Стихотворения - Николай Заболоцкий

1933

Жена

Откинув со лба шевелюру,Он хмуро сидит у окна.В зеленую рюмку микстуруЕму наливает жена.

Как робко, как пристально-нежноБолезненный светится взгляд,Как эти кудряшки потешноНа тощей головке висят!

С утра он все пишет да пишет,В неведомый труд погружен.Она еле ходит, чуть дышит,Лишь только бы здравствовал он.

А скрипнет под ней половица,Он брови взметнет, — и тотчасГотова она провалитьсяОт взгляда пронзительных глаз.

Так кто же ты, гений вселенной?Подумай: ни Гете, ни ДантНе знали любви столь смиренной,Столь трепетной веры в талант.

О чем ты скребешь на бумаге?Зачем ты так вечно сердит?Что ищешь, копаясь во мракеСвоих неудач и обид?

Но коль ты хлопочешь на делеО благе, о счастье людей,Как мог ты не видеть доселеСокровища жизни своей?

1948

У гробницы Данте

Мне мачехой Флоренция была,Я пожелал покоиться в Равенне.Не говори, прохожий, о измене,Пусть даже смерть клеймит ее дела.

Над белой усыпальницей моейВоркует голубь, сладостная птица,Но родина и до сих пор мне снится,И до сих пор я верен только ей.

Разбитой лютни не берут в поход,Она мертва среди родного стана.Зачем же ты, печаль моя, Тоскана,Целуешь мой осиротевший рот?

А голубь рвется с крыши и летит,Как будто опасается кого-то,И злая тень чужого самолетаСвои круги над городом чертит.

Так бей, звонарь, в свои колокола!Не забывай, что мир в кровавой пене!Я пожелал покоиться в Равенне,Но и Равенна мне не помогла.

1958

* * *

Посредине панелиЯ заметил у ногВ лепестках акварелиПолумертвый цветок.Он лежал без движеньяВ белом сумраке дня,Как твое отраженьеНа душе у меня.

1957

Петухи поют

На сараях, на банях, на гумнахСвежий ветер вздувает верхи.Изливаются в возгласах трубныхЗвездочеты ночей — петухи.

Нет, не бьют эти птицы баклуши,Начиная торжественный зов!Я сравнил бы их темные душиС циферблатами древних часов.

Здесь, в деревне, и вы удивитесь,Услыхав, как в полуночный часТрубным голосом огненный витязьИз курятника чествует вас.

Сообщает он кучу известий,Непонятных, как вымерший стих,Но таинственный разум созвездийНесомненно присутствует в них.

Ярко светит над миром усталымСемизвездье Большого Ковша,На земле ему фокусом малымПетушиная служит душа.

Изменяется угол паденья,Напрягаются зренье и слух,И, взметнув до небес оперенье,Как ужаленный, кличет петух.

И приходят мне в голову сказкиМудрецами отмеченных дней,И блуждаю я в них по указкеУдивительной птицы моей.

Пел петух каравеллам Колумба,Магеллану средь моря кричал,Не сбиваясь с железного румба,Корабли приводил на причал.

Пел Петру из коломенских далей,Собирал конармейцев в поход,Пел в годину великих печалей,Пел в эпоху железных работ.

И теперь, на границе историй,Поднимая свой гребень к луне,Он, как некогда витязь Егорий,Кличет песню надзвездную мне!

1958

Подмосковные рощи

Жучок ли точит древесинуИли скоблит листочек тля,Сухих листов своих корзинуНесет мне осенью земля.

В висячем золоте дубравыИ в серебре березнякиСтоят, как знамения славы,На берегах Москвы-реки.

О, эти рощи Подмосковья!С каких давно минувших днейСтоят они у изголовьяДалекой юности моей!

Давно все стрелы отсвистелиИ отгремели все щиты,Давно отплакали метелиЛихое время нищеты,

Давно умолк Иван Великий,И только рощи в поздний часВсе с той же грустью полудикойГлядят с окрестностей на нас.

Леса с обломками усадеб,Места с остатками церквейВсе так же ждут вороньих свадебИ воркованья голубей.

Они, как комнаты, просторны,И ранней осенью с утраПоют в них маленькие горны,И вторит горнам детвора.

А мне-то, господи помилуй,Все кажется, что вдалекеТрубит коломенец служилыйС пищалью дедовской в руке.

1958

На закате

Когда, измученный работой,Огон души моей иссяк,Вчера я вышел с неохотойВ опустошенный березняк.

На гладкой шелковой площадке,Чей тон был зелен и лилов,Стояли в стройном беспорядкеРяды серебряных стволов.

Сквозь небольшие расстояньяМежду стволами, сквозь листву,Небес вечернее сияньеКидало тени на траву.

Был тот усталый час заката,Час умирания, когдаВсего печальней нам утратаНезавершенного труда.

Два мира есть у человека:Один, который он творил,Другой, который мы от векаТворим по мере наших сил.

Несоответствия огромны,И, несмотря на интерес,Лесок березовый КоломныНе повторял моих чудес.

Душа в невидимом блуждала,Своими сказками полна,Незрячим взором провожалаПрироду внешнюю она.

Так, вероятно, мысль нагая,Когда-то брошена в глуши,Сама в себе изнемогая,Моей не чувствует души.

1958

Ласточка

Славно ласточка щебечет,Ловко крыльями стрижет,Всем ветрам она перечит,Но и силы бережет.Реет верхом, реет низом,Догоняет комараИ в избушке под карнизомОтдыхает до утра.

Удивлен ее повадкой,Устремляюсь я в зенит,И душа моя касаткойВ отдаленный край летит.Реет, плачет, словно птица,В заколдованном краю,Слабым  клювиком стучитсяВ душу бедную твою.

Но душа твоя угасла,На дверях висит замок.Догорело в лампе масло,И не светит фитилек.Горько ласточка рыдаетИ не знает, как помочь,И с кладбища улетаетВ заколдованную ночь.

1958

Зеленый луч

Золотой светясь оправойС синим морем наравне,Дремлет город белоглавый,Отраженный  в глубине.

Он сложился из скопленьяБелой облачной грядыТам, где солнце на мгновеньеПолыхает из воды.

Я отправлюсь в путь-дорогу,В эти дальние края,К белоглавому чертогуОтыщу  дорогу я.

Я открою все воротаЭтих облачных высот,Заходящим оком кто-тоЛуч зеленый мне метнет.

Луч, подобный изумруду,Золотого счастья ключ —Я его еще добуду,Мой зеленый слабый луч.

Но бледнеют бастионы,Башни падают вдали,Угасает луч зеленый,Отдаленный от земли.

Только тот, кто духом молод,Телом жаден и могуч,В белоглавый прянет городИ зеленый схватит луч!

1958