Случай в аэропорту - Евгений Бенилов

Раздался треск, по комнате разлетелись какие-то обломки... Что произошло?...

Глаза Нормана выпучились, как у краба; несколько мгновений он пытался удержать равновесие, но не удержал и грохнулся на пол.

По дому раскатился глухой звук удара. Где-то истерически, со взвизгиваниями залаяла собака.

- Сережа, ты цел? - Вика выронила обломанную спинку стула и кинулась ко мне.

- Цел, - неуверенно отвечал я. - Что с Норманом?...

Держась за руки, как испуганные дети, мы приблизились к неподвижно лежавшей фигуре. Расшитый золотом халат задрался, обнажив толстые мохнатые ляжки.

- А он... не того?... - я опустился на колени. - В смысле... дышит?

- Дышит, кажется... смотри! - Вика указала на едва заметно поднимавшийся и опускавшийся живот.

Наступила тишина, смешанная с собачьим лаем. Мне вспомнился фильм "Misery", в котором отрицательная героиня, будучи огрета пишущей машинкой, дважды оживает и бросается на положительного героя.

- А-а-а...

Норман открыл мутные глаза. Мы с Викой отскочили.

- Fucking bastards...

Кряхтя от напряжения, он поднялся на ноги. Волосы на его затылке были алы от крови.

- Should I call an ambulance? - предложил я.

- Don't worry, - лицо Нормана исказила злобная гримаса. - I'm calling the police.

Шатаясь, он подошел к телефону и стал стучать по клавишам.

- Vicky, we gotta go... - сказал я почему-то по-английски. - То есть, пошли... пошли СКОРЕЕ! - я схватил девицу за руку и потащил из комнаты.

Спотыкаясь, мы скатились по ступенькам. Вика дернула меня за свитер: "Давай через парадный вход - так быстрее!" - она с натугой распахнула высоченную дверь, и мы оказались в обширном зале. Сквозь арку в его левом конце виднелась уходящая в бесконечность анфилада комнат, в конце которой горел свет и белела распахнутая постель. Справа располагался монументальный камин, над камином красовалась голова оленя с необыкновенно раскидистыми рогами. За стеной бесновалась собака (судя по голосу, мелкая - той-терьер или болонка... я представил Нормана с болонкой на руках и прыснул). "Ты чего, рехнулся?" - обернулась Вика.

Оскальзываясь на зеркале паркета, мы пересекли каминный зал, затем еще одну комнату и оказались в прихожей. Вика отомкнула входную дверь; мы вывалились на крыльцо и понеслись к воротам. Сердце у меня билось в горле, колени были, как ватные... наконец мы оказались в машине.

- Почему он дома? - я никак не мог попасть ключом в зажигание. - Ты ж говорила, его не будет!

- Его в Дублин вызывали, а он, видно, не поехал, - отвечала Вика. Скорее!... Что ты сидишь, как засватанный?!

Я завел мотор и утопил акселератор до пола - прокрутившиеся на месте шины издали неприятный визг. Поворот направо, поворот налево... нас занесло, и машина чуть не врезалась в фонарь. Через минуту мы вылетели на улицу, ведущую в центр.

- Уф!... - Вика откинулась на спинку кресла. - Ловко я его стулом уделала, а?

- Рано радуешься! - нервно отвечал я.

Мимо нас мелькали фонари, деревья, чугунные ворота, каменные заборы...

- Почему?

Улица неожиданно вильнула вправо - я резко затормозмозил. Вику дернуло вперед, чуть не ударив лицом о приборную доску.

- Из Кэнли есть только один выезд, - (я обогнул угол и опять нажал на акселератор). - Если полицейские доберутся туда раньше нас - конец!

- Как один выезд? - удивилась девица. - Да ты просто сверни куда-нибудь и...

- Здесь вокруг Шэннон... - перебил я. - Кэнли находится в излучине реки!

Луна светила мне в глаза. Шины скрежетали на поворотах. Я покосился на Вику - та размышляла...

- Я придумала, да! - объявила девица. - Делаем так: встаем у обочины, выключаем фары, будто это чья-то запаркованная маши...

- Господи! - задохнулся я от женской глупости. - Посмотри по сторонам: много ты видишь запаркованных машин?!

Вика очумело повела глазами: вдоль дороги не было ни одного автомобиля!

Специфика данного пригорода: все машины стоят в гаражах или, как минимум, за заборами безразмерных участков...

Перед тем, как мы вылетели на верхушку холма, у меня хватило ума погасить фары.

- Смотри! - ахнула Вика.

Нам навстречу ехали две полицейские машины (я отчетливо видел синие вспышки мигалок). Выезд из Кэнли находился между ними и нами... пожалуй, ближе к ним.

- Сереж, надо парковаться! А вдруг пронесет?

Вспышки приближались. Я вытер со лба холодный пот.

- Надо подъехать ближе к краю Кэнли, - мой голос прозвучал хрипло... я откашлялся. - Там дома победнее и участки поменьше, машин на улице должно быть больше.

Секунды улетали от нас прочь. Дорога вилась вниз по холму. Вдоль тротуара стали появляться автомобили...

- Сереж, паркуйся... дальше откладывать нельзя.

Я бросил машину к обочине, пристроился сзади белой Хонды и выключил мотор.

Вика соскользнула с кресла и скорчилась под приборной доской; длинные ноги ее сложились, как у кузнечика. Я повалился боком на освободившееся сиденье, уткнувшись лицом в ее кудри.

Наступила тишина.

Потом раздался звук приближавшейся машины... ближе... ближе... мимо нас пронесся, разбрызгивая вспышки, первый полицейский автомобиль. Но где же второй?... (Одна за другой, секунды тонули в тишине - как лемминги в море.)

Затем я услыхал шорох шин, и на потолок кабины легли, вздрагивая, синие сполохи. "Что там?" - прошипела Вика; ее плечо напряглось под моей ладонью.

Холодея от страха, я выглянул в окно: второй полицейский автомобиль остановился посреди улицы метрах в десяти от нас. "Одна машина проехала мимо, - прошептал я, - а вторая перегородила дорогу здесь... секут фишку, с-собаки!" Опять наступила тишина... я вдруг заметил, что на середине дороги лежит окурок сигары - не сигареты, а именно сигары. И что на заборе, на другой стороне улицы намалевано аршинными буквами название ансамбля "U2"...

Щелк!...

Дверца полицейского автомобиля отворилась, выпуская наружу полисмена здоровенного детину с кобурой на поясе (я пригнулся). Под аккомпанемент вспышек он закурил, облокотившись на капот своей машины... на лице его появилось задумчивое выражение. Я опустил голову на сиденье, опять уткнувшись в викины волосы.

Прошло неопределенное количество времени. Вика сопела у меня над ухом. В кабине становилось душно. Проклятый полисмен докурил, зевнул и стал прогуливаться туда-сюда. Потом сел в машину и, не закрывая двери, высунул ноги наружу. Синие вспышки постепенно доводили меня до безумия.

"Открой окно", - прошептала вдруг Вика. "Нельзя", - отвечал я сквозь зубы (чтобы ее волосы не лезли в рот). "Почему?" - "Потому что окна 'электрические'... гудят, когда их опускаешь".

Наступила тишина. Внутри полицейской машины неразборчиво бормотала рация.

"Мне дурно", - объявила Вика вполголоса. "Ш-ш! - зашипел я. - Ты хочешь загреметь в полицию?!" - "Говорю тебе, меня скоро стошнит, да!" настаивала девушка. Прежде, чем ответить, я досчитал про себя до пяти. "Надо потерпеть, Вика, - как можно убедительнее зашептал я. - Мне тоже душно... и говори, пожалуйста, тише". - "Ты спокойно лежишь себе на кресле, а я скорчилась черт знает где!" Терпение мое было на исходе... "Я не могу залезть под приборную доску, как ты, потому что мне мешает руль... и вспомни, кстати, из-за кого мы тут оказались!" Вика дернулась, въехав затылком мне по носу. "Я подамся в жиды, в педерасты, в поэты, в монахи, продекламировала она, - все что угодно, лишь бы не нравиться ВАМ!" последнее слово она произнесла в полный голос.