Груз для горилл - Юрий Ячейкин

Что же он к этому времени успел? Что у него за плечами? Несколько студенческих переводов из Овидия и Лукана, да еще спешно, „на барабане“, написанные трагедии „Дидона, царица Карфагена“, „Тамерлан Великий“, „Трагическая история доктора Фауста“, „Мальтийский еврей“, „Эдуард II“ и недавно завершенный „Гиз“. Только шесть драм. Да еще поэма „Геро и Леандр“, над которой нужно еще работать и работать.

Кристофер с горькой, безрадостной улыбкой вспомнил выразительное свидетельство севильского епископа Исидора:

„У латинян несчетное число книг написал Марк Теренций Варрон.[5] У греков хвалят и славославят также Халкентера[6] за то, что он создал столько книг, что любому из нас не под силу даже переписать их своей рукой“.

Потеря времени — невозвратная потеря творений… Однако все-таки, если реально оценить неблагоприятные для серьезного творчества обстоятельства, он хотя и сделал немного по объему, все-таки достиг кое-чего: ввел в пьесу центральный образ — идею, вокруг которой вращается все действие, отбросил в диалоге рифмованный стих как менее гибкий по сравнению с „белым“ стихом; он стал рифмовать лишь заключительные афористические концовки периодов. Эти новшества уже подхватили Томас Неш, Роберт Грин и молодой актер Вильям Шекспир, который очень успешно дебютирует в драматургии. Достаточно сравнить его „Эдуарда“ и шекспировского „Ричарда III“, чтобы убедиться в этом. А это хорошо, когда у тебя есть последователи, и, главное, понимающие. Это и самому тебе придает силы и уверенность, ибо свидетельствует, что ты — на верном пути. Но упаси боже самому остановиться на полдороге. Каждая находка должна получить свое дальнейшее развитие. Ныне

Как путешественник, край неизвестный

Идет он открывать.

Шум внизу привлек его внимание. Горлопаны выкрикивали властно, по-хозяйски. Кристофер прислушался.

— Где он? — во весь голос спросил кто-то басовито. — Что молчишь? Я хочу услышать, как ты квохчешь, курица!

— О ком вы спрашиваете, господин? — это уже голос владелицы корчмы Элеоноры Булль, немного испуганной бесцеремонным и оскорбительным вторжением.

— А ты что, держишь по нескольку мышей в одной мышеловке? А ну, не болтай лишнего и веди нас наверх!

По деревянным ступеням громко затопотали ноги, но железо не звенело. Значит, это не солдаты ее величества.

Дверь распахнулась от сильного удара, и в комнату разом ввалились трое.

Из-за широких плеч мужчин выглядывали испуганные глаза хозяйки, еще молодой и миловидной.

— Так и есть — вот он!

— Крис, дружище!

— Учти, парень, непрошеных гостей встречают не с пером в руке, а с кинжалом!

— Эй, хозяйка, вина и еды на стол!

— Не жалей мяса, потому что угощаешь волков!

— Гляди не нацеди вместо вина какой-либо кислятины, а то придется тебе лить слезы в кубок!

— Ну, Крис, теперь давай расцелуемся!

Пузатый толстяк Роберт Поули сгреб Кристофера в объятия, а Ингрем Фрайзерс — секретарь Томаса Уолсингема, племянник сэра Френсиса, а также Никол Скирс, давний агент Си-Ай-Си, обхватили их с боков крепкими ручищами, и они все вчетвером весело закружили в каком-то неповоротливом медвежьем танце, наступая друг другу на ноги.

Это неожиданное появление коллег по ведомству лорда Уолсингема утешило Кристофера. Он даже немного расчувствовался. Нет, есть все-таки на свете друзья, которые не забывают тебя в беде.

— Не ждал? — спросил упитанный Роберт Поули.

Тяжело дыша, он швырнул на скамью кожаную сумку, расстегнул на животе камзол и уселся верхом на стул, будто на коня, вытирая платком лицо, покрытое потом.

Фрайзерс и Скирс тоже сели к столу, глядя на Кристофера с лукавыми усмешками, словно любуясь им и спрашивая: „Ну так что, видишь, какие мы?“

— Не скрою, я действительно не ждал вас, поэтому еще больше рад, — сказал Марло. — Однако, боюсь, нам придется отложить пирушку: меня ежедневно ждут не дождутся в канцелярии Тайного совета.

— К чертям канцелярию! — небрежно вымолвил Фрайзерс. — В случае чего мы все засвидетельствуем, что ты весь день находился под нашей надежной охраной.

— Это было бы великолепно — именно такой охраны недоставало мне в Нью-Гейте. Но, Ингрем, пока ваше свидетельство дойдет по бюрократической лестнице наверх, я уже снова как пить дать буду гонять по камере тюремных крыс.

— Не дрейфь, Крис, — снова подал голос Поули, успевший отдышаться. — Ха, тюрьма! Тюрьмы для того и строят, чтобы в них сидел кто-нибудь! Немного там посидеть и нам не помешает. Это я знаю по личному опыту. Впервые меня упекли в Маршалси — темницу для политических заключенных — по приказу самого шефа. А для чего? Чтобы дать возможность бежать и присоединиться к заговору Бабингтона, когда католические агенты намеревались освободить Марию Стюарт. И что же? Я до сих пор с удовольствием вспоминаю то время. Вина — море, жратвы — сколько пожелаешь, под боком — любовница. А мою жену даже к ограде не подпускали.

— Да здравствуют тюрьмы — единственные убежища от ревнивых жен! — выкрикнул Никол Скирс.

— Дельный тост! Что там возится эта фарфоровая кукла? Вероятно, боится разбить свои прелести! — нетерпеливо заметил Ингрем и мимоходом бросил Скирсу: — Ну-ка, Ник, разожги камин — с огнем уютнее и веселей.

Фрайзерс снял пояс с кинжалом и повесил его на спинку стула. Кристофер видел, что его неожиданные гости собираются и в самом деле отнять у него весь день.

— А второй раз я сел в тюрьму, — продолжал воспоминания Поули, — когда по моим спискам начали хватать заговорщиков. Само собой, схватили и меня, чтобы не вызвать никакого подозрения. Ведь агент должен быть засекреченным до конца акции, ибо ее развитие очень трудно предвидеть заранее. Ха! Тогда мне выпала высокая честь: я сел в тюрьму королей, пэров и лордов — Тауэр! О той акции у меня остался на память отличный сувенир — бриллиант Бабингтона. Со временем я заложил его в Париже, чтобы купить для Си-Ай-Си некоторые тайные сообщения испанского посла, дона Бернандино де Мендоса.

— Того, которого выставил из Англии сэр Уолсингем? — спросил Фрайзерс.

— Именно того самого, что принимал участие во всех заговорах в пользу Марии Стюарт, того, который чванливо сказал сэру Френсису, когда тот объявил его персоной нон грата:

„Бернандино де Мендоса рожден не организовывать заговоры в странах, а завоевывать эти страны“.

Испанский лис знал еще тогда[7] о замысле прямой интервенции, уже одобренной папой римским.

— А бриллиант был оплачен? — вклинился в разговор Никол Скирс.

— Еще бы! Те документы стоили нескольких бриллиантов. Добавлю: с того времени мне не идет давнее прозвище „Джентльмен Безденежный“.

Все это Роберт Поули выговорил с таким уважением и почтением к себе, что остальные покатилась со смеху. А толстяк только удивленно моргал. С чего это они словно рехнулись?

В эту минуту хозяйка, молодая вдова бывшего корчмаря „Скрещенных мечей“ Булля, вместе со служанкой внесла в комнату вкусно пахнущий котел, хлеб, тарелку с мелко нарезанным луком и редиской, а также корзину с бутылками и кубками. Жадный до еды, Поули сразу же поднял крышку котла и даже крякнул от аппетитного запаха картошки с бараниной.

— Ты что, в самом деле собираешься в Лондон? — чуть ли не прокурорским голосом спросил он Кристофера.

— Остаюсь, — поднял руки вверх Марло. — Но на вашу ответственность!

— Об этом не беспокойся — ответим, — сказал Ингрем Фрайзерс.

— Ха, ответственность! Я только что возвратился из Гааги с важными бумагами. — Поули ткнул пальцем в сторону кожаной сумки на скамье. — Но, как видишь, не тороплюсь… Кстати, что у тебя нового по части твоих писаний?

— Да так, трагедия „Герцог Гиз“. А вы знаете: Мария Стюарт из рода Гизов…

— Крис, неужели тебе до сих пор не дают покоя лавры старого болтуна Гомера? Учти, как это символично: он был слепым!

— Ну и что же, зато видел больше, нежели зрячие, — ответил Кристофер. — А теперь благодаря именно Гомеровым писаниям мы имеем возможность поднять кубки за нашего славного предшественника, хитромудрого шефа Си-Ай-Си ахейцев сэра Одиссея из Итаки!

Шутка подействовала — в кубках зашипело вино. Как обычно, после первого кубка ели молча. Внизу, в трапезной корчмы, уже слышались голоса дневных посетителей — моряков и портовых клерков. Пояс Фрайзерса и кинжал со стуком свалились на пол. Ингрем наклонился и повесил его на место.

— Слышал я, — с набитым ртом сказал Никол Скирс, — будто ты, Кит, намереваешься бросить службу в Си-Ай-Си.

— Это не слухи, Никол, — поучительно поднял палец Кристофер, — и тебе передали верно. Так что это не слух, а точная информация.