Сказка должна быть доброй - Валерия Воронина

– Зато вы свободны, – ошарашенно пробормотала я. – Или, по-вашему, лучше провести вечность в муках и сгореть без остатка, чтобы другой наслаждался красотой жизни?

Но призраки не слышали меня. Тогда, осыпаемая проклятьями, я ушла. И вовремя. Как раз на место пожара прибыли патрули. Во избежание недоразумений, мне пришлось сильно постараться, чтобы не попасться им на глаза. Потом всю оставшуюся ночь, до рассвета я бесцельно бродила по городу, размышляя о произошедшем.

Утром в таверне меня встретил Эрл. Выслушав рассказ, он попытался уговорить меня как можно скорее уехать из города. Ведь по факту пожар в театре был делом моих рук, и за это местная власть могла наказать меня. Однако бросить призраков мне в очередной раз не позволила совесть. Тем более, что-то подсказывало, что маги-паразиты позаботятся о том, чтобы шума вокруг этого пожара не возникло. И действительно. В полдень глашатай проинформировал жителей, что вечером в театре произошел случайный пожар, жертвами которого стали четыре жительницы славного Блиска.

Ночью, когда безутешные родные покинули театр, забрав с собой тела погибших, я вернулась туда. Призраки встретили меня спокойно. Первой заговорила проклинавшая дама:

– Мы хотим, чтобы ты осталась здесь с нами и помогла общаться с родными. В конце концов, это твоя вина, что мы навечно прикованы к этому месту.

К счастью, брат успел провести со мной воспитательную работу. Поэтому справиться с навязываемой виной мне было в разы легче, чем накануне. Что сделано, то сделано. Хотя брат выразился иначе: «Если ты случайно закопала других, это не повод рыть себе яму рядом». Поэтому спокойно выслушав требование, я предложила компромисс:

– Могу сейчас передать вашим близким сообщение и пообещать периодически приезжать сюда. Но не более.

И им пришлось согласиться, ведь других вариантов не было. В тот день я обошла четыре дома. В одном меня встретили две голодные кошки, которых мне удалось-таки пристроить в добрые руки. Во втором – шумная и веселая гулянка по поводу похорон. Третью дверь мне открыла маленькая сухонькая старушка. Выслушав меня, она улыбнулась и покачала головой:

– Вы ошибаетесь. Моя дочь жива. Вон она, сидит у окна – вышивает.

Посмотрев на пустой стул, на котором лежали пяльцы, я улыбнулась, извинилась и ушла. Каждый имеет право верить в то, что делает его жизнь проще.

Четвертую дверь мне не открыли. Постучавшись к соседям, я узнала, что вдовец забрал детей и уехал из города.

С тех пор, как только у меня выдавалась возможность, я приезжала в Блиск. Девушки встречали меня радостно. Со временем они освоились со своим новым состоянием и даже начали получать от него некоторое удовольствие, пугая забредающих в старый театр людей. В принципе, поэтому он и стал старым: призраки не давали его восстановить. Приезжая к девушкам, я делилась с ними новостями, происходящими в мире. Когда мы познакомились с Леонардом, он выписал из столицы стихийника, который за фиксированную плату каждую неделю ездил в Блиск. Так что, можно сказать, жизнь у призраков наладилась, и, по крайней мере, один вопрос совести был для меня закрыт.

К реальности меня вернул брат. А вернее, его спина, в которую я ткнулась носом.

– Опять ворон считаешь? – справедливо укорил меня Эрл. Действительно, не лучшее время предаваться воспоминаниям. Конечно, спина-то у меня прикрыта, а вот с боков словить болт запросто можно.

Оказывается, пока я витала в облаках, мы успели дойти до театра и остановиться перед входом. Вот только его было не узнать. Двери больше не болтались на полусломанных петлях, окна не были заколочены, а над входом красовалась огромная табличка: «Театр фантазий».

Не спеша вламываться внутрь, я осторожно подошла к одному из окон. И тут же из него высунулась призрачная голова.

– Лионка!!! Чего ж ты стоишь? Иди сюда скорее! – завопил призрак и, схватив меня за грудки, попытался втянуть в театр прямо сквозь стекло.

– Ай!! – возмутилась я, зажимая ушибленный нос.

– Ой!!! Прости, пожалуйста! Не подумала! – изобразил раскаянье призрак и скрылся, прокричав, – Мелвин! Впусти гостей!

Буквально через минуту двери театра распахнулись, явив нашим взорам худенького лысого голубоглазого паренька лет семнадцати и четырех призрачных дам, окружавших его.

– Лионка! Как же мы по тебе соскучились! Ты не поверишь! У нас столько нового! Мы теперь актеры, у нас свой театр! – наперебой заговорили призраки.

– А это наш режиссер, – представила нам Мелвина одна из девушек.

Пристальнее присмотревшись к мальчишке, я уточнила:

– Ты стихийник?

– Нет, что вы, – засмущался парень, сморщив украшенный тонким шрамом нос. Приглядевшись, я увидела еще пару белесых полосок на лбу и левой щеке.

– Он просто гений! – второй призрак обнял Мелвина за плечи. – Представляешь, он научил нас двигать предметы! Смотри, как я могу!

С этими словами девушка ухватила режиссера под мышки и легко подняла его над полом. Надо же, раньше они могли только швырять предметы, да и то скорее случайно.

– Впечатляет, – хмыкнул Эрл.

– Постой, ты их тоже видишь? – удивилась я.

– Это из-за меня, – повинился Мелвин. – Мне дано видеть призраков. А также я могу быть проводником между ними и другими людьми. Если хотите, могу скрыть их от ваших друзей, если это шокирует.

– Нет, мы вполне довольны, – улыбнулся Леонард. – Только представь нам дам.

– Это Ада, – кивнул Мелвин на силуэт хрупкой длинноволосой девушки, когда-то бывшей весьма шокированной своим призрачным состоянием. Даже сейчас она была очень похожа на мать, хотя и говорят, что души уникальны.

Второго призрака звали Айрин. Она была примерно той же комплекции, что и Ада, только чуть пониже. И хоть при жизни девушка носила короткую стрижку, сейчас ее волосы спадали чуть ли не до колен, заменяя обнаженной фигуре одежду. Впрочем, так было у всех призраков. Видимо, сказалось последнее впечатление: точно так на сцене выглядела певица. Как я когда-то выяснила, муж Айрин спал и видел, как бы сжить ее со свету и получить богатое наследство. Так что счастливый несчастный случай был ему весьма на руку. Вот только деньги он так и не смог найти: Айрин была умной женщиной.

Полная дама, когда-то держащая дома кошек, носила прекрасное романтическое имя Элоиза. Хотя мне почему-то настоящим оно не казалось.

Четвертую женщину звали Кармен. Стоя за спиной Мелвина, она обнимала его плечи с истинно материнской заботой. И ее мягкая полуулыбка говорила мне, что призрак счастлив.

– А это тот самый король, твой муж? – оглядев Леонарда с ног до головы, уточнила Элоиза. Похоже, стихиник о моих приключениях призракам не поведал.

– Да, – величество соврал быстрее, чем я успела открыть рот.

– А почему ребенок с эльфийской примесью? – продолжала допытываться дама, пристально посмотрев на мой еще даже не заметный живот. – Ты что, изменяешь мужу?

– К сожалению, нет, – снова ответил за меня величество, обняв за плечи. – Просто один из моих предков был тот еще шалун. Вот через поколения и выстрелило.

– Пожалуй, мы пойдем, – я попыталась высвободиться, но не тут-то было. Леонард еще плотнее прижал меня к себе.

– Лиона! Я восхищаюсь твоей смелостью! – уважительно покачала головой Кармен.

– Вы совершенно правы, – улыбнулся Лео, целуя меня в щеку, моментально воспылавшую от такой наглости.

– И все-таки нам пора, – я чувствовала, как кожа на моем лице краснеет и ничего не могла с этим поделать. Только и оставалось, что мысленно вопить: «Нахал! Наглец!» Конечно, король не маг – не услышит, но хоть душу отведу.

– Об этом не может быть и речи! – загомонили призраки. – У нас сегодня премьера! Вы обязаны посмотреть нашу репетицию!

– Репетицию чего? – не поняла я, все-таки вывернувшись из королевских объятий.

– Новой пьесы, – смущенно улыбнулся Мелвин. – В этом году решили начать сезон с новинки. Волнуемся.

– И, кстати, чего это мы все на пороге стоим? Заходите внутрь! – махнула рукой Ада и скрылась в недрах театра.

– Не знаю, как тебе, а мне интересно, – улыбнулся король и легонько подтолкнул меня вперед. Так как снаружи остались лишь мы трое, то я не выдержала:

– Я замужем! Не смей на людях ко мне прикасаться!

– Как пожелаешь, – пожал плечами Лео, но едва Эрл зашел в театр, взял меня за руку.

– Просила же! – возмутилась я.

– Мне людей не видно, – съехидничал король, закрыв глаза, но все-таки выпустил мою ладонь.

Зал театра изменился до неузнаваемости. Теперь его стены были обшиты черным бархатом, поверх которого струились вышитые золотыми и серебряными нитями неясные узоры, создававшие иллюзию движения. Спинки кресел были причудливо изогнуты, а барельефы на балконах, казалось, следили взглядом за каждым твоим шагом.