Сила Воли (СИ) - Иванович Юрий

«Явно не на курорт попал! — озадачился последний представитель цивилизации пьетри. — Зато не к дикарям, раз гудят моторы и слышатся выстрелы. Что, как бы и радует, но…»

Постепенно обстановка вокруг нормализовалась и упорядочивалась. Перестали стрелять, стали ходить, а не бегать, да и стоны с криками стали стихать. Чётче стали звучать команды, голоса разборчивее и понятнее. Именно они (голоса) позволили открыть некий пласт знаний в захваченном теле, который соответствовал знаниям местного языка. Появилась возможность оценить и разобраться в творящихся вокруг действиях. Некий командир отдавал команды, да порой отвечал на вопросы своих подчинённых:

— …ничего не пропустите! Тотальный обыск! Эти ублюдки могли спрятать важные документы даже в буханке хлеба! И малейший, найденный компромат — сразу мне на просмотр!

— Допрос продолжать, товарищ майор?

— Хватит! Толку с них… Всех арестованных грузить в автозак!

— А с трупами что?

— Проверить все карманы и сносить на двор. Потом приберёт похоронная команда.

— И куда складывать?

— Вон туда, на кучу, где сопляк с собакой.

Тут и вся память прежнего носителя местного разума стала приоткрываться. По крайней мере, оперативная, самая последняя память позволила в целом понять творящиеся безобразия. Некий сопляк — это он сам, молодой парень пятнадцати лет отроду. Собака — это животное-охранник, стерегущая подворье солидного по величине поместья. И конкретно в тело этой собаки, пристреленной раньше, парень и уткнулся лбом после удара прикладом по затылку. И умер. Как бы.

А нарвался предыдущий носитель на неприятности, когда бросился на защиту своей избиваемой матери. Порвал голыми руками лицо одного из группы захвата, но в ответку его кто-то ударил сзади. Он и упал прямо на собаку. Судя по страшной ране на затылке, его посчитали покойником.

«Если вместе с моим сознанием сюда перенеслась хотя бы капелька присущей мне регенерации, то захваченное мною тело не так-то просто убить, — размышлял мемохарб. — А вот как оно сложится с остальными умениями, надо пробовать, экспериментировать… Хм! Желательно в спокойной обстановке…»

Но самое важное своё умение, он попытался испытать немедленно. Потому что захваченное тело ему крайне не понравилось. И не только своей слабостью или смертельным ранением. А и тем, что вскоре его собрались отправить на утилизацию. Или как в здешней цивилизации обращаются с трупами? Память прежнего владельца тут же дала подсказку: зарывают в землю. Причём: если всё нормально — то хоронят с почестями, делают на том месте могилу, а то и памятник ставят. А в данном случае, скорей всего зароют бульдозером в какой-нибудь яме.

«Только этого мне не хватало! После такого сам не откопаешься, — соображал Паркс, готовясь к перемещению сознания и пытаясь развернуть поисковую сеть. — Оп-па! Как тут местные ругаются?.. Чёрт побери? — следом память подбросила такую кучу обсценной лексики, что оставалось только поражаться фантазии проживающего здесь народа. — Однако!.. Есть на все случаи жизни, по поводу и без повода… Но толку мне с них сейчас?..»

Потому что поисковая сеть не образовывалась. Раньше её появлению мешали вживлённые в тело мемохарба ограничители, но сейчас-то их нет! Следовательно?.. Способности все не восстановились!

В таком случае придётся переноситься спонтанно, в любое иное тело, которое окажется в пределах досягаемости. В теории. А как оно получится на практике? Да в новом мире? Да из нового, крайне ослабленного тела? То есть сомнения имелись огромные. Можно ведь попасть в такое тело, которое сейчас стонет от пыток. Или в тело конвоира. Или в того же майора. Хоть он здесь и командует, но именно в него попадать не захотелось категорически.

Тем не менее, Киллайд попробовал. Потом …ещё раз. И ещё… И только после пятой попытки с унынием признал, что у него ничего не получается. Почему так? По каким причинам?.. Понять невозможно. Да и как-то стало не до размышлений: рядом со стуком и хрустом костей безжалостно скидывали трупы. Причём конечности некоторых тел, оказались заброшены на тело, захваченное мемохарбом. Вроде и вес не большой, но появились трудности с дыханием. Пришлось напрячь все застывшие члены и чуть-чуть сместить положение головы. При этом освободился прежде зажатый нос, доступ кислорода к лёгким улучшился. Да и глаза удалось как-то очистить о шерсть собаки, а потом и аккуратно приоткрыть, получая возможность хоть как-то осмотреться.

Сумерки. То ли раннее утро, то ли вечер. Память донора подсказала: конец светового времени суток. Скоро совсем стемнеет. Та же память, всё более разворачивающаяся и наполняющаяся деталями, дала очень важную подсказку. Если незаметно выползти из кучи тел, можно продвинуться в наступающей темноте к забору. За ним — соседний участок. Под преградой из прочных досок, чуть в стороне, прорытый детьми и собаками лаз. Если удастся там протиснуться, можно покинуть это место юдоли и скорби, пробравшись через два участка дальше. Там, в старом саду, есть заброшенный погреб, в котором можно отсидеться как угодно долго. Потому что там есть и вода, и сухари. Даже несколько банок консервов имеется, кои прежний хозяин тела натаскал туда чисто в приключенческих целях. Или для игры, которая странно называлась «партизаны».

Но если ползти, то не сразу. Ни сил пока нет, ни темноты настоящей. Остаётся только поочерёдно сокращать мышцы доставшегося тела, приводя его в состояние транспортабельности, да копаться в памяти реципиента. Но чем больше Паркс копался, тем больше печалился. Что время, что обстановка в данной стране, ему категорически не нравились.

Чуть больше двух лет назад в этом мире закончилась страшная всемирная война, унесшая миллионы жизней. Но что интересно, хоть страна и победила, но легче выжившим людям не стало. И всё по причине страшной заполитизированности системы. Здесь царил кровавый режим, который своих собственных граждан уничтожал не меньше, чем внешние враги. Если не в большем количестве! Тотальная слежка, жёсткая цензура, безжалостное отношение к любому инакомыслию. Бесчеловечное отношение ко всему народу, в общем и к воинам-победителям последней войны, в частности. Никого не щадили при этом геноциде, ни женщин ни детей, ни стариков.

Конкретный пример: то, что в данный момент происходило вокруг израненного тела донора. Особые подразделения НКВД окружили и начали арестовывать всех, кто собрался в данном доме и на подворье. Причём налётчики в мундирах не ведали, что в доме скопилось огромное количество народа. Пришли арестовывать одну семью, а нарвались на толпу народа из двадцати семей.

А всё потому, что не знали о причине такого сбора: — хозяева решили отметить «серебряную свадьбу». Чисто семейный праздник, куда приглашаются только самые близкие, верные, решительные… Ко всему проводилось это торжество под эгидой некоего сложного образования с названием ВЦСПС. Ибо слишком уж уважаемые были личности, отмечавшие свое совместное проживание в браке. Да плюс ещё день рождения хозяина этого дома почти совпал с праздником. Вот и решили совместить, собрав порядочное количество знакомых, друзей и родственников.

Официальная причина ареста — антиправительственный заговор. И это притом, что среди собравшихся мужчин, половина — заслуженные фронтовики, награждённые медалями и орденами. И немалая часть — с офицерскими званиями. Хозяин и именинник, вообще полковник в отставке, полученной по ранению.

Насколько удалось считать память, никто из собравшихся ни в каких заговорах не участвовал. Да, возмущались некоторыми порядками. Да, требовали справедливости, и сами старались навести порядок в подведомственных им подразделениях и на участках своей работы. Да, самонадеянно верили, что их не посмеют обидеть, огульно обвинить, очернить и уж тем более тронуть.

А вот, посмели… Слишком уж «справедливые» фронтовики намозолили глаза местным политрукам, озлобленным чекистам и чванливым партократам. Появилось решение повязать главных зачинщиков, невзирая на неожиданное скопление людей, праздник, детей и женщин. Да и женщин страшно избивали во время ареста.