Расстрелять - Александр Покровский

Миша хохотал над ней, как безумный, пока вагон не дернуло. О нем явно забыли. Станции мелькали, и на каждой он орал, подкарауливая у окошка прохожих: "Я - Зверев! Скажите! Я Зверев!.."

Через трое суток в Ярославле о нем вспомнили ("У нас там был этот... как его... начальник штаба") и сдали в КГБ.

За трое суток он превратился в дикое, волосатое, взъерошенное существо, с выпученными глазами и острым кадыком. Пахло от него так, что вокруг носились взволнованные мухи.

- Ну? - спросили его в КГБ.

- Я - Зверев! - заявил он с видом среднего каторжанина. Я - старший помощник начальника штаба! - добавил он не без гордости и подмигнул. Мигать не хотелось, просто так получилось. Рожа - самая галерная.

- Документы есть?

- Как-ки-е до-ку-мен-ты? - в который раз задохнулся Миша. - Я в баню шел! Вот! - и в доказательство он сунул им под нос веник, которым иногда подметал в вагоне.

- А чем вы еще можете доказать?

- Что?

- Ну то, что вы - Зверев.

Миша осмотрел себя и ничего не нашел. И тут он вспомнил. Вспомнил! Что в Ярославле у него есть дядя! Ы-ы! Родной! Двадцать лет не виделись!

- Дядя у меня есть! - вскричал он. - Ы-ы! Родной! Двадцать лет не виделись! Родной дядя! Едри-его-мать! К дяде поехали уже к ночи.

- Вы такой-то?

- Я... такой-то...

- Одевайтесь!

И дядя вспомнил то героическое время, когда по ночам выясняли, кто ты такой.

Родного дядю привезли вместе с сандалиями. Когда он вошел в помещение, к нему из угла, растопырив цепкие руки, метнулось странное существо.

- Дядя! Родной! - верещало оно противно, дышало гнилым пищеводом и наждачило щеку.

- Какой я тебе дядя?!.. Преступник!.. - освобождался дядя, шлепая существо по рукам.

Дядю успокоили, и под настольной лампой он признал племянника и прослезился.

- Служба у нас такая, - извинились перед ним, - вы знаете, черт его знает, а вдруг...

- Да! Да!.. - повторял радостный дядя. - Черт его знает! и пожимал руки КГБ, племяннику и самому себе. Радующегося непрерывно, его увезли домой.

- А вы, товарищ Зверев, если хотите, можете прямо сейчас идти на вокзал. Здесь недалеко. А мы позвоним.

На вокзал он попал в четыре утра. Серо, сыро, и окошко закрыто. Миша постучал, тетка открыла.

- Я - Зверев! - сунул он свою рожу. - Мне билет нужен. Вам звонили.

- Давайте деньги.

- Какие деньги? Я же без денег! Ты что, кукла, - он заскреб щетиной по прилавку, - совсем, что ли, людей не понимаешь?

"Кукла" закрыла форточку.

Нервы, расшатанные вагоном, КГБ и дядей, не выдержали.

- Я - Зверев! - замолотил он в окошко. - Я - от КГБ! Вам звонили! Я - от КГБ! От! Ка! Ге! Бе! - скандировал он.

Тетка взялась за телефон:

- Здесь хулиганят! Миша молотил и молотил. - Я - Зверев! Открой! Эй!

За его спиной уже минут пять стоял милиционер. Он дождался, когда Миша устал, и вежливо постучал его по плечу. Миша обернулся.

- Вы Зверев?

- Да-а... - Миша до того растерялся оттого, что его хоть кто-то сразу признал, что расплакался и дал себя связать. В машине он припадал к милицейскому плечу и, слюнявя его, твердил, что он - Зверев, что он - в баню, что он - в КГБ...

- Знаем, знаем, - говорили ему мудрые милиционеры.

- А я еще старший начальник помощника штаба! останавливался среди соплей Миша и, отстранившись и вперившись, напряженно искал возражений.

- Видим, видим, - отвечали ему милиционеры. Мудрые милиционеры сдали его немудрым, а те заперли его до понедельника. Миша замолотил опять.

- Я - Зверев! Сообщите в КГБ! Я - Зверев!..

- А почему не в ООН? Пересу де Куэльяру, ему тоже будет интересно,- - говорили немудрые и пожимали плечами. - Ну, так нельзя! Не дают работать. Накостылять ему, что ли? Чуточку... и накостыляли...

В конце концов в понедельник все разобрались во всем! (Едри его мать!) КГБ с милицией проводили его на вокзал, вручили ему билет, посадили в поезд, и он начал обратный путь на свой полустанок...

Когда он слез с поезда, от него шарахнулись даже гуси. Миша пробирался домой огородами. Подойдя ближе, он услышал музыку. В его доме творилось веселье. Миша присел в кустах. Жизнь научила его осторожности.

Вскоре на крыльцо вывалился друг детства Вася. Вывалился, встал с кряком и отправился в кусты, гундося и расстегиваясь по дороге. У кустов он остановился, закачался, схватил себя посередине, и из него тут же забил длинненький фонтанчик.

Когда фонтанчик свое почти отметал, навстречу ему из кустов вдруг поднялось странное создание.

- Чего это здесь?.. А? Вася? - спросило создание голосом Мишки.

- Вот надо же было так упиться! - сказал Вася. Привидится же такое... - и, сунув недоделанный фонтанчик в штаны, повернул к дому.

- Стой! - одним махом настиг его Миша, и Вася засучил ножками, утаскиваемый.

Оказалось, что Мишу всем полустанком дней десять искали баграми на озере, а потом решили - хорош! - и справили поминки.

Где вы были?

- Где вы были?

- Кто? Я?

- Да, да, вы! Где вы были?

- Где я был?

Комдив-раз - командир первого дивизиона - пытает Колю Митрофанова, командира группы.

- Я был на месте.

- Не было вас на месте. Где вы были? Лодка только прибыла с контрольного выхода перед автономкой, и Колюня свалил с корабля прямо в ватнике и маркированных ботинках. Еще вывод ГЭУ* не начался, а его уже след простыл.

- Где вы были?

- Кто? Я?

- Нет, вы на него посмотрите, дитя подзаборное, да, да, именно вы, где вы были?

- Где я был?

Колюша на перекладных был в Мурманске через три часа. Просто повезло юноше бледному. А в аэропорту он был через четыре часа. Сел в самолет и улетел в Ленинград. Ровно в семь утра он был уже в Ленинграде.

- Где вы были?

- Кто? Я?

- Да, да! Вы, вы, голубь мой, вы - яхонт, где вы были?

- Я был где все.

- А где все были?

Шинель у Коленьки висела в каюте; там же ботинки, фуражка. Его Хватились часа через четыре. Все говорили, что он здесь где-то шляется или спит где-то тут.

- Где вы были?!

- Кто? Я?

- ДА! ДА! ВЫ! - сука, где вы были?!

- Ну, Владимир Семенович, ну что вы в самом деле, ну где я мог быть?

- Где вы были, я вас спрашиваю?!

За десять часов в Ленинграде Коля успел: встретить незнакомую девушку, совершить с ней массу интересных дел и вылететь обратно в Мурманск. Отсутствовал он, в общей сложности, двадцать часов.

- Где вы были, я вас спрашиваю?!!

- КТО? Я?

- Да, сука, вы! Вы, кларнет вам в жопу! Где вы были?

- Я был в отсеке. Комдив чуть не захлебнулся.

- В отсеке?! В отсеке?! Где вы были?!!!

Я ушел из каюты, чтоб не слышать эти вопли венского леса.

---------

* ГЭУ - главная энергетическая установка.

"Ботик Петра Первого"

Закончился опрос жалоб и заявлений, но личный состав, разведенный по категориям, остался в строю.

- Приступить к опросу функциональных обязанностей, знаний статей устава, осмотру формы одежды! - прокаркал начальник штаба.

Огромный нос начальника штаба был главным виновником его клички, известной всем - от адмирала до рассыльного, Долгоносик.

Шел инспекторский строевой смотр. К нему долго готовились и тренировались: десятки раз разводили экипажи подводных лодок под барабан и строили их по категориям: то есть в одну шеренгу - командиры, в другую - замы со старпомами, потом - старшие офицеры, а затем уже - мелочь россыпью.

В шеренге старших офицеров стоял огромный капитан второго ранга, командир БЧ-5, по кличке "Ботик Петра Первого", старый, как дерьмо мамонта, - на флоте так долго не живут. Он весь растрескался, как такыр, от времени и невзгод. В строю он мирно дремал, нагретый с загривка мазками весеннего солнца; кожа на лице у него задубела, как на ногах у слона. Он видел все. Он не имел ни жалоб, ни заявлений и не помнил, с какого конца начинаются его функциональные обязанности.

Перед ним остановился проверяющий из Москвы, отглаженный и свежий капитан третьего ранга (два выходных в неделю), служащий центрального аппарата, или, как их еще зовут на флоте, "подшакальник".

"Служащий" сделал строевую стойку и...

- Товарищ капитан второго ранга, доложите мне... проверяющий порылся в узелках своей памяти, нашел нужный и просветлел ответственностью, - ...текст присяги!

Произошел толчок, похожий на щелчок выключателя; веки у "Ботика" дрогнули, поползли в разные стороны, открылся один глаз, посмотрел на мир, за ним другой. Изображение проверяющего замутнело, качнулось и начало кристаллизоваться. И он его увидел и услышал. Внутри у "Ботика" что-то вспучилось, лопнуло, возмутилось. Он открыл рот и...

- Пошшшел ты... - и в нескольких следующих буквах "Ботик" обозначил проверяющему направление движения. Ежесекундно на флоте несколько тысяч глоток произносят это направление.

- Что?! - не понял проверяющий из Москвы (два выходных в неделю).

- Пошел ты... - специально для него повторил "Ботик Петра Первого" и закрыл глаза. Хорош! На сегодня он решил их больше не открывать.

Младший проверяющий бросился на розыски старшего проверяющего из Москвы.