Под шепот океана - Лора Брантуэйт

— Дженна, дальше-то куда?

Вопрос Боба донесся до нее издалека, будто их разделяла стена плотного-плотного тумана. Отвечать не хотелось. Она молчала.

— Эй, Дженна, с тобой все нормально?

— Нет. Да. Поезжай прямо, третий поворот налево, двухэтажный голубой дом, подъезд с левой стороны.

— Эх, держись, скоро приедем… Совсем поплохело, да?

Милый Боб, он до сих пор верит, что по-настоящему плохо может быть только телу.

А что у нее в душе — никто не знает.

А что у нее в душе — никому не интересно.

Все смотрят только поверху и этим удовлетворяются. И она долгое время смотрела на себя только в зеркале. А теперь случайно заглянула внутрь — и пропала. Потому что себя не обманешь. И самая благополучная жизнь может оказаться только красивой картинкой, прилепленной к песочному замку.

Настало время что-то менять.

3

Дженна закуталась в плед и устроилась с ногами на диване в своей крохотной гостиной — испытанный способ побыть наедине с собой и навести порядок в расшалившихся мыслях. На сей раз, впрочем, она не собиралась себя успокаивать и заталкивать в дальние углы сознания «неудобные» мысли. Раз они пришли, и именно сейчас, и подняли в душе такую бурю, значит, пришла пора додумать их до конца.

Однако обстоятельства имеют обыкновение идти вразрез с нашими желаниями.

В дверь позвонили.

Дженна сделала вид, что ее нет дома. Ну кому она могла понадобиться? И почему именно сейчас? Или это судьбе неугодно, чтобы она выбралась из волчьей ямы, которую долгое время считала комфортабельной квартиркой?

Позвонили еще раз. Дженна даже не успела вновь сосредоточиться на своих переживаниях.

— Вот так всегда! — в сердцах бросила Дженна и поплелась открывать. — Кто там? — спросила она у слепой (то есть без глазка) двери.

— Санта-Клаус, — ворчливо сообщил из-за тонкой перегородки голос Кэт.

Кэт, естественно, пришла не одна, а с Мелиссой. Дженна как-то спросила себя: а видела ли она своих подруг поодиночке — и не смогла вспомнить. Похоже, они в некотором роде все же сиамские близнецы, хотя наука это и отрицает. Впрочем, что ей, науке, на самом деле ведомо…

Хотя у нее были свои основания для отрицания этого очевидного для Дженны факта. Например, что сиамские близнецы «в терминологическом значении этих слов» не могут иметь настолько разный генофонд. Кэт была выше Мелиссы почти на полголовы, имела глаза разного цвета — один голубой, другой зеленый — и коротко стригла непослушные жесткие волосы. Мелисса, напротив, была очень мягкой — во всем, включая черты лица, округлости фигуры, структуру волос и характер.

Тем не менее эти двое были неразлучны и вместе составляли такую гармоничную систему, что, казалось, в нее ничто не способно проникнуть извне. Дженна уже лет пятнадцать не уставала удивляться тому, что ей удалось подружиться с Кэт и Мелиссой — и ни одна из них не убила ее из ревности к другой, даже на пике подросткового кризиса. Еще одной странностью для Дженны было то, что обе подружки умудрялись крутить романы — и ни один из кавалеров также не пал жертвой ревности. Хотя, надо признать, ни один и не задержался надолго — кому охота терпеть постоянное присутствие в своей жизни не только девушки, но и подруги девушки, а если подруга в настоящий момент не одинока — то и парня подруги девушки…

— Дорогая, что-то ты плоховато выглядишь! — со всей присущей ей прямотой сообщила Кэт.

— Кэт, ты что?! — тут же возмутилась Мелисса. — Просто Дженни много работает.

— Это я вижу! Так заработалась, что забыла про наш традиционный девичник! А традиции — это, между прочим, святое, про них порядочные люди не забывают, — приговаривала Кэт, выгружая из огромного пакета бутылку ликера, бутылку сока, вино, минеральную воду и всевозможные сладости.

Она относилась к диетам еще хуже, чем Дженна, — вела с ними идеологическую войну. Мелисса, в силу своей очень женственной конституции склонная к полноте, от этого страдала — но ее муки совести с лихвой окупались гурманскими наслаждениями.

— Ты часом не заболела? — спросила Кэт, когда пакет опустел и она смогла снова посмотреть на Дженну.

— Нет, все нормально, просто выдался тяжелый день! — убедительно запротестовала та.

Если только Кэт и Мелисса уверятся в том, что их дражайшая подруга захворала, — тут же уложат в постель, начнут хлопать крыльями, как две наседки-чемпионки, и мерить ей температуру каждые четверть часа.

— Дженна, ты слишком много работаешь, — вздохнула Мелисса и взялась накрывать на стол.

— Она не похожа на усталого человека, — авторитетно заявила Кэт. — Она похожа на несчастного человека. Чувствуешь разницу, Лисси?

Мелисса посмотрела сначала на Дженну, потом на Кэт:

— Ну, граница неопределенна и очень тонка…

Ей стоило бы сделать дипломатическую карьеру. Бывают же такие славные люди, как Лисси…

— Нет. По-моему, она плакала, — не сдавалась Кэт.

— Мне не нравится, когда обо мне в моем присутствии и к тому же в моем доме говорят в третьем лице, — сказала якобы в воздух Дженна.

— А мне не нравится, когда моя подруга в таком состоянии, — парировала Кэт. — И при этом молчит как рыба и не желает поделиться со мной, облегчить душу…

— Не люблю я манипуляций, Кэт. И я тебе об этом уже говорила, и не один десяток раз.

— А я не манипулирую. Я сообщаю, — обиделась Кэт.

— Ах, теперь это так называется?

— Дженни, хватит играть в слова! — вспылила Кэт. — Рассказывай уже, что с тобой стряслось. А то у меня от переживаний разболится сердце.

Наверное, постороннему наблюдателю и в голову бы не пришло, что у такой энергичной и здоровой с виду особы, как Кэт, может вдруг, почти ни с того ни с сего разболеться сердце. Дженна и Мелисса обменялись быстрыми выразительными взглядами и взорвались смехом. «Больное сердце» Кэт фигурировало в разговорах с самого детства и служило отличным способом разрядить обстановку. У детей, по сути, есть только одна игра, в которую они играют долго-долго, только в разных формах, — это подражание взрослым. И Кэт, которую воспитывала экзальтированная тетушка, потому что маму и папу лишили родительских прав, при всяком удобном случае восклицала: «Нет, не смей, не делай этого, а то у меня разболится сердце!» Это у Кэт была любимая фраза из обихода миссис Ангстрем — а может, она просто слышала ее чаще, чем другие. Причем реплика оказывала чудодейственный эффект на мальчишек, которые загоняли на дерево кота, на девчонок, которые бывают очень остры на язык, и даже на соседок, жаждущих отмщения за потоптанные газоны и разоренные клумбы.