие на втором этапе войны, была очень высока. Показательной оценкой эффективности может служить документ Абвера от 26 ноября 1943 г. («Директива Райнхардта»), в котором говорилось, что «с помощью направленной пропаганды «Отечественной войны» Сталину удалось [добиться] невиданного за прошедшие

20 лет единства активных сил советской империи. Сейчас не один Сталин с маленькой кликой борется за осуществление бывшей всегда чуждой народу идеи мировой революции. Сейчас весь русский народ борется за сохранение своего свободного Отечества»48.

Утилитаризм советской национальной политики не скрывался. Признавалось, что воспитание в русском народе и во всех народах СССР чувства национальной гордости «нужно для того, чтобы русский народ и все народы СССР до конца осознали свое превосходство над фашистскими поработителями и разгромили их оккупационную армию и их гитлеровское разбойничье государство»49. Расчет советского руководства был прост и доходчив: «Если народ и его армия знают и убеждены, что ведут справедливую войну, если их вдохновляет благородная и возвышенная цель, они способны преодолевать неимоверные трудности и лишения» во имя победы50.

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС НЕ СНЯТ С ПОВЕСТКИ ДНЯ»

В результате решающего наступления Красной Армии к началу 1944 г. перелом в войне стал необратимым. Задача спасения Отечества от смертельной опасности была в основном решена. С 1 мая 1944 г. война с Германией шла под лозунгом «Разбить немецко — фашистских захватчиков в их собственной берлоге». По мере освобождения советской территории контингенты ее населения, подлежавшие призыву, вливались в регулярные войска, и их доля в Красной Армии быстро увеличивалась. На общих основаниях в армию призывались латыши, литовцы, эстонцы, советские поляки, карелы, жители Западной Украины и Западной Белоруссии. Поэтому со второй половины 1943 г. доля русских в Красной Армии стала снижаться: на 1 июля 1943 г. она составляла 63,84 %, на 1 января 1944 г. — 58,32 %, на 1 июля 1944 г. — 51,78 %. В то же время среди воинов Красной Армии резко возрастала доля украинцев (на 1 июля 1943 г. — 1,62 %, 1 января 1944 г. — 22,27 %, 1 июля 1944 г. — 33,93 %), а также росли доли белорусов (на 1 июля 1943 г. — 1,35 %, на 1 января 1944 г. — 2,66 %, на 1 июля 1944 г. — 2,04 %), молдаван, эстонцев, латышей, литовцев, поляков51.

Изменение национальной политики на завершающем этапе войны проявилось прежде всего в снижении накала пропаганды, направленной на усиление русского национального фактора. Хотя продолжались реабилитация лучших страниц прошлого и акцентирование на особой роли русского народа — «старшего брата», которому другие народы СССР были «обязаны» своими достижениями, в 1944 г. в армейских пропагандистских изданиях[2] произошло снижение в 2 раза по сравнению с 1943 г. количества публикаций о героическом прошлом русского народа.

Реабилитация истории дореволюционной России подверглась существенным ограничениям. Теперь она была направлена в основном на выдвижение и прославление ряда новых русских исторических личностей, которые могли быть полезны с точки зрения актуальной на тот момент политической ситуации. К концу войны Сталину стал наиболее близок образ М. И. Кутузова, ибо его полководческую тактику Сталин счел возможным примерить к своей деятельности в 1941–1942 гг.52 В марте 1944 г. на экраны вышел фильм С. Эйзенштейна «Кутузов», который был назван «крупным достижением советской кинематографии»53.

Особый характер, как и прежде, имел курс на выдвижение личности Ивана Грозного в качестве одного из главных положительных персонажей русской истории. Пьеса А. Толстого «Иван Грозный», поставленная в Малом театре, в октябре